 |
| Правая.Ru | Егор Холмогоров | 17.02.2005 |
Бои за историю — одно из самых принципиальных сражений, которые только могут вестись между народами, государствами, конфессиями, социальными и политическими группами.
Навязать свое видение истории, означает реально изменить прошлое и перепрограммировать будущее.
Когда меняется концепция истории, меняется не только «видение», но сам предмет, поскольку прошлое существует и действует через связи с настоящим и будущим.
Изменение исторического описания приводит к изменению структуры исторических связей и изменению значения тех или иных факторов в формировании грядущего.
Другое дело, что историю так просто не подкуешь.
Недостаточно переписать две-три книги для того, чтобы действительно изменить историческую память, и на каждый боевой ход «противник» может применить контрход.
Но эта трудоемкость глубинных исторических фальсификаций не мешает историческим «оперативным маневрам», самые действенные результаты которым дает изменение концепции исторического преподавания.
Учебник истории является своеобразной библией и в то же время букварем современных наций.
Он формирует историческое сознание большинства, представление о структуре исторических отношений, основные этносоциальные и политические стереотипы.
И он же обучает азам национально-ориентированного действия, объясняет представителю того или иного народа и молодому гражданину того или иного государства, как поступают, а как не поступают его сограждане и соплеменники.
Поэтому борьба за учебник является одной из главных на историческом фронте.
В России по этому вопросу существует полный плюрализм, — в школьном пространстве сосуществуют учебники и радикальных либеральных ревизионистов русской истории, и умеренных либералов, и умеренных государственников, и безкомпромиссных патриотов-державников.
Выработка реального исторического сознания ученика полностью ложится на самого преподавателя, концепция национальной истории как таковая не существует.
Да и вряд ли могла бы существовать, ввиду идеологической эклектичности самого государства.
Совсем иная ситуация складывается во входящих и не входящих в некое «Содружество» «независимых государствах».
Исторические концепции тамошних учебников жестко заточены под идеологию «сопротивления русскому империализму» как основного содержания национальной истории.
В соответствие с этим деконструируется «хронотоп» классической советской историографии, характерными чертами которой выступали универсализм исторического взгляда, принципиальный прогрессизм (и вера в прогрессивную миссию единой державы), общедержавный патриотизм и неприятие любых форм коллаборационизма с противниками единого государства или его союзников, наконец, представление о мирном и дружественном сосуществовании русских и других народов русского пространства. Посмотрим же, чем это заменяется.
Сужение исторического горизонта
Учебники представляют собой длинный перечень грехов, преступлений и несправедливостей, которую захватчица-Россия чинила по отношению к своим «соседям» (то есть частям государственной территории России же, ныне от нее отделившимся).
При этом преобладает партикуляризм в точке зрения на события.
В целях конструирования новых «независимых наций» с субъективизацией против России тщательно изымается всё, что могло бы передать чувство единого социального и политического пространства с Россией.
Вот выразительный пример из молдавского учебника: «Тяжким оказалось отступление советских войск из Бессарабии. Следуя указаниям Сталина, советская армия применила на территории МССР тактику выжженной земли. Большинство населенных пунктов было подожжено, а в некоторых местах, например, в Кишиневе, огонь не удавалось затушить в течение нескольких недель» «В кратчайшие сроки вглубь Советского Союза было отправлено 4076 вагонов с промышленным оборудованием, сельскохозяйственными машинами, а также с зерном, овощами, фруктами, реквизированными в большинстве случаев у крестьян. Из каждого уезда Бесарабии было отправлено около 60 000 овец, 20 000 лошадей и 6500 голов крупного рогатого скота. В то же время крестьяне должны были обеспечивать продовольствием солдат советской армии. Ко времени вступления румынской армии на территорию Бесарабии в июне-июле 141 года этот край представлял собой разрушенную до основания провинцию».
Здесь, как мы видим, действия Красной Армии (даже если на секунду поверить малоправдоподобному утверждению, что всего за несколько дней советские солдаты превратили Молдавию в пустыню) воспринимаются не в контексте общесоюзного эвакуационного плана, а как сепаратное «растерзание» Молдавии.
