Небесный страж Великой Полтавской победы

295-летию Полтавской битвы посвящается

Весною славного 1709 года во время длящейся 9-й год Великой Северной войны, воинственный 27-летний шведский король Карл XII (1682 — 1718 гг.), находясь в крайне затруднительном положении, решился осадить град Полтаву, в то время еще обнесенную укреплениями и занятую небольшим гарнизоном (4200 солдат и 2600 вооруженных обывателей) под начальством полковника Келина.

Там, по уверению гетмана Украйны Ивана Мазепы (1687 — 1708/09 гг.) и предавших Россию запорожцев, находились значительные магазины и большие денежные суммы. Осадив Полтаву, Карл XII надеялся этим принудить 38-летнего Государя Петра I Алексеевича к решающему бою или приобрести опорный пункт в Украйне, в котором можно было бы держаться до тех пор, пока Турция согласится начать войну с Россией или польский король Станислав Лещинский (1677 — 1766 гг.) подаст шведам помощь. 30 апреля (13 мая) 1709 года шведский отряд генерала Шпара, высланный к Полтаве, начал осадные работы, но они велись медленно, преимущественно запорожцами. Князь и кавалер Александр Данилович Меншиков (1673 — 1729 гг.), уведoмлeнный о приближении шведов к Полтаве и о недостатке у гарнизона боевых и жизненных припасов, двинулся к городу левым берегом р. Ворсклы.

Болотистая местность при впадении в Ворсклу ручья Коломак остановила движение нашего вспомогательного отряда, и в город удалось ввести лишь 900 воинов под начальством бригадира Головина. Попытки Князя А.Д. Меншикова отвлечь шведов от осады не увенчались успехом. 26 мая к нему присоединились войска графа и кавалера Б.П.Шереметева, и вся Русская Армия расположилась около д. Крутой-берег (4−5 в. от Полтавы, на левом берегу Ворсклы). Между тем, осадные работы шведов затруднялись частыми вылазками гарнизона; штурмы 25 мая (7 июня) и 1 (14) июня были отбиты с большими потерями. Прежде чем продолжить рассказ о славной виктории, упомянем о войсках Русской Армии и шведов.

О составе Русской Армии
В июне 1709 года на помощь осажденной шведами крепости Полтава Петр I привел регулярную армию, в которой были представлены все основные рода войск: пехота, кавалерия и артиллерия, прошедшие хорошую военную школу в Прибалтике и Польше, испытавшие радость побед при Эрестфере, Гуммельсгофе, Калише и Лесной.

Пехоту представляли 3 дивизии, в каждой было по 3 бригады различного состава (по 2 — 5 полков) и отдельная бригада ездящей пехоты (гвардейские и отборные пехотные полки, посаженные на коней), состоявшая из четырех полков. Всего в сражении 27 июня (по старому стилю) 1709 года участвовало 40 пехотных полков (включая гарнизон Полтавы), в том числе 2 гвардейских и 4 сводных гренадерских. К тому времени полки не имели единой организации. Часть из них в 1708 году перешла на новый штат (окончательно введен только с 1711 г.), согласно которому (полк) состоял из 2 батальонов или 8 рот (по 4 в батальоне) и насчитывал вместе с нестроевыми чинами 1497 человек, в том числе:
штаб-офицеров — 3, обер-офицеров — 40, унтер-офицеров — 80, рядовых — 1120,
по одному священнику, доктору, фискалу (чиновник, наблюдавший за соблюдением законности), комиссару (лицо, ведавшее снабжением полке одеждой), провиантмейстеру, аудитору (судье) и обозному (лицо, отвечающее за обоз полка), музыкантов — 27, мастеровых — 24,
по 8 профосов (полицейский служитель и полковой палач), писарей и цирюльников, по 86 извозчиков (при обозе) и денщиков. Одна из рот являлась гренадерской, а остальные семь — фузелерными. Каждая такая рота состояла из 4 плутонгов (взводов) и имела по 150 строевых чинов (6 капралов и 144 рядовых) В наступлении она строилась в четыре шеренги, образовывая 36 рядов (по 9 рядов в плутонге) Однако многие солдатские полки сохраняли еще прежнюю организацию, имея в 2 батальонах одну гренадерскую и 9 фузелерных рот (т.е. по 5 рот в батальоне). Полковник Н.П.Поликарпов в статье «О войсковых частях, принимавших участие в „Генеральной баталии“ под гор. Полтавой 27-го июня 1709 года (по архивным изысканиям)» пишет, что из 5-ротных батальонов состояли полки Белогородский, Псковский, Копорский, Троицкий, Фихтенгейма и Апраксина. Четыре полка (Ингерманландский, Нарвский, Киевский, Московский) имели по 3 батальона вместо двух. Численный состав пехотных полков был, как правило, ниже штатного. Так, например, в двух батальонах Ямбургского солдатского полка в день битвы насчитывалось всего 682 человека, а в одном из батальонов полка Фихтенгейма — 309.

Четыре гренадерских полка, образованных в 1708 году из гренадерских рот, выделенных различными солдатскими полками, были двухбатальонными и назывались по именам своих командиров бригадиров Бука и де Боа (Боена), полковников Буша и Ласси (Лэси).

