«Храбрейший из храбрых». Самый молодой колчаковский генерал

Генерал-майор Н. П. Сахаров

От Редакции: В конце ноября 2021 года в издательстве «Посев» вышла в свет новая двенадцатая книга серии «Белые воины» «Добровольцы», посвященная офицерам-добровольцам, участникам Гражданской войны в рядах армий Южного и Восточного фронтов Белого движения. В издании приведены подробные биографии двенадцати офицеров, фронтовиков Первой мировой войны, добровольцами вступивших в белые армии в 1918 году.

100 лет назад, после ликвидации большевиками фронтов гражданской войны и основных очагов народного сопротивления, на Россию опустился мрак и лишь на Дальнем Востоке еще пробивался луч света. Остатки Армии адмирала А.В.Колчака — каппелевцы предприняли свой последний поход против большевизма, получивший название Хабаровский. Одним из его активных участников был генерал-майор Н.П.Сахаров.

В преддверии грядущего праздника св. Николая Чудотворца, мы предлагаем нашим читателям ознакомиться с биографией этого храбрейшего русского генерала, чьим Небесным покровителем был Святитель.

Среди белых военачальников-«волжан» особое место принадлежит Николаю Павловичу Сахарову. Будучи самым молодым генералом белого Восточного фронта, он прошел в строю через всю Гражданскую войну, олицетворяя собой тип-офицера-фронтовика, последовательного противника советской власти, чуждого каким-либо политическим интригам.

Н. П. Сахаров родился 18 (30) августа 1893 г. в дворянской семье в городе Муром Владимирской губернии. В 1911 г. он окончил Муромское реальное училище, после чего поступил на военную службу вольноопределяющимся в 4-й Кавказский стрелковый полк, расквартированный к тому времени в городе Гори Тифлисской губернии. В июле 1912 г. Сахаров был произведен в унтер-офицеры, 1 октября — в прапорщики, после чего уволен в запас армейской пехоты. На этом, его военная карьера, казалось, была окончена. В 1913 г. Сахаров поступил в Московский сельскохозяйственный институт.

Планы на мирную жизнь нарушила Первая мировая война. Мобилизованный из запаса, он получил назначение в 9-й пехотный Ингерманландский полк, входивший в состав 3-й пехотной дивизии. Полк носил имя императора Петра Великого и к началу войны был расквартирован в Калуге. В рядах ингерманландцев за годы войны Сахаров пять раз (1915, 1916 и трижды в 1917 г.) производился в следующий чин. Последним производством в русской армии для Сахарова стал полученный 20 ноября 1917 г. чин подполковника. Во время Первой мировой войны он командовал пехотной ротой, полковой разведкой, получил ряд боевых орденов: 24 марта 1915 г. — св. Станислава 3-й степени и св. Анны 4-й степени, 14 мая 1915 г. — св. Станислава 2-й степени, 20 сентября 1916 г. — св. Анны 2-й степени с мечами, 25 ноября 1916 г. — св. Владимира 4-й степени и др.

3-я пехотная дивизия в составе 17-го армейского корпуса действовала на Юго-Западном фронте. Ее начальниками последовательно были генерал-лейтенанты П. В. Ползиков, с ноября 1914 г. — И. И. Булатов, генерал-майоры с июля 1916 г. — А. Г. Шольп и с апреля 1917 г. — В. А. Музеус. В составе 11-й армии 3-я пехотная дивизия «блестяще работала в Брусиловское наступление под Сопановым (овладев 22−23 мая (4−5 июня) 1916 г. сильнейшими позициями и прорвав фронт на стыке 1-й и 2-й австро-венгерских армий) и Бродами». «За девять дней боев австрийские войска были выбиты из своих позиций на западном берегу реки Иква, — писал один из исследователей операции, — причем ударная группа корпуса проникла на глубину до 7 км, т. е. суточный темп продвижения равнялся 0,8 км. В первые три дня наступления (4, 5 и 6 июня) глубина проникновения в оборону противника составляла 3 км, темп продвижения — 1 км в сутки. Этот темп был достигнут в условиях боя за сильно укрепленную позицию с опорными пунктами при наличии 11 орудий на 1 км фронта. Таким образом, боевые, действия первых трех дней свидетельствуют о высоких боевых качествах и храбрости русских солдат. И наоборот, темп продвижения в последующие дни, в более благоприятных условиях (наступление против временно укрепившегося противника), свидетельствует о неумелом руководстве операцией со стороны командования, о его безынициативности, неумении быстро и верно схватывать обстановку и принимать ответственные решения.

