Все кумачи пронеслись и пропали, русская церковь — стоит

17 февраля 1790 г. была освящена церковь вмц. Екатерины в Мурино

Муринская церковь во имя св. вмц. Екатерины возникла благодаря… любви. История гласит, что с 1749 по 1917 год деревня Мурино принадлежала старинному дворянскому роду Воронцовых. В 1781 году граф Семен Романович женился на дочери адмирала Сенявина — Екатерине. Коротких четыре года длился счастливый брак. В 1783 году графа назначили посланником в Венеции, куда он забрал с собой жену, сына и дочь. Зима в Венеции выдалась непривычно суровой, дом посланника не был подготовлен, и, заболев чахоткой, в августе 1784 года Екатерина Алексеевна умерла. Удрученный граф в письме просил своего брата Александра увековечить память жены, построив церковь в Мурино, куда потом будет перевезено ее тело. Екатерина Воронцова так и осталась похороненной в греческой церкви св. Георгия в Венеции, а в Мурино, по проекту архитектора Н.А.Львова, вырос красивый храм во имя св.вмц.Екатерины, а недалеко от храма был найден святой источник, к которому до сих пор едут люди за святой водой. О том, как возрождался после 50 лет забвения и чем живет храм ныне, рассказывают настоятель протоиерей Николай Тетерятников и архивариус Наталья Яковлевна Серебрякова.

ЭТА ДОЛГАЯ ДОРОГА К ХРАМУ

— Батюшка, расскажите немного о себе, как, почему вы решили стать священником? Как стали настоятелем муринского храма?

— Я с детства привык к тому, что вечером надо становиться на коленки и молиться. А поскольку я каждое лето ездил к крестной моей мамы в деревню под Ярославлем на поездах, деревянные вагоны которых приходилось брать штурмом, то и молился: «Господи, вот я сейчас лежу в теплой кроватке, а кто-то сейчас на вокзале, не может уехать… Помоги им, Господи!»

Но религиозность моя была заслугой не отца с матерью, хотя дома у нас висели иконы и на Пасху мама водила нас в церковь. Отец же был вовсе неверующим. Верить в Бога меня научили сестры моей бабушки — монахини Зосимовой пустыни в Подмосковье. После революции они, конечно, отсидели положенное. Потом копали Беломорканал. Потом старшую отправили в ссылку, а младшая — та самая мамина крестная, у которой я гостил летом, стала работать при церкви в родном селе и заниматься моим воспитанием.

И еще была в моей жизни встреча, оказавшая большое влияние. До шестого класса я сидел за одной партой с Володей Гундяевым (нынешний митрополит Кирилл), бывал у него дома, где встречался с его отцом — о.Михаилом. Но потом о. Михаила перевели в Красное Село, и мы надолго расстались с моим другом.

В школу я ходил с крестом, хотя мама нашила мне потайной карманчик, куда приходилось прятать его перед физкультурой или медосмотром. В мальчишеских потасовках, когда мальчишки хватались за шнурок с крестом, пытаясь сорвать, я кричал: «Не трогай — это чеснок от насморка».

Закончив школу, я поступил в станкостроительный техникум, поскольку, как и старшая сестра, мечтал быть инженером. Но в церковь ходил. Отцу это не нравилось, он был гардеробщиком и привел меня на собрание для проработки в свой коллектив «Трудпром-4». Сначала корили: «Государство на тебя деньги тратит, в техникуме учит, а ты решил в попы податься!» Потом, распалясь: «Голову надо оторвать такому сыну». Собрание решило мою судьбу: мне было 16 лет, а кому в юности нравится давление? После собрания я набросился на церковную литературу, решив стать священником. Но осуществил свое намерение только через семь лет. Пока же, получив профессию фрезеровщика, отработал положенные три года и поступил в инженерно-экономический институт, думая, что, закончив, спрячу диплом и поступлю в семинарию. Уже заканчивая четвертый курс, узнал, что скрыть ничего не удастся, спецслужбы будут знать обо мне все, даже с каким веником в баню ходил — березовым или дубовым. Я бросил институт…

— А зачем надо было прятать диплом? К чему эта таинственность?

— Это был 1969 год, и поступать в семинарию, имея высшее образование, было запрещено.

На Казанскую летнюю я решился, подал документы в семинарию. Поступил сразу в третий класс. А вскоре был призван в армию. Полковник Ларин, старой закваски офицер, узнав, что я семинарист, сказал: «Посмотрим, вернешься ли ты обратно». Я вернулся через два года, день в день 26 ноября, и продолжил учебу.

В армии попал в техбатальон, работал при штабе, но оттуда меня быстро выгнали, узнав, откуда я. Я стал таскать баллоны, чистить котлы, был коптерщиком у старшины — считал портянки, работал фрезеровщиком… В первое же увольнение пошел в церковь. Вечером вызвал замполит, стал стучать кулаком по столу: «Армию позоришь — в церковь ходил!» Я: «В уставе не сказано, куда я должен идти — в кино, в кафе или к молодой вдове…» — «Вообще больше в увольнение не пойдешь», — взорвался тот. Но увольнение-то дает командир роты… А командиром роты у нас был башкир. Он спросил, за что меня ругал замполит. Я объяснил. «Так, — протянул он. — Тебе в твою церковь когда идти надо, с утра? Теперь с утра в увольнение ходишь будешь. Понял? Все. Иди».