Организация гвардейских полков отличалась от армейских. Лейб-Гвардии Преображенский полк, например, состоял из 4 батальонов, в каждом было по 4 роты фузелеров, а также по одной гренадерской и одной бомбардирской роте, не входивших в состав батальонов. По штату 1704 года фузелерные роты имели по 196 человек, гренадерская — 197 и бомбардирская — 183, а весь полк насчитывал 3552 человека, включая нестроевых. Лейб-Гвардии Семеновский полк состоял из трех батальонов (по 4 фузелерных роты в каждом), а также из гренадерской и бомбардирской рот.

Перед началом сражения 6 пехотных полков (12 батальонов, насчитывавших 4730 человек) занимали редуты между Яковецким и Будищенским лесами, остальные находились в укрепленном лагере («ретражаменте»), сооруженном в 5 км северо-восточнее Полтавы. Из этого лагеря в ходе сражения был выслан отряд в составе 5 батальонов (2486 человек) под командованием генерал-лейтенанта С. фон Ренцеля против отрезанных от шведской армии частей генерала К.Г.Рооса. Главные силы пехоты, возглавляемые генерал-фельдмаршалом графом Б.П.Шереметевым, в составе 42 батальонов, расположенных в две линии (в первой — 24, во второй — 18), построились в поле для генеральной баталии.

Точную численность этих войск определить невозможно, так как соответствующая ведомость среди архивных документов пока не обнаружена. Однако на основании данных особой записки графа и кавалера Б.П.Шереметева от 26 июня (9 июля) 1709 года можно установить приблизительную их численность. Согласно этому документу в 17 батальонах, находившихся на редутах и в отряде генерал-поручика Ренцеля, насчитывалось 7216 человек, т. е. в среднем по 425 в батальоне. Значит, в 42 батальонах могло быть 17 850 человек, в том числе около 10 тыс. в первой линии. В лагере оставались в резерве 9 батальонов, и 3 батальона еще раньше были посланы из лагеря для занятия Крестовоздвиженского монастыря близ Полтавы. Гарнизон крепости, возглавляемый отважным комендантом полковником А.С.Келиным, составляли 7 батальонов пехоты (Тверской и Устюжский полки и по одному батальону полков Апраксина, Фехтенгейма и Пермского). Кроме того, в сражении приняли участие Переяславский и Ивангородский солдатские полки, попавшие в плен в Веприке еще 7 января 1709 года и освободившиеся в ночь на 14 июня под Старыми Сенжарами, а также два батальона Пермского полка (кроме находившегося в гарнизоне Полтавы). С учетом всех этих частей в составе русской армии под Полтавой 27 июня 1709 года было 87 батальонов пехоты (около 37 тыс. человек).

Основным огнестрельным оружием пехотинца (фузелера и гренадера) была кремневая гладкоствольная фузея, а холодным — короткая шпага. Гренадер, кроме фузеи и шпаги, имел ручные гранаты, носимые в особой сумке. Часть пехотинцев была вооружена пиками. Эти солдаты (пикинеры) в одних полках составляли треть рядовых, а других — одну восьмую.

Русская кавалерия состояла из 27 драгунских полков (в том числе трех конно-гренадерских) и трех «шквадронов» (эскадронов). Согласно сохранившейся в архиве ведомости в день сражения она насчитывала 20 106 человек. В эту ведомость, однако, не вошли Ростовский и Белогородский драгунские полки, чье участие в сражении было установлено Н.П.Поликарповым, а также 2 шквадрона (Домовый генерал-фельдмаршала графа Шереметева и Козловский), которые, как и прочие драгунские шквадроны, являлись «партикулярными» и до 1711 года содержались не казной, а на личные средства сформировавших их военачальников.

Каждый драгунский полк состоял из 5 эскадронов (по 2 роты в каждом) и насчитывал 1200 человек, а отдельный шквадрон — из 5 рот (600 человек). В полку было 9 фузелерных и 1 гренадерская роты. В 1708 году из гренадерских рот, выделенных из своих полков, образовали три конно-гренадерских полка 10-ротного состава, а взамен выбывшей в каждом драгунском полку была воссоздана новая гренадерская рота. В сражении под Полтавой полки и шквадроны драгун не достигали штатного состава — самым многочисленным был Смоленский полк (992 всадника) и самым слабым — Владимирский (427 человек). В начале сражения большая часть драгун (17 полков) расположилась позади линии передовых редутов, где и встретила атакующую шведскую кавалерию. По окончании сражения, вечером того же дня, для преследования шведов Петр I послал бригаду ездящей пехоты и 10 драгунских полков во главе с генералом от кавалерии А.Д.Меншиковым. Этот отряд 30 июня настиг остатки неприятельской армии у Переволочны (на Днепре) и принудил их к сдаче.

Драгуны предназначались для ведения боя как в конном, так и в пешем строю. В первом случае они строились в три шеренги, а во втором действовали так же, как обычная пехота. Вооружение рядового драгуна состояло из драгунской фузеи (несколько облегченной по сравнению с пехотной), однолезвийного прямого палаша (вместо него могла быть сабля или кавалерийская шпага), а также одного или двух седельных пистолетов. Драгунские гренадеры, кроме того, были вооружены ручной мортиркой.