Население которой, к тому же, «должно было» обеспечивать продовольствием армию собственной страны.
Подлинным политическим субъектом выступает тут Румыния и румынская армия, которая представляется «освобождающей» «захваченные» в 1940 году территории.
Еще более поразительный пример партикулярного восприятия истории, полного отказа от осмысления народа и земли встроенными в большой исторический контекст представляет собой один из украинских учебников, сообщающий, что «для нашей страны Вторая Мировая война была несправедливейшей из всех войн. Потому что ни СССР, ни Германия не думали о независимости Украины».
Сомнительно, чтобы хотя бы авторы учебника верят в то, что большинство украинцев, в особенности, воевавшие в Красной армии 4 миллиона, только и мечтали, что о независимости Украины.
Именно поэтому историческая «камера» спускается еще ниже, с Украины как таковой до «свiдомых украинцев», то есть сторонников независимости любой ценой, украинских сепаратистов. В итоге, историческая субъектность в учебнике сохраняется только за ними, а воспевание оуновских подвегов приобретает поистине гомерический размах:
«Умные украинцы понимали, что помощи ждать неоткуда и сами вершили судьбу страны. Так, еще в 1929 году была создана Организация Украинских националистов (ОУН) теми, кому удалось уехать за границу. Под эгидой ОУН было сформировано правительство Украины в изгнании за рубежом, а с началом войны началось формирование украинской армии. К 1942 году была создана Украинская Повстанческая Армия (УПА). Воины УПА освобождали города и села от фашистов, защищали мирное население. Но советское правительство не хотело, чтобы Украина имела свою армию. Поэтому, когда в 1943 году из Украины выгнали нацистских оккупантов, большевики начали воевать с УПА. Эта война на уничтожение против народа продолжалась до 1953 года. Она принесла много жертв и была еще одним свидетельством большевистского террора».
Историческая регрессия
Партикуляризм неминуемо ведет историческое сознание бывших республик, а ныне независимых государств, к «регрессизму».
Любое научно-техническое развитие, любые просветительские усилия Империи и СССР, воспринимаются как проявление «колониализма» и хищничества.
Авторы цитированного уже украинского учебника и здесь создают поистине апокалиптическую картину, поставив России и русским в вину создание того самого промышленного потенциала, который позволяет Украине поддерживать экономический рост, вести торговлю на мировых рынках и наполнять бюджет.
«Столетия подневольного существования разрушили не только Украину, но и её природу. Постоянно чужаки грабили богатства нашей земли, не думая о грядущих поколениях. Особенно страшным стало ХХ столетие. В республике было построено много крупных предприятий, которые производили вредные выбросы в землю, воду и воздух. Бесконтрольное использование химикатов привело к заражению огромных земельных площадей. Ценнейший дар природы — земля стала не пригодной для использования. Исчезло около 20 тысяч рек, в сотнях была отравлена вода».
Завершается этот пассаж совсем уж фарсово, фактическим обвинением советских властей в Чернобыльской катастрофе, которая, якобы, и поставила на повестку дня вопрос о независимости Украины.
Нетрудно понять, что из подобных утверждений логически вытекает программа сворачивания украинской промышленности, прекращения НТР и выпадения страны в разряд аграрных окраин современного мира.
Еще большее признание регрессивная концепция находит в учебниках среднеазиатских государств.
Туркменская история, основанная на «Рухнаме» Ниязова, как на единственном источнике, проникнута идеей разрушительного влияния принесенной русскими цивилизации на самый дух туркменства.
Как утверждается: «Некоторые и сегодня ностальгируют по недавнему прошлому, продолжая считать, что во времена СССР жилось лучше. Но ведь ты, туркмен, чуть было окончательно не утратил свой язык, без знания русского тебя не брали ни на учебу, ни на работу. Разве можно считать достойным образ жизни, при котором народ утрачивает святая святых — свой язык, религию, национальную память?».
