Луч света

К 100-летию со дня рождения Св. Страстотерпца Царевича Алексия

Эти ахматовские строчки (с изменением определения «смуглый» на светлый) вспоминаются ныне и на Царскосельских аллеях, о которых писала поэтесса, и на аллеях Петергофа, в Гатчине, в Ливадии, — царских парках, по которым сто лет назад «бродил» Цесаревич Алексей.

В 100 летний юбилей Цесаревича его присутствие особенно ощущается на том месте, где он родился — у Нижней Дачи под Петергофом. Может быть, так происходит от того, что место это по-прежнему (как и во времена светлого отрока) остается безлюдным. И живая природа здесь особенно явственно говорит с человеческим сердцем. Берег Финского залива, на котором возвышается остов Нижней Дачи, все так же манит к дальним странствиям: на горизонте видны корабли, кружатся чайки, этой весной в бухте гостили лебеди и пролетали, с радостной вестью о продолжении жизни на земле, аисты. По деревьям вдоль дороги, что ведет к месту рождения Царевича, прыгают белочки и разноголосые птицы. А лужайка перед дворцом Александрия, где жила его бабушка, и где он неоднократно бывал в гостях, летом превращается в райский сад, — такой замечательный цветник разбили тут профессиональные садовники.

И среди этих цветов и деревьев, в окружении радостной природной жизни стоит задумчивый мальчик и смотрит в морскую даль.

Памятник Царевичу Алексеи поставили десять лет назад, выполняя его завещание, которое он произнес в 1912 году, когда очень сильно болел и действительно был при смерти: «Поставьте мне в саду памятник».

По-особому живое присутствие Царевича ощущалось и у Нижней Дачи, и у дворца Александрия и у «грустного памятника» 12 августа сего года. В 13 часов 15 минут — в то время, когда на свет появился долгожданный Наследник Престола — у Нижней Дачи начался молебен. К этому времени к Александрии подошли крестные ходы из Царского Села и Петербурга. Огромная икона Царя Страстотерпца Николая возвышалась над молящимися, и по окончании молебна все, собравшиеся почтить память светлого отрока, в едином порыве просили прощения у Государя за грех нарушения народом русским верности Помазаннику Божию. Скорбные и покаянные прошения составляют молебен к Царственным Страстотерпцам, но в день рождения Царевича было очень светло и радостно на душе. Радостно было от того, что наконец начали восстанавливать то место, на котором прошла большая часть жизни Царевича, — в Нижней Даче к празднику расчистили сохранившийся цокольный этаж и убрали мусор; радостно от того, что трудами молодых людей — школьников и студентов расчистили каменную кладку на пристани, куда приставала знаменитая царская яхта «Штандарт»; радостно от того, директор «музея-заповедника Петергоф» В.В.Знаменов оказался одним из тех мальчишек, который в послевоенные годы лазал по заброшенной Нижней Даче, — теперь он получил возможность ее восстановить; радостно от того, что, несмотря на то, что деньги на проектные работы еще не пришли к исполнителям, они уже сделали проектно-сметную документацию по восстановлению места рождения Наследника; радостно, что так много было телевизионщиков на празднике, и вопросы они В.В.Знаменову задавали в уважительном (по отношению к Царской Семье тоне). Радостно было от того, что ярко светило солнце, напоминая о том, что Царевича в Семье называли Солнечным Лучом.

А потом эту радость «озвучили» военные оркестры, которые на площадке перед памятником в Александрии исполнили старинные вальсы.

Царевич был светлым и радостным мальчиком, этой радостью он делится с нами и из Вечности. Перечтем его записки, написанные незадолго до смерти, которые хранят в себе его жизнерадостный дух. Дружеские послания он писал давнему участнику совместных игр — сыну доктора Деревенько.

+ + +
Тобольск, вторая половина апреля 1918 года.
«Дорогой мой Коля,
Спасибо за письма и рисунки. Мне теперь лучше. В саду ужасная грязь. Повсюду положены доски. Посылаю тебе просфору. Синий говорит, что он ругал Фефера, так ей и надо ха-ха-ха!!! Синий это Твой Папа, я его назвал так в Крыму.
Поклон всем. Целую. Твой Йескела».

Тобольск, 4(17) мая 1918 года.
«Дорогой Коля,
Все сестры Тебе, Маме и бабушке кланяются. Я чувствую себя хорошо. Как здоровье бабушке? Что делает Фефер. Днем болела голова, а теперь совсем прошла. Крепко обнимаю Тебя и давлю ногами. Кланяйся Боткиным от всех нас. Всегда Твой Алексей».

Тобольск, май 1918 года.
«Дорогой Коля,
Посылаю Тебе мою любимую пушку взамен Твоей. Кажется, не увидимся с Тобой до нашего отъезда. Кланяйся Маме, Бабушке и Феферу. Да хранит Тебя и всех Твоих Господь Бог.
Крепко целую и крещу.
Твой Алексей».

+ + +
В 2005 году будет отмечаться 300 летний юбилей Петергофа, к этой дате планируется хотя бы частично восстановить Нижнюю Дачу. В.В.Знаменов обещал, что, если почитатели Страстотерпца Царевича Алексея захотят принять участие в реставрационных работах, то такая возможность у них будет. Но только делать это нужно будет под руководством специалистов. Архитекторы-реставраторы будут стараться сохранить каждый старый кирпичик на святом месте.

А, когда Нижнюю Дачу восстановят, в нее смогут вернуться, сохранившиеся в фондах Петергофского музея, личные вещи Царевича. Они бережно хранятся в «царском музее» с тех пор, как Нижняя дача была превращена в санаторий КГБ (в 1930-е гг.) Мы верим, что благодаря восстановлению вещественного памятника пребывания Царской Семьи на нашей земле, будет возвращаться в души русских людей и ЕЕ духовного почитание.

Светлый образ Царевича Алексея, без всякого велеречия может быть глубоко поучительным. Когда смотришь на его многочисленные фотографии — младенческие, детские, отроческие, — вспоминаются слова Федора Михайловича Достоевского: «Красота спасет мир». С прибавлением: Божественная красота. Из того же Достоевского мы знаем достоверно (а он это, конечно же не выдумал), что настоящая, одухотворенная красота всегда сопряжена со страданием. Цесаревич Алексей много страдал всю свою короткую жизнь.

Страдания зажгли его глаза небесным светом, постоянная мука, и даже постоянная угроза смерти даровали ему смиренную мудрость. Мудрость эта состояла в том, что Цесаревич не страдал превозношением перед низшими, но одновременно и не терял династического достоинства.

Он, казалось бы, был обыкновенным мальчиком, — очень живым, даже шаловливым, немного ленивым, но очень способным, иногда бывал даже непослушным, но все эти чисто детские черты со временем изживались, а неизменным оставалось то, что в Царской Семье всегда почиталось, как главное — вера в Бога. Как напишет в своем дневнике Царственная Мать Александра Федоровна: «Как счастлив дом, где все — дети и родители, без единого исключения — вместе верят в Бога. В таком доме царит радость товарищества. Такой дом как преддверие Неба — в нем никогда не может быть отчуждения».