Артиллерия Русской Армии состояла из одного полка, сформированного в 1701 году в составе четырех пушкарских (канонирских) рот, четырех бомбардирских команд и инженерной роты (инженеры тогда еще не были выделены в отдельный род войск). Твердый штат полк получил только в 1712 году. По подсчетам советского историка Е.Е.Колосова, на 4 мая 1709 года полевая русская артиллерия насчитывала 362 человека (14 офицеров, 27 унтер-офицеров, 84 бомбардира и канонира, 199 фузелеров, 4 барабанщика, 34 нестроевых) и 32 орудия. Кроме полевой артиллерии при пехоте имелось 57 полковых орудий, а при драгунских полках 13 пушек, каждую из которых обслуживали 3 человека (1 канонир и 2 фузелера). Пушки перевозились в конской упряжке, передвигаясь по полю боя так же быстро, как и драгуны 10. Всего в «генеральной баталии» участвовали 102 русских орудия, из которых 87 к началу сражения располагались в укрепленном лагере. В момент решающей схватки на равнине в боевом порядке находилось 68 полковых орудий, в том числе 13 конных. В ходе сражения артиллеристы сделали 1471 выстрел (не считая орудий бригады Голицына и конных пушек), нанеся шведам огромный урон.

Общая численность Русской Армии в Полтавском сражении достигала 60 тыс. военнослужащих, потери ее составили 4635 человек.

Шведская армия
Шведская армия короля Карла XII по своему составу не была однородной, что объяснялось существованием в Швеции двух систем комплектования: поземельная воинская повинность (так называемая «индельта») и вербовка наемных солдат. Ее большую и лучшую часть составляли постоянные войска индельты, носившие ярко выраженный национальный характер. Под Полтавой войска короля Карла XII составляли 12 пехотных полков (20 батальонов), насчитывавших (без больных и раненых) 9270 человек. Каждый полк по штату состоял из 8 рот по 150 строевых чинов (6 капралов и 144 рядовых). Рота делилась на 6 дивизионов по 25 человек (1 капрал и 24 рядовых), причем два дивизиона состояли из пикинеров, а остальные — из мушкетеров и гренадеров (22 мушкетера и 2 гренадера). Четыре роты составляли батальон из 600 человек, а всего в полку было 1200 солдат.

Лейб-Гвардии пехотный полк имел (с 1703 г.) 4 батальона по 6 рот в каждом. Три батальона (I, II и III) состояли из мушкетеров и пикинеров, а четвертый — из гренадеров. Кроме батальонов в полку была одна отдельная рота, которая все время оставалась в Стокгольме для охраны королевского Дворца. По штату гренадерская рота была меньше армейской (3 офицера, 6 унтер-офицеров, 103 рядовых и 3 музыканта) и делилась на 6 дивизионов (по 18 рядовых): 2 пикинерных (36 человек) и 4 мушкетерских (72 человека). В гренадерской роте все дивизионы состояли из гренадеров.

Накануне русского похода Карла XII (в мае 1708 г.) лейб-гвардии пехотный полк насчитывал 2592 рядовых (по 648 в батальоне), а общая его численность, включая офицеров, унтер-офицеров, музыкантов и нестроевых, составляла 3000 человек.

Надо отметить, что к моменту Полтавского сражения шведские полки сильно поредели вследствие боевых потерь, болезней и других причин. Несмотря на то что они были пополнены в октябре 1708 года за счет пехоты корпуса Левенгаупта, разбитого в сражении под Лесной, их численность к июню 1709 года настолько сократилась, что пришлось 6 полков из двухбатальонного состава свести в однобатальонный. Численность лейб-гвардейского полка сократилась до 1800 человек, Упландского — до 690, Вестербеттенского — до 600.

Для нападения на русский лагерь утром 27 июня 1709 года Карл XII направил 18 батальонов пехоты (8170 человек) четырьмя колоннами, из которых две правофланговые (4-я и 3-я) имели по четыре батальона, а две левофланговые (2-я и 1-я) — по пять. Командовал пехотой генерал граф А.Л.Левенгаупт. В земельных укреплениях (шанцах) под стенами Полтавы был оставлен отряд, насчитывавший около 1100 человек.

В начале сражения от колонн пехоты оказались отрезанными 6 батальонов под командой генерал-майора К.Г.Рооса (около 2600 человек). Понеся большие потери, этот отряд, сократившийся до 400 — 500 пехотинцев, был окружен частями генерала Ренцеля и в 9 ч 45 мин сложил оружие. Остальная пехота, прорвавшись между русскими редутами, двинулась навстречу главным силам Государя Петра I, развернувшимся в боевой порядок на равнине перед лагерем. По шведским данным, эта пехота (12 батальонов) с учетом понесенных ранее потерь насчитывала около 5500 человек, причем из-за недостатка она построилась в одну, предельно растянутую линию (1450 м по фронту).

Кавалерия была любимым родом войск короля Карла XII. Под Полтавой он имел 22 полка (11 рейтарских и 11 драгунских), которые вместе с корпусом лейб-драбантов составляли более 58 проц. всей армии короля. В числе рейтарских полков индельты было 6 шведских и 3 финских, каждый из которых состоял из 2 эскадронов четырехротного состава (всего 8 конных рот), и только лейб-регимент имел 3 эскадрона (12 рот). В одной роте полагалось по штату 125 человек (124 рядовых и 1 трубач). Организационно она делилась на 3 взвода по 3 отделения в каждом.