Утрата туркменского языка, несомненно, миф, — в советский период национальный язык развивался и искусственно поддерживался, как и все национальные языки крупных нерусских народов.
Понятно, что вслед за такой архаизаторской установкой, должны были последовать практические шаги — не только ограничения прав русских, прекращение трансляции русских теле и радиоканалов, но и закрытие библиотек, институтов и школ, расформирование национальной академии наук, то есть постепенная деконструкция в Туркменистане большинства структур цивилизации.
Чего-то аналогичного можно ожидать и в Узбекистане.
Тамошние школьные учебники переполнены выпадами в адрес русских и России. На 316 страницах учебника выражения «русские колонизаторы», «русские захватчики», русские шпионы", употребляются 292 раза.
Многие оценки России находятся на грани судебного иска: «Россия — вор имущества в международном масштабе».
Русские врачи, спасавшие население Узбекистана от массовых эпидемий, представлены как «соучастники колонизаторов».
Но абсолютным максимумом идеологии варваризации и регрессии является следующая оценка основанных русскими школ и преподаваемых в них предметов:
«Русско-туземные школы, в которых велось преподавание истории и географии, открывались с одной целью: чтобы дети узнали о дальних красивых городах и странах и перестали любить свою отсталую родину».
К этой блистательной формулировке просто нечего добавить.
Остается пожелать узбекским властям успехов в искоренении истории с географией и привитии через это любовь к своей отсталой Родине, развивавшейся в советский период необычайно высокими темпами.
Неоархаика и контуры новой санитарной империи
Дискредитация имперско-просветительской миссии русских на сопредельных России территориях ведется, конечно, не случайно.
Архаизация, культурное опускание, предстают перед нами, по сути, лишь как подготовительный этап к иному имперскому реконструированию.
Речь идет о создании трансевразийской санитарной империи, с возможным размахом от Балтики, до Памира.
Цепочка «розовых революций в ключевых для этого плана регионах, Грузии, Украине, не может не наводить на подобные мысли. Скорее всего, следующим звеном в цепи окажутся те или иные страны Средней Азии.
Настойчивость, с которой проводится мысль об имперской угрозе со стороны русских, не может не навести на мысль, что речь идет не просто о комплексе неполноценности или запугивании.
Учебник составляется с проекцией на будущее, как программа развития.
И вот что поразительно: в «азиатских» учебниках рефреном повторяется мысль о «природном империализме» русских.
«История сама наделила русский народ способностями колонизатора», — утверждает узбекский учебник.
Ему вторит казахский: «Завоевывать чужие земли — национальный признак русских».
Да и украинские авторы не отстают: «Быстро восстанавливающиеся российские имперские амбиции напугали страны центральной и восточной Европы. Гарантию от вмешательства во внутренние дела они и страны Балтии увидели в НАТО».
Здесь мы видим установку не на «жизнь без России», не на презрение к русским, а напротив, оценку русских, как постоянной угрозы, постоянно действующего имперского фактора.
Это, несомненно, является реалистической оценкой, — от русских деться будет некуда, уничтожить их вовсе — вряд ли удастся, поэтому, главной установкой является установка на сдерживание русской Империи.
Здесь очень интересно выстроены истории стран Прибалтики, коих мы до сих пор не касались.
Наиболее «вкусные» их куски относятся, конечно, к периоду Второй мировой войны и содержат в себе скрытую, но недвусмысленную апологию нацистской Германии, как защиты от русского империализма.
«Советский Союз — агрессивная империя, подмявшая маленькие прибалтийские страны. Долгие годы господствовало мнение, что нацистская Германия — главный агрессор и зачинщик войны против СССР, однако… так же активно к нападению на Германию готовился Сталин, только Гитлер опередил его» — повторяет классический пропагандистский штамп латвийский учебник истории.
Литовский учебник рапортует: «литовцы войну встретили с радостью, ибо она спасла от советского террора».
