Национализм и утрата идентичности

На современном этапе развития технологий глобальной гегемонии особое внимание уделяется вопросам организации идентификационного управления. Сущность этого явления заключается в том, что в результате воздействия на сознание человека, оно «начинает не просто поддаваться воздействию извне, а, прямо наоборот, само начинает гиперактивно и как бы из себя самого выстраивать на месте собственного сознания чужое сознание, эрзац-сознание, сознание превращённое и симуляционное, замещая далее собственную жизнь жизнью чужой. Таким образом, консциентальное оружие поражает субъектную сторону сознания, т. е. способность идентификации — саму силу самоопределяться, строить и исполнять образ себя». В рамках реализации плана по формированию глобальной системы идентификационного управления происходит навязывание народам мира новой идентичности, чаще всего, в форме национализма.

Дискуссия вокруг национализма в России поднимается сегодня с новой силой. При этом чувствуется некоторый разлад в понимании самого термина. Думается, для того, чтобы прояснить здесь все до конца, необходимо обратить внимание на некоторые детали.

Многие люди относятся к национализму положительно и сами считают себя националистами. Но большинство таких людей понимают национализм как синоним слова патриотизм. В этом смысле здесь спорить не о чем.

К другой группе людей относятся те, кто понимают национализм как собственно национализм. И это люди, соответственно, делятся на тех, кто относится к нему положительно или отрицательно. Среди первых, в частности, все более популярными становятся лозунги «уравнивания» русского народа в правах с национальными меньшинствами России — вплоть до создания этакой русской автономии внутри РФ. Именно об этом явлении есть смысл говорить в рамках дискуссии об идентификационном управлении. Более того, современный российский национализм очень сильно связан с современным российским империализмом (впрочем, не только российским). Эта тема напрямую выводит нас к ответу на вопрос о контурах новой российской идентичности.

Господствующие в среде либералов представления о национализме демонстрируют довольно специфическое понимание этого явления, для которого характерно включение в его содержание дополнительных признаков, таких, например, как уважение прав человека и др. Национализм сейчас рассматривается, прежде всего, как «гражданский национализм» (в противовес этническому или этатистскому, хотя допускается и предполагается развитие этнического национализма до уровня гражданского) — главное условие построения демократического общества. Так, польский социолог Ядвига Станишкис пишет по этому поводу: «Драмой народов, которые были вынуждены жить в советской империи, является то, что национализм здесь выступает не только неизбежным (из-за отсутствия других основ для гражданского общества), но и, в некотором смысле, необходимым, как первый шаг в борьбе общества за свою автономию в его взаимоотношениях с государством».

Важнейшими чертами гражданского национализма являются предоставление гражданских прав всем жителям государства, независимо от их этнического происхождения, свободная национальная идентификация, признание права граждан на выбор языка и культуры, в том числе создание автономий для национальных меньшинств.

Пока что единственным достаточно изученным альтернативным типом национального устройства является советская модель. Ему приписывают «оторванность от корней», этатизм (важная роль государства в жизни людей и неотделение государства от общества) и враждебность к «чужим» (неприятие чужеродных идей и концепций — «закрытость»).

Построение демократии через национализм предполагает отделение общества (нации) от государства, прекращение идентификации государственности и народа. Народ лишается государственности как необходимой части своего бытия и начинает воспринимать свое государство как нечто внешнее, потенциально даже враждебное.

Лишение народа государственности происходит через внедрение мифа о «народном суверенитете». Национализм, собственно, и призван дать ответ на вопрос «что есть народ?», чтобы четко обозначить субъекта этого суверенитета. Причем, как уже говорилось выше, существенными атрибутами такого — гражданского — национализма являются защита прав человека, в том числе прав меньшинств, «демократизм» и т. д. В связи с этим, исходя из положений естественно-правовой доктрины (в рамках которой и возникла концепция народного суверенитета), нация будет иметь право свергнуть всякое правительство, не уважающее права человека. Если учесть, что «права человека» очень крепко увязаны со «свободным рынком» и всеми остальными элементами либеральной концепции общественного устройства, то, выходит, гражданский национализм, прежде всего, является средством разрушения самобытной государственности народа и навязывания ему государственности западной (с превращением самого народа в «нацию»), что является важным шагом на пути к выстраиванию соответствующего самосознания новой нации.

Другой факт, касающийся нового (гражданского) национализма, на который необходимо обратить внимание, — это его практическое воплощение. Обвинения в адрес советского общества по поводу его закрытости, неприятия «чужих» (см. выше) служат аргументом в пользу гражданского национализма как наилучшего решения национального вопроса. Здесь, однако, следует отметить, что сама практика построения гражданского общества и демократии «цивилизованными» народами включает в себя продолжительные периоды яростного расизма (не изжитого, впрочем, и сейчас). Этот расизм означает в буквальном смысле разделение людей на полноценных и неполноценных (недочеловеков) и характерен он был не только для фашистской Германии, но и для всех других западных наций. Граница между человеком и нелюдем проходит по границе нации и определяется не только по критерию происхождения, но и по критерию (вспомним законы против бедных в раннебуржуазной Англии, борьбу протестантов и католиков в Европе, белых и черных в США и т. д.).