В состав рейтарской кавалерии кроме частей индельты входили два конных полка «дворянских знамен», набранных богатыми вельможами Швеции и Лифляндии в своих владениях. Первый из них состоял из 8 рот по 100 человек (всего 800 рейтар), а второй — из 4 рот такой же численности (в русском походе 1708- 1709 гг. приняли участие только 2 роты Лифляндских «дворянских знамен»).

Драгунские полки короля Карла XII имели такой же штат, что и рейтарские индельты, однако, по некоторым источникам, Сконский драгунский полк к началу русского похода был увеличен на 2 роты и имел 10 рот (1250 человек). Лейб-драгунский полк состоял из 12 рот и насчитывал по штату 1500 всадников. Шесть других драгунских полков вербовались из немецких наемников и назывались по именем своих шефов; три из них имели по 10 рот (1250 человек строевого состава), а остальные — по 12 (1500 драгун). В октябре 1708 года к главной армии короля Карла XII присоединились два лифляндских вербованных драгунских полка, состоявших каждый из 8 рот по 75 рядовых (всего 600 человек),

Корпус Лейб-драбантов (телохранителей короля Карла XII) целиком состоял из дворян, причем сам король являлся капитаном этого подразделения. По штату корпус имел 150 рядовых драбантов, каждый из которых был в звании ротмистра. В день Полтавского сражения он представлял собой одну конную роту численностью 100 человек, из которых 16 находились при страдавшем от раны короле и охраняли его носилки.

Численность рейтарских и драгунских полков из-за понесенных во время похода потерь к началу сражения была ниже штатной. Кроме них на службе у Карла XII находился один гусарский иррегулярный, носивший название Валашского, состоявший из 12 рот (или хоругвей) и насчитывавший около 2000 всадников (к июню 1709 года его численность сократилась до 1000 человек).

В сражении под Полтавой король Карл XII использовал лишь часть своей кавалерии, направив для атаки русского лагеря 109 конных рот (около 7800 человек), распределенных между шестью колоннами, из которых три (1, 2 и 3-я) составили правое крыло (53 роты), а три других (4, 5 и 6-я) — левое крыло (56 рот) Около 3100 шведских кавалеристов не принимали участия в Полтавском сражении, находясь при обозе у д. Пушкаревки (2064), под стенами Полтавы (230 человек) и в 3 наблюдательных отрядах на Нижней Ворскле (около 1800).

В армии Карла XII под Полтавой имелся один вербованный полк полевой артиллерии, состоявший из штаба, восьми рот, минерной команды, походной лаборатории и службы тыла (150−200 человек) На его вооружении находилось 41 орудие (30 пушек, 2 гаубицы, 8 мортир и 1 дробовик), однако в сражении использовались только 4 трехфунтовые пушки, предназначенные для подачи боевых сигналов. В начале сражения они были отрезаны вместе с батальонами Рооса, а затем захвачены русскими войсками.

В шведской армии имелось еще одно подразделение, не принадлежавшее ни одному роду войск, — рота одноконных повозок (150 человек) Шведские источники упоминают ее в составе главной армии Карла XII на Украине, но в архивах Швеции не сохранилось никаких сведений о ее организации и назначении.

Общая численность армии короля Карла XII под Полтавой, по шведским источникам, достигала 27 тыс. человек (включая 1850 офицеров, 2250 больных и раненых унтер-офицеров и рядовых), из которых непосредственное участие в сражении приняло около 17 тыс. (16 тыс. шведов и 1000 валахов). Войска союзников: украинские казаки гетмана И. Мазепы (около 3000), запорожцы (около 7000) — не участвовали в сражении, их главные силы находились у Пушкаревки, а другая часть — при осадных шанцах под Полтавой и на верхней Ворскле (между Крестовоздвиженским монастырем и селением Нижний Млын). Всего же вместе с казаками Карл XII имел около 37 тыс. человек (не считая гражданских лиц и нестроевых).

Некоторые отечественные авторы преувеличивают численность армии Карла XII, доводя ее до 48 тыс. (в том числе около 37 тыс. собственно шведов). По их подсчетам получается, что в самой баталии участвовало около 30 тыс. шведских солдат, при этом, как правило, неточно указывается число батальонов и рот (эскадронов) в колоннах, наступавших на редуты, неверно приводится боевой порядок шведской армии в момент главного столкновения и т. д.

На наш взгляд, при выявлении тех или иных сведений о составе и численности войск короля Карла XII следует прежде всего использовать шведские источники (документы, воспоминания участников и т. п.), в то же время подобная работа по армии Государя Петра I должна главным образом базироваться на русских архивных материалах. (Приводим по тексту А.А.Васильева, старшего архивиста ЦГВИА СССР., Источник — «Военно-исторический журнал». 19).

Начало сражения
4 (17) июня к Русской Армии прибыл Государь и, узнав, что осажденные терпят крайнюю нужду во всем, решился освободить Полтаву, переправившись на правый берег Ворсклы. Приступили было к устройству переправы против нашего укрепленного лагеря, а для отвлечения внимания шведов в другую сторону высланы были вверх по реке отряды генералов баронов и будущих кавалеров Карла Эвальда Рене (1663 — 1716 гг.) и Людвига Николая Алларта (скончался в 1728 г.), которые перешли на правый берег около д. Петровки (8−10 в. от Полтавы) и начали там окапываться. При обозрении их позиции король Карл XII был ранен в ногу (вследствие чего во время Полтавской битвы был носим на носилках).