Более осторожную и аналитичную позицию занимают эстонские авторы, вынужденные, по зрелом размышлении, присоединиться к общеевропейской позиции, что «Гитлер хуже всех»
«Конечно, цели всех других великих держав были также корыстны, особенно цели Германии: если большевики (интернационал-социалисты) боролись во имя того, что они считали счастьем для всего человечества, то германские национал-социалисты боролись во имя господства одной расы — светловолосых германцев, «арийцев» — и были готовы стереть с лица земли все расы, которые в их глазах представлялись «низшими» или «малоценными». Большинство эстонцев воевало во Второй мировой войне в немецких мундирах, на стороне проигравшего войну… и это определяет наши мнения и чувства. Нам пришлось больше страдать под полувековой советской оккупацией. Однако победа Гитлера была бы для человечества более страшным несчастьем, чем победа Сталина».
Эстонские авторы последовательно разделяют мнение самих «эстонцев», от мнения «мира», которое формируется победившей стороной.
Однако, затронутый якобы для дискредитации нацизма мотив расовой теории гитлеровцев, всплывает неожиданно в другом месте и совсем с иной окраской.
С подъемом рассказывается об успехах «эстонского оружия» в борьбе против Красной армии: «Эстонский батальон «Нарва» создал определенную известность эстонскому оружию. После этих боев эстонцы высоко поднялись в немецком «табеле о расах».
Нацистская расовая теория тут не просто принимается, она прямо используется для восхваления эстонцев, как доказавших в бою свою расовую полноценность.
Аналогичные оценки можно встретить и в латвийских учебниках:
«Латышские легионеры отличались в боях особой выносливостью и отвагой».
То есть прибалты, по сути, не только не отрицают гитлеровского расизма, но напротив, в своем соучастии в делах гитлеровской империи, причем не на самых последних ролях, видят едва ли не высшее национальное достижение, высшую манифестацию национального духа.
Ведь и, в самом деле, в небогатой событиями, провинциальной по сути истории латышей и эстонцев, проходившей под контролем сперва ливонцев, а затем остзейских баронов (то есть тех же секуляризованных ливонцев», не было более ярких страниц «манифестации национального духа» чем участие в большом нацистском проекте.
Поражение гитлеризма для этих «наций» является величайшей национальной трагедией.
Но дипломы о расовой полноценности заботливо хранятся до лучших времен.
Может быть, они и впрямь скоро понадобятся.
Нацистская империя призвана была, по сути, стать «санитарной империей» Запада. Повернутой против русской имперской угрозы.
Созданному в 1920-е годы «санитарному кордону» явно не хватало ни полноты, ни имперской силовой доминанты.
Изощренной дипломатической игрой Сталину удалось «испортить» эту санитарную империю, бросив ее прежде всего против Запада.
Хотя, в итоге, вопреки даже всем доводам разума, у нацистов сработала первоначальная программа, после чего на ликвидацию гитлеризма СССР понадобились колоссальные усилия.
Но очень хорошо разработанная программа санитарной империи, в условиях отсутствующей имперской доминанты в Москве, оказывается исключительно притягательной для изымаемой из русского пространства периферии.
Гитлер, хотят того литовцы, украинцы, грузины и казахи, или нет, будет стягивать их к себе как магнит, для того, чтобы сформировать из них легионы, которые будут брошены на Россию.
Непонятен только ответ на вопрос о «приводе» этой санитарной империи.
Германия, явно доказавшая свою ненадежность и перепрограммируемость в прошлый раз, на эту роль явно претендовать не сможет.
Не исключено, что именно сейчас проходит «кастинг» на роль нового центра «союза окраин» и мы присутствуем при мероприятиях в рамках этого кастинга.
Так или иначе, психологический и политический тренд в новых учебниках истории для бывших советских республик уже прочерчен: триумф периферийного сознания, объединяемого третьей силой в борьбе против действительного центра.
Если России не удастся сыграть на разрыв этой периферийной коалиции (до сих пор ее попытки в этом направлении были неудачными), восточноевропейская петля может затянуться на нашей шее.