Этот расизм повсеместно уживается с «уважением прав человека» и «терпимостью». Эти принципы, безусловно, распространяются только на членов нации. В период после Реформации это было наиболее открыто. Но и сейчас — как можно судить по степени однообразности применения норм международного права — такое разделение сохранилось. Таким образом, национализм, являясь идеологией, задает для народа новое видение мира и себя в мире. Выстраивает новую систему координат «свои — чужие» и обеспечивает идентификацию нации с новой цивилизационной общностью. Иначе говоря, национализм является способом включения народов в западный мир посредством воздействия на сознание. (При этом существенной чертой почти всякого нового национализма является его радикальная антиисторчисность: современные интересы нации понимаются как исконные ее устремления; демократическая западная государственность понимается как смысл всего существования нации, соответствующим образом преобразуется понимание истории; «мы» сегодня приравнивается к народу на протяжении всего его исторического развития).

Важной чертой всякого национализма (в том числе и гражданского) является его эксплуатационная сущность. Национализм устанавливает критерии человеческой полноценности. И люди, не включенные в состав «своих», полноценных, теряют право на применение к ним понятий о каком-либо праве вообще. Процветание нации обеспечивается эксплуатацией различного рода «чужих» (которые часто являются представителями того же народа). В этом смысле национализм является мировоззренческой основой империализма. Принцип империи — осуществление господства над другими народами в универсальном масштабе — является высшей формой воплощения национальной идеи. Империализм есть мессианизм: воспринимая другие народы как неполноценные, недоразвитые, белый человек осознает свой долг — наставить эти народы на путь истинный. За это, правда, с наставляемых народов берется жестокая дань.

В России существует некоторое смешение понятий в вопросах о нации и об империи. Причина этому очевидна: Россия долгое время существовала в форме Российской Империи. Однако нашим современным «русским националистам» и «русским империалистам» было бы неплохо напомнить о том, что «русский национализм» и «русский империализм» являются понятиями с нулевым объемом. Дадим слово Ивану Солоневичу — певцу империализма в России.
«По вопросу о национализме у меня есть некоторые особенные точки зрения. Повторяю — я не националист, я империалист. А Империю я понимаю не как „эксплуатацию“, а как службу. Этакую простую штабс-капитанскую службу. К каковой службе мы, русские, приноровлены, по-моему, лучше всех остальных людей мира. Но это — нелегкая служба. В понятие национализма неизбежно входит какой-то элемент эксплуатации и заработка. В понятие империализма входит элемент долга и службы».

Выходит, русские монархисты понимают империю как державу, а имперский принцип как державный, суть которого не эксплуатация и власть, а долг и служение. Государство Российское — княжество ли, царство, империя или Союз Советских Социалистических Республик — строилось всегда на народных, а не на национальных, на державных, а не на империалистических началах.

К сожалению, эта точка зрения сейчас уже забыта, как забыта и точка зрения русских монархистов собственно на национализм: «С огорчением должен сознаться, что я не националист. Я — империалист. Ибо, если в основу будущего отстроения Империи Российской мы поставим не имперский, а национальный принцип, то на оном принципе мы далеко не уедем. Сейчас же возникает необходимость определить границы нации. Войдут ли в понятие этой нации только великороссы? Или великороссы, малороссы и белорусы? И сможем ли мы отказать в „национальной принадлежности“ таким немцам, как покойный адмирал фон Эссен? Или таким полякам, как проф. Петражицкий? Или тем нашим кавказским кунакам, которые совсем не плохо дрались за Россию?» (И.Л.Солоневич).

Принимая национализм в качестве идеологической основы построения России и требуя создания русской автономии, наши патриоты отказываются от последних признаков русскости, от последнего из того исторического, исконно русского, что еще есть в современной Российской Федерации — соборности, неотделенности судеб народов России от судьбы самой России. Этим создается благодатная почва и для «русских» империалистов, вовлекающих нас в бытие ради власти, за счет эксплуатации других народов (три пункта «империалистической» программы А. Чубайса:
1. Национализм («содействие развитию русской культуры»);
2. Экономическая экспансия;
3. «Свобода и демократия»).

Нельзя поддаваться на красивую игру слов и отказываться от нашего исторического наследия! Нельзя увлекаться лихими концепциями и позволять себе отрываться от духовных корней. Нельзя собственными руками рыть могильную яму для России.