Нападения казаков и небольших русских отрядов не могли помешать продолжению осадных работ, а устройство переправы для нашей главной армии крайне затруднялось непроходимыми топями у слияния Коломака с Ворсклой. Для спасения полтавского гарнизона, почти в конец истощившего свои силы и запасы, Государь Петр I Алексеевич решился перейти Ворсклу в другом месте и дать шведам сражение. Момент был выбран удобный, так как неприятель терпел во всем недостаток и имел в строю не более 28 тысяч человек, русские же были снабжены всем в изобилии и силы их доходили до 50 тысяч.

20 июня (3 июля) армия наша перешла Ворсклу в том же месте, где переправлялись отряды генералов Ренне и Аларта, и расположилась в укрепленном лагере около деревень Петровки и Семеновки. 25 июня (8 июля) русские продвинулись версты на 3 по направлению к Полтаве и снова окопались. Между тем король Карл XII, узнав, что Царь Петр ждет к 29 июня (12 июля) новых подкреплений, решился атаковать Его до их прибытия, но перед тем, 22-го (5 июля), предпринял новый штурм Полтавы, который после кровопролитного боя, длившегося целый день, был отбит. Тогда, оставив в траншеях небольшую часть войск и почти всю артиллерию, а также запорожцев, король Карл вывел остальную часть армии (около 25 тысяч человек при 4 орудиях) на северную сторону города и 27 июня (10 июля) в 2 часа утра двинул ее против русских.

Пехота атаковала редуты; кавалерия, проскакав между ними, бросилась на нашу конницу. Левая колонна шведов, увлеченная первоначальным успехом, двинулась вперед мимо укрепленного лагеря нашего, но, попав под сильный картечный огонь и уже расстроенная атакой редутов, была в беспорядке отброшена к лежавшему вблизи лесу, где король Карл и его генералы занялись приведением ее в порядок. Правая колонна шведов, предводимая генералом Россом, продолжала атаку редутов и с отступлением остальной части армии оказалась совершенно от нее отрезанной. Заметив это, Государь Петр I Алексеевич двинул против правой колонны 5 батальонов и 5 полков конницы под начальством Князя и кавалера А.Д. Меншикова. Генерал Росс был опрокинут, и отступил в траншеи под Полтавой, где, по требованию генерал-поручика Ренцеля (погиб в 1710 г.), cложил оружие.

Таким образом, Полтава была освобождена, и дело шло уже об окончательном поражении неприятельской армии. В 9 ч. утра Государь Петр I Алексеевич двинул свою армию вперед; шведы пошли навстречу русским, и по всей линии загорелся упорный, но короткий бой. Поражаемые артиллерийским огнем и охваченные с флангов русской конницей шведы были везде опрокинуты; к 11-ти часам утра их армия представляла уже беспорядочно бегущую толпу.

Оба Царственные полководца не щадили себя в этом бою: шляпа Государя Петра I Алексеевича была прострелена, другая пуля попала в крест на его груди, третья найдена в арчаке седла. Носилки короля Карла XII были разбиты ядром, окружавшие его драбанты все 16 человек перебиты. У русских выбыло из строя более 4600 человек; шведы потеряли до 12 тысяч (считая с пленными).

Преследование остатков неприятельской армии продолжалось до деревни Переволочны. Последствием же Полтавской победы было низведение Швеции на степень второклассной державы и поднятие России на небывалую дотоле высоту. Государь считал в том великой заслугу небесного покровителя дня битвы — Святого преподобного Сампсона Странноприимца, в честь которого в Царствующем граде Санкт-Петербурге выстроен был величественный собор.
Кто же это небесный страж и покровитель русских воинов?

Житие Святого Сампсона Странноприимца (+ 530 г.)
(память 27 июня (10 июля))

«Святый Сампсон („Солнцу подобный“), уроженец Римский**, еще в юности своей обучился врачебному искусству, не по нужде, не из корысти, но единственно для того, чтобы не быть праздным и помогать страждущим.
По смерти родителей он поселился в Царьграде и совершенно посвятил себя упражнению, столь любезному для его сердца. Но неусыпного врача наиболее украшала благодать Господня, которая всегда благословляла успехом святые труды его*** - чрез что человек Божий так прославился, что Патриарх против воли рукоположил его в пресвитера.

В то время тяжело разболелся благочестивый Греческий Царь Юстиниан (память (14) 27 ноября); и поелику от врачей своих не мог получить ни малейшего облегчения, то обратился он к Богу, единому Источнику исцелений, и после усердной молитвы, извещен был в сновидении, что только Сампсон может избавить его от болезни. Не скоро и с трудом благодатный врач был отыскан. Обрадованный Юстиниан оказал ему необыкновенную ласковость, на которую Святый Сампсон отвечал с кротостию: „Всемилостивейший Государь! Я нищ и грешен; сам требую от Христа исцеления грехов моих. Но вера твоя преклонит на милость Царя царей; Он может сотворить все, что восхочет“. После сего, человек Божий, конечно не искусством своим, но благодатию небесного Врача, совершенно восстановил Юстиниана от одра болезни, столь долго страдавшаго.