Под конец службы довелось даже политзанятия вести, биографию Ленина читать. С трассы приезжали офицеры, шутили: «Ну, где тут у вас поп, который политзанятия ведет?» Так и дослужил.

— Батюшка, а настоятелем муринского храма как стали?

— Закончив семинарию, я поступил в академию. Начались разъезды по делам церковным… Финляндия, Египет, Кения… пять лет колесил по всему белу свету, как член ЦК Всемирного Совета Церквей. Потом еще семь лет прослужил в Преображенском соборе, когда мне предложили съездить посмотреть муринский храм. Поехал, поковырял штукатурку, понял, что работы много… и согласился. В 1988 году был и.о. настоятеля, через год уже настоятелем.

ВСЕМ МИРОМ

Н.Серебрякова: — Надобно рассказать об одном курьезном моменте… Дело в том, что долгое время храмом владел Худфонд, разместивший здесь скульптурную мастерскую. Последним «шедевром» скульпторов был 10-метровый хоккеист, упиравшийся головой в купол, тело которого поддерживали стальные полосы, вбитые в церковные стены. Слава Богу, что храм вернули верующим, иначе для выноса хоккеиста сломали бы полхрама. Батюшка кинул клич: «Нужны альпинисты или люди, не боящиеся высоты, для разборки гигантской скульптуры». На помощь пришли муринцы, жители Петербурга, объединение «Мир». Провели 33 субботника, и храм, и территория были приведены в порядок.

И вот ремонтно-реставрационные работы были еще в разгаре, а в храме уже зазвучали первые молитвы, начались службы. А чтобы все было благолепно, о. Николай придумал вот что: стены, утратившие не только росписи, но и штукатурку, закрыли панелями из оргалита, а выщербленные колоны затянули белой материей. Работали с утра до ночи, и вот ко дню св.вмц.Екатерины храм был готов к освящению, которое совершил митрополит Ленинградский и Новгородский, ныне Святейший Патриарх, Алексий II.

О.Николай: — Владыка подарил нам тогда икону св. Екатерины с надписью: «Сей святой образ вмц. Екатерины был вручен Митрополиту Таллинскому и Эстонскому Алексию 25 ноября 1980 г. Митрополитом Китроским Варнавой в городе Катарини, Греция, в память его служения в городе, носящим ее имя».

Раньше храм украшали иконы, написанные известным русским иконописцем В.Л.Боровиковским, но были изъяты советской властью. Пришлось нам ездить по храмам и музеям, разыскивать иконы Боровиковского и художников, работавших одновременно с ним, делать списки. Вот они — «Тайная вечеря», «Св.Екатерина», «Христос Вседержитель», а, смотрите, как необычны образы Архангелов Гавриила и Михаила — они будто парят в воздухе. Много икон получили в дар от других храмов. А из старинных икон, бывших здесь до революции, сохранилась одна-единственная — св.вмч. и целителя Пантелеймона. Ее спрятал житель Мурино, и вот спустя 50 лет икона заняла свое место в храме.

— Рассказывают, до революции колокольный звон муринского храма был слышен аж в Старой деревне и на Гражданке. А сейчас?

— Слышно или нет — не знаю. Но голос у наших колоколов звонкий. Все колокола пришлось ведь заново приобретать, старые под лозунгами «Долой колокольный звон» и «Все в поход за металлом колоколен» были сняты и переплавлены. Сейчас у нас 11 колоколов, самые большие — 600, 350 и 197 кг. В полный голос все 11 зазвучали 5 мая 2002 года в Светлое Христово Воскресение.

Н.Серебрякова: — С крестом тоже удивительная история вышла. Старожилы рассказывают, что храм был закрыт 22 июля 41 года… Подумайте, месяц уже идет война, а в Смольном нет более важных дел, как срочно закрыть муринский храм. Решено было также сорвать православный крест. И вот комсомольцы-добровольцы накинули на него веревку, стали дружненько тянуть. Крест гнется, но не поддается. Махнули рукой, ушли. Утром следующего дня смотрят, а крест вновь прямой — это верующие ночью также веревкой выправили его. Несколько дней шла эта борьба, комсомольцы днем согнут крест, православные ночью выпрямят. Так и остался покривившийся крест аж до наших дней, когда накануне праздника Воздвижения Креста Господня в 1989 году заменили его новым. И все эти годы, проезжая мимо храма, русские люди с надеждой смотрели — стоит ли еще крест? Говорили: «Раз крест стоит, значит, возродится страна и вера православная».

Стоит православная церковь в Мурино, созывая звоном колокольным православных на службу. Работает при храме библиотека и Воскресная приходская школа для детей и взрослых, организовываются паломнические поездки, устраиваются концерты к праздникам. Планируется строительство большого дома для причта, половина которого будет занята под домовой храм во имя иконы Божией Матери «Тихвинская», где разместится бассейн, чтобы Крещение проходило с полным погружением в воду.

«Мурино — единственная в мире деревня, где есть метро», — шутит батюшка. К сожалению, поселок, где отдыхали и творили Тургенев, Римский-Корсаков, Даргомыжский… а известный китаевед иеромонах Никита (Бичурин) писал свои работы, — может потерять свое имя, стать частью микрорайона Девяткино. Этого нельзя допустить, нужно сохранить историческое название Мурино.

Адрес: 188 661 Ленобласть, Всеволожский р-н, пос. Мурино, ул. Кооперативная, 21. Тел. 595−50−79; (8−270) 96−368.

Записала Ирина РУБЦОВА

18.02.2005