Интервью бывшего оперативного работника МВД Северной Осетии
Справка. Таказов Батраз Таймуразович, 1953 года рождения, осетин, служил в органах МВД Северной Осетии с 1973 по 1992 год. Затем работал в Управлении налоговых расследований при Главной налоговой инспекции Северной Осетии, в 1993—1999 годах был заместителем, затем — первым заместителем начальника Управления Федеральной службы налоговой полиции по Северной Осетии. После этого служил в органах налоговой полиции в Нальчике и в Ростовской области. С мая 2003 года на пенсии по выслуге лет. — Батраз Таймуразович, в последние дни в прессе не раз утверждалось, что в бесланской трагедии есть значительная доля вины правоохранительных органов Северной Осетии. Насколько, на ваш взгляд, обоснованы такие обвинения? — Я не знаю всех обстоятельств трагедии в Беслане и, тем более, не могу ответственно говорить о том, кто конкретно виноват в проникновении террористов в этот город. Однако могу сказать другое: в последние год-два коррупция в правоохранительных органах Северной Осетии достигла небывалых масштабов. Причем система коррупции затрагивает в первую очередь тех сотрудников, с которыми чаще всего имеет дело население — работников ГИБДД, милиционеров патрульно-постовой службы. Сохранилась видеозапись митинга видетелей КАМАЗов, которые два года назад перекрыли Транскавказскую магистраль в знак протеста против произвола гаишников. По словам водителей, им приходится платить «дань» на каждом посту, а постов по пути из Владикавказа к грузинской границе — около 20. Сотрудники ГИБДД заявляли водителям прямо: мы с каждой машины по 500 рублей должны отдать «хозяину» поста. На пленке, снятой во время митинга, видно, как по дороге проезжает колонна грузовиков с милицейским сопровождением — его тоже можно купить, и тогда ни на одном посту тебя не остановят. Сложившаяся система — не просто позор для правоохранительных органов. Сейчас модно задаваться вопросом — как финансируется терроризм? Могу назвать одну схему: нефть, незаконно добытая в Чечне, переправляется на нелегальные нефтеперерабатывающие мини-заводы в Северной Осетии, а оттуда, пользуясь коррумпированностью милиции, самопальный бензин и солярку везут в Грузию. Бесконтрольные деньги, полученные таким образом, оседают в Чечне. — Если из Чечни и Ингушетии в Северную Осетию легко доставить нефть, то, по-видимому, этот же путь без труда могли проделать и террористы? — Как оперативник, я много занимался вопросом о том, как нелегально транспортируется и перерабатывается чеченская нефть. Месяца два моя работа состояла в том, что, переодевшись чабаном, я ходил по разным районам Северной Осетии, чертил схемы расположения нефтяных мини-заводов. На границе Северной Осетии и Малгобекского района Ингушетии я обнаружил совершенно бесконтрольный «перевалочный пункт». Жители Осетии подгоняли к нему КАМАЗы, платили чеченцам или ингушам, те через несколько часов пригоняли КАМАЗы обратно, уже с нефтью. Все это происходит на никем не охраняемой грунтовой дороге. Террористы вполне могли также воспользоваться этим маршрутом. Кстати, насколько мне известно, следствие сейчас всерьез рассматривает именно эту версию. Впрочем, могли террористы поступить и проще. На въезде в Северную Осетию любые машины за деньги пропускают без досмотра. Такса с автобуса, к примеру, 150 рублей. Недавно я въезжал в Северную Осетию со стороны Кабардино-Балкарии. Кабардино-балкарский пост никого не допускает в свою республику без досмотра, а вот к нам в Осетию две очереди — «законная» и «специальная». По «специальной» очереди можно хоть атомную бомбу провезти. Проявляя рвение в сборе денег, милицейские посты часто грешат полной беспечностью во всем остальном. Я ехал по республике в дни бесланской трагедии. Подъезжаю к одному посту, там весь личный состав сидит на завалинке и мирно беседует. Не выдержал, подошел к ним, спросил: «Ребята, вы хоть понимаете, что, если вы так сидите, вас любой проезжающий может легко из пистолета всех разом уложить?» — По чьей же вине сложилась такая система? — Я далек от того, чтобы персонально обвинять кого-либо из высоких руководителей республиканских силовых структур в причастности к коррупции. Но кадровая политика в наших правоохранительных органах в последнее время хромала. Что говорить, если отдел по борьбе с терроризмом в МВД поручили возглавлять человеку, который за спиной имеет только два года службы в СОБРе и никакого оперативного опыта. Часто из органов по тем или иным причинам изгонялись высококлассные профессионалы. Был, скажем, у нас в УБОПе один оперативник, фамилия которого была известна на всем Северном Кавказе — он имел огромную агентурную сеть, большой опыт работы с чеченцами и ингушами. К нему даже из соседних республик коллеги за консультациями приезжали. В 1997 году один из руководителей МВД оказался под следствием и в СИЗО. Потом обвинение с него сняли, он был восстановлен на службе — и тут он узнал, что, пока он был в СИЗО, его «разрабатывал» этот самый оперативник. Тут же оперативника уволили. Сейчас он не работает, болеет. Ребята встречают его иногда во Владикавказе, говорят — сердце кровью обливается, на него глядя: только враг народа мог уволить из органов такого человека. Или взять историю с моим младшим братом Маратом. Он работал в органах МВД, был классным экспертом по взрывным устройствам, имел немало поощрений. В 2002 году он участвовал в доставлении на допрос человека, подозревавшегося в убийстве. Свидетели, на чьих показаниях основывалось подозрение, вскоре по непонятным причинам от своих показаний отказались, человека отпустили. И тут моего брата обвиняют в незаконном задержании, пытаются арестовать. А ведь доставить подозреваемого на допрос поручал сам республиканский прокурор! Для защиты моего брата потребовалось вмешательство высокопоставленных работников Генпрокуратуры, но из органов ему пришлось уйти. Кстати, владикавказский телеканал «Ир», который выступил в защиту Марата, буквально через несколько дней после этого закрыли. Однако я не считаю, что дело безнадежно. В правоохранительных органах Северной Осетии осталось немало достойных, профессиональных людей, нам важно объединиться и вместе противостоять коррупции. — Как вы относитесь к требованиям отставки президента РСО Александра Дзасохова, которые звучат сейчас на митингах во Владикавказе? Во-первых, я хотел бы заметить, что митинги, о которых вы говорите, во многом были реакцией именно на плохую работу правоохранительных органов. Что касается отставки Дзасохова, то она была бы гибельна для Северной Осетии. Кстати, на меня глубокое впечатление произвели слова Дзасохова, обращенные к митингующим: он сказал, что не может уйти именно потому, что чувствует личную ответственность за происходившее и происходящее в республике. Очень мужественная позиция. Уверен, что недопустимость отставки Дзасохова осознают все здоровые силы в республике.