Благодарный Монарх радовался, сколько исцелению своему, столько и о том, что столь Богоугодный человек обитает в Царствующем граде его. Он поднес ему богатые дары в сребре и злате: но Святый Сампсон ничего не принял. „Если благоволишь мне оказать милость твою, — сказал он, — то прошу тебя об одном: во славу Бога и для твоего спасения, повели близ хижины моей построить гостиницу, в которой бы я, пока жив буду, мог принимать больных и странных, и по силе моей успокаивать их; чрез сие исходатайствуешь и себе вечное воздаяние от Бога и мою старость утешишь“.

Юстиниан с сердечным удовольствием исполнил просьбу человека Божия: соорудил странноприимницу и больницу и определил для них большие доходы. Здесь-то неутомимый врач, не только телесный, но и душевный, занимаясь благоденствием ближних, достиг до глубокой старости и безболезненно перешел в жизнь вечную****.

Но и самая смерть его сей Богоугодный дом не сделала сирым. Когда случалось, что надзиратель странноприимницы был нерадив в своей должности или скуп для бедных, Святый Сампсон являлся ему и, если не исправится, грозил погибелью.

Однажды в Царьграде сделался пожар, столь свирепый, что отчаялись потушить его; огонь шел прямо на странноприимницу, и готов был истребить оную. Вдруг увидели угодника Божия, явившегося над домом. Он ходил вокруг ограды своей и повелевал остановиться пламени. В то самое время, сверх чаяния, возгремело облако, пролился необыкновенный дождь и погасил пламень».
Печатается по тексту «Училище благочестия или примеры христианских добродетелей, выбранные из жития Святых», СПб, 1896 г. т.1.
Примечания:
*- «Преподобный Сампсон называется Странноприимцем за добродетель страннолюбия» т. е. за помощь бездомным и скитающимся.
** - «Родился он в Риме от четы Царского происхождения и получил хорошее образование…»
*** - «…Св. Сампсон по смирению скрывал благодать исцеления под видом своей опытности во врачебном искусстве…»
**** - «…Св. Сампсон скончался около 530 г. Тело его погребено в Царьграде, в церкви Св. мученика Мокия. Частицы его мощей находятся в Пантелеимоновом монастыре на Святом Афоне».
Примечания печатаются по «Жития Святых», о. Иоанн (Бухарев), Москва, 1900 г.".

История Сампсониевского собора

Один из 17-ти православных соборов Санкт-Петербурга, старейший после Петропавловского из уцелевших до наших дней и единственный во Вселенской Церкви, посвященный Святому преподобному Сампсону Странноприимцу, был построен во времена Царствования усердной градостроительницы Санкт-Петербурга, Августейшей племянницы Петра Великого Государыни Императрицы Анны Иоанновны (1730−1740 гг.).

Начало
Собор был воздвигнут недалеко от того места, где по повелению Государя Императора Петра I Алексеевича была сооружена деревянная церковь. Она была живой памятью великой победы над шведами, одержанной Русской Армией под Полтавой 27 июня 1709 года именно в день угодника Божия Сампсония Странноприимца.
Деревянная церковь была построена в 1715—1718 гг. по проекту знаменитого Доменико Трезини и была кладбищенской. Поскольку район, где храм располагался, находился далеко за границами города и был мало заселен. Кладбище при церкви действовало весь XVIII век.

В 1728 году Сенат дал разрешение на постройку рядом с деревянной церковью каменного собора, который строился не без труда при трех Самодержцах 12 лет и был закончен в царствование Анны Иоанновны в 1740 году. Но прежде, в 1733 году были освящены два боковых придела строящегося собора: во имя Святого Апостола Иоанна Богослова и Архистратига Божия Михаила — покровителя Русской Армии. В 1740 году был освящен единственный во всем Вселенском Православии главный Алтарь во имя Святого преподобного Сампсония Странноприимца. Сооружение храма велось попечением притча, купца Н.А.Лапшина и на суммы, пожертвованные частными лицами.

Колокольня
Сампсониевский собор — типичный для своего времени по архитектурным параметрам однонефный храм. В соответствии с замыслом строителя он обнесен арочной галереей, служившей для раскреповки и устойчивости барабана с небольшой луковкой.
Первоначально собор был однокупольным, но позднее, при обновлении, к нему были пристроены четыре небольших главки в стиле «Елизаветинского барокко».
Однако при всем внешнем отличие от других соборов, он выполнен в традиционном древнерусском порядке — обширная трапезная и многоярусная колокольня, перекрытая каменным шатром с крошечными окнами и луковичной главкой. На боковых фасадах колокольни были сохранены открытые галереи. Колокольню собора невозможно не заметить, она узнаваема всеми. Второй такой в Санкт-Петербурге не было и нет.

Иконостас
Сампсониевский собор замечателен тем, что в нем частично сохранилось внутренняя отделка и, прежде всего, исключительной красоты иконостасом. Факт сохранности в Санкт-Петербурге иконостаса столь раннего происхождения можно смело назвать чудом, поскольку даже во многих, более поздних храмах, сохранившихся до наших дней, неоднократно менялись алтарные преграды. Бесконечные пожары, преследовавшие храмы Петербурга, в которых кроме свечей, с первой половины XVIII века почти в обязательном порядке устраивалась обогревательная система с многочисленными топками, привели к тому, что иконостасов первых десятилетий истории города в настоящее время остались единицы. И это, не считая послереволюционного варварства, а также многочисленных поновлений, закопченной или осыпавшейся стенописи, красочных слоев икон и переделанного лепного декора.

Золоченый деревянный резной иконостас для главного придела храма нельзя назвать типичным. Это ярчайший представитель нарышкинского барокко. Сампсониевский иконостас был выполнен в 1737—1739 гг. в лучших традициях предшествовавших веков и имеет ни много, ни мало 5 ярусов и украшен прямыми и витыми колоннами. Он полностью сохранился и недавно отреставрирован.

Его исполнили с большим мастерством, виртуозностью и изяществом — головки и фигурки Херувимов, гирлянды райских цветов, картуши разнообразных форм все это поражало воображение. Внутренняя часть иконостаса была окрашена в изумрудно-зеленый цвет. Лазурь, темно-синий, изумрудно-зеленый цвета воспринимались как образ небесной тверди и часто переносились на купола и свода храма. Небесная твердь, Рай, Престол Всевышнего, обитель Святых и праведных отождествлялась с верхними частями храма, и, конечно, с Алтарем и его видимой всем оградой-иконостасом. В 1847 году Ст. Шевырев писал: «Иконостас, это небо храма, к которому устремляются и в котором соединяются молитвенные взоры народа, как взоры всего человечества встречаются на светилах небесных». Изображение церковными художниками и мастерами-резчиками золотых трав, ветвей, цветов и плодов на Алтарном монументе — образ тверди небесной — Рая".

Выдающимися образцами ручной резьбы являлись также напрестольная сень и Престол главного Алтаря. Известно, что авторами новых специально написанных для нового собора образов в иконостасе были известные русские художники А. Квашнин, А. Поспелов и Т. Баженов. Некоторые из икон были написаны еще ранее для Царских врат предшествующей собору деревянной церкви.

Скромнее были оформлены два малых иконостаса приделов Апостола Иоанна Богослова и Архистратига Михаила — они трехъярусные и расчленены по горизонтали и по вертикали на пять частей. В 1909 году в годовщину 200 — летия Полтавской баталии и славной победы Русского оружия, при проведении реставрации им вернули первоначальную окраску бирюзового цвета. На боковых стенах нижнего яруса колокольни собора до сего дня можно видеть массивные мемориальные доски из чугуна.

Место упокоения
Возле Сампсониевского собора, как известно, размещалось два кладбища: православное и иноверческое. Оба их часто посещал Петр Великий, поскольку на них были похоронены многие его сподвижники и друзья.

Не раз бывали здесь и его родственницы — племянница Императрица Анна Иоанновна и дочь Петра Государыня Елисавета Петровна. Им было, кого навестить и о чем вспомнить, уединившись на отдаленном от суеты мира, балов и маскарадов Сампсониевском кладбище. Здесь были похоронены многие — крупнейшие архитекторы первой половины XVIII века: Доменико Трезини, Жан Батист Александр Леблон, Андреас Люттер, Георг Иоганн Маттарнови, Николай Фридрих Гербель, скульптор Карло Бартоломео Растрелли, знаменитые художники Луи Каравак и С. Торелли. Здесь нашли вечный покой сибирский губернатор князь М.П.Гагарин, первый президент Императорской Академии Наук Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост и любимый полководец Императрицы Анны фельдмаршал Б. Миних. Здесь были погребены многие выдающиеся современники петровских, аннинских и елисаветинских времен. Но что от того величия и памяти осталось?

К нашему глубокому стыду, в послереволюционный период истории России, надгробия над могилами этих людей были варварски уничтожены. Лишь малая часть их была утрачена в XIX и начале XX века. Огромные и невосполнимые утраты исторической памяти и национальной гордости России пришлись на время безбожия.
Напоминанием о былом безмолвном покое и величие кладбища осталось единственное надгробье.

Памятник истории
В 1740 году придворной партии фон Миниха, включавшей, в основном, иностранцев, удалось сразить своего главного соперника, выдающегося государственного деятеля, много трудившегося для блага народного просвещения и в других сферах отечественной культуры, Артемия Петровича Волынского. Вместе с кабинет министром в ограде собора с юго-западной стороны, погребены казненные тогда же архитектор-градостроитель П.М.Еропкин и советник А.Ф.Хрущов. Всего же было репрессировано более 200 человек. В 1885 году, по проекту профессора М.А.Щрупова на месте погребения был сооружен величавый и скорбный памятник.
В центре — бронзовый барельеф работы скульптора А.М.Опекушина, изображающего Гения Истории. На барельефе выгравированы стихи, которые некогда знала вся Россия. Они принадлежат перу Кондратия Рылеева из его думы «Волынский»:

«…И пусть падет, но будет жив
В сердцах и памяти народной
И он. И пламенный порыв.
Сыны Отечества! В слезах
Ко храму древнего Сампсона.
Там за оградой, при вратах
Почиет прах врага Бирона».

На памятнике указана и дата казни — 27 июня 1740 года — день памяти Св. Сампсона Странноприимца.

Часовни
К собору Преподобного Сампсония Странноприимца были приписаны две часовни. Одна из них до сих пор размещается в северном крыле колокольни собора, другая — Спаса Нерукотворного Образа — располагалась вблизи собора, на большом Сампсониевском проспекте. От нее ничего не осталось.

Святыни
27 июня 1894 года Крестный ход православных петербуржцев торжественно перенес из Пантелеимоновской церкви (ныне ул. Пестеля д. 1) часть мощей Святого преподобного Сампсония, подаренных принцессой Е.М.Ольденбургской.
В храме также пребывали перенесенные из старой церкви петровского времени две иконы со святынями — «Страсти Христовы» с частью ризы Господней и мощами, заключенными в серебряные ковчежцы, и икона «Успение» с мощами мучеников из палестинской Лавры Святого Саввы Освященного.
К числу почитаемых икон Божией Матери относилась «Толгская» — список с чудотворной Ярославской, написанной в первой трети XVIII века. В соборе также пребывал старинный потир из серебра и темперное изображение Петра Великого, расположенное над входом в храм.

Служение
С 1874 года — эпохи Императора Александра II Освободителя при церкви действовало благотворительное общество, содержавшее богадельню и сиротский приют.
Во время Самодержавного правления Императора Мученика Николая II собор обретает вторую жизнь. К юбилейным торжествам 1909 года его полностью реставрируют и преображают. При храме активно действуют благотворительные общества.
Так в 1906 году возникло братство с домом, где помещались залы для бесед, миссионерские курсы, иконная лавка и книжный магазин. В 1912 году был основан первый в городе детский союз, а в 1914 г. — христианский союз юношества и общество хоругвеносцев. Работал также дамский кружок с рукодельной школой и детской столовой.
Ежегодно 27 июня ст. ст. после Божественной Литургии служился молебен и панихида с провозглашением вечной памяти Императору Петру I, при жизни которого и вплоть до 1760-х годов этот день отмечался в храме церковным торжественным собором в Высочайшем присутствии.
Последним пред революцией настоятелем Сампсониевского собора был протоиерей Иоанн Евграфович Острогорский.

Поругание Святыни
Сампсониевский собор был закрыт постановлением облисполкома 27 июля 1938 года, когда все священники были уже арестованы. Храм отдали под овощной склад.
В 1977 году по окончании реставрации, в нем собирались разместить филиал музея «Исаакиевский собор», что и случилось в 1984 г. С 1990 года православные петербуржцы начали хлопоты по возвращению храма Русской Православной Церкви. Но до сих пор, несмотря на решение Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира о назначении настоятелем собора протоиерея Олега (Скобля), он полностью не возвращен Епархии. Богослужений ежедневных в нем не ведется.
Кладбище пришло в полный упадок, и постоянно оскверняется учениками соседней школы и горожанами, выгуливающими своих собак на месте упокоения великих градостроителей Санкт-Петербурга. Не ясна судьба могил знаменитых итальянских художников и архитекторов, нашедших вечный покой у стен собора. Памятники Доменико Трезини, Карло Растрелли и С. Торелли на Итальянской площади возможно и уместны, тем более что на их установку Санкт-Петербургу Итальянское правительство выделило большие деньги. Но кто же позаботится о могилах великих русских итальянцев, расположенных на кладбище возле Сампсониевского собора?
Собор с 1935 года охранялся государством как памятник архитектуры. К 300-летию Санкт-Петербурга его возвратили верующим. Теперь уже навсегда.

Памятник Государю
В 1908 году за год до 200-летия Полтавской победы и дня основания храма началась полная реставрация собора.

В 1909 году через два дня после освящения обновленного храма, ставшего по Высочайшему повелению Государя Императора Николая II Многострадального 14-м собором Санкт-Петербурга, начались юбилейные торжества, посвященные Великой победы над шведами.

27 июня 1909 года перед колокольней Сампсониевского собора был открыт памятник Государю Императору Петру I Алексеевичу, выполненный по модели знаменитого архитектора М.М.Антокольского. Памятник был отлит на средства графов Шереметевых, потомков известного сподвижника Царя Петра I Алексеевича первого графа Российской Империи (1706 г.) генерал-фельдмаршала и кавалера Б.П.Шереметева.

Памятник простоял 29 лет и был демонтирован и продан на цветной лом в Москву, сразу после закрытия Сампсониевского собора в июле 1938 года.
Оригинал памятника до сих пор находится в Москве, в Третьяковской галерее, где имеется большая коллекция скульптур М.М.Антокольского. Вернуть памятник Санкт-Петербургу музей отказывался, мотивируя свое решение всевозможными причинами.

21 июня 2001 года на выездном заседании Правительства Санкт-Петербурга тогдашний Губернатор города В.А.Яковлев еще раз подтвердил свое намерение восстановить памятник основателю города к юбилею Северной столицы, что и было сделано уже без него.

Памятник восстановили по сохранившимся эскизам и гипсовой копии с оригинала, находившейся все это время в Санкт-Петербурге в запасниках Русского музея. Помимо памятника восстановили всю прилегающую к нему территорию — сквер и пешеходную улицу.

Во время исполнения 300-летия Санкт-Петербурга ранним утром 27 мая 2003 года в доселе закрытом для богослужений соборе, основанном Государем Петром Великим, была отслужена лития по почившему Государю Императору, здесь же, впервые за 64 года состоялся торжественный молебен по случаю юбилея Санкт-Петербуга.

Перед памятником открытым взору петербуржцев, гостей и руководителей города проследовал военный парад под марши той славной эпохи, а сами воины были одеты в военную форму петровской поры. Будем надеется, что и далее каждый год отмечать Великую Полтавскую викторию и поминать всех убиенных воинов Северной войны нам уже никто и ничто не помешает.

Надеюсь, что государство не забудет отметить в 2009 году 300-летие Полтавской победы с размахом и величием, достойным этого события.