В целом фронт корпуса с 4 по 12 июня продвинулся: на правом фланге — на 7 км, на левом — на 1 — 2 км. В процессе боев было захвачено 8000 винтовок, 800 000 патронов, 10 орудий, 37 минометов, 22 пулемета; взято в плен 232 офицера, 8000 солдат. Потери русских частей исчислялись в 1918 убитых, 6230 раненых. [..] Действуя на второстепенном направлении и имея демонстративную задачу, 17-й армейский корпус одержал блестящий тактический успех, который в ходе боя приобрел большое оперативное значение. Этот успех являлся результатом внезапности действий, блестящей работы русской артиллерии и хорошо налаженного в первые дни боя взаимодействия артиллерии и пехоты. После успеха, одержанного у Сопанова, направление Кременец, Броды стало важнейшим для 11-й армии, но это не было своевременно учтено ни командованием корпуса, ни армейским командованием".

За участие в боях под Сопановым Н. П. Сахаров 25 ноября 1916 г. был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени. В высочайшем приказе о награждении говорилось: «В бою 26 мая 1916 г., когда противник, после ураганного огня своей артиллерии, два раза атаковал редут на высоте 120,1 у д[еревни] Сопанов, захваченный нами ранее, но был отбит и в третий раз перешел в самую яростную атаку, причем, приблизившись к редуту, ворвался в окопы 1-й и 4-й рот, — [Сахаров] видя неизбежность отступления по всему фронту полка, несмотря на полученную от снаряда контузию, — собрал остатки своей роты и бросился в контратаку, заставил противника отхлынуть из окопов, обратил его в бегство, захватив в плен 1 офицера и 48 нижних чинов, в следствии чего редут остался за нами».

Тогда же — 25 ноября 1916 г. — орденом св. Георгия 4-й степени был награжден и полковник Н. И. Сапфирский, командир 9-го пехотного Ингерманландского полка с июля 1915 г. по апрель 1917 г. Проиллюстрировать боевую работу ингерманландцев в весенне-летних боях 1916 г. помогает описание подвига Сапфирского. «23 мая 1916 г., командуя полком, — говорилось в приказе о награждении, — [Сапфирский] атаковал и овладел опорным пунктом на высоте 120,1 укрепленной позиции противника у с[ела] Сопанова, после занятия которого, Сопановская позиция, важная для нашего движения вперед, окончательно перешла в наши руки. С целью вернуть указанную позицию, противник подвел свежие силы, до 5 полков пехоты при 3 полках артиллерии, и 26 мая повел ряд яростных атак на высоту 120,1, но все усилия противника сломились об упорство полка, руководимого полковником Сапфирским, который не только отбил атаки австрийцев, но получив подкрепление, — сам перешел в контратаку, опрокинул противника, обратил его в бегство и захватил 413 человек пленных».

К началу 1917 г. 3-я пехотная дивизия оценивалась австрийцами как «испытанная часть. В последнее время установлены случаи неповиновения. В настоящее время упала вера в победу». Каких-либо подробностей пребывания Н. П. Сахарова на фронте в 1917 г. мы не знаем. Известно лишь, что в начале декабря 1917 г. он оставил разложившуюся армию и уехал домой в Муром. За время пребывания на фронте Сахаров был несколько раз ранен. В боях 16−22 апреля 1915 г. он выбыл из строя и находился на лечении в 5-м Кауфмановском госпитале во Львове. 4 сентября 1916 г. Сахаров был ранен у деревни Хукалиовцы выбыв из строя.

За годы Первой мировой войны вчерашний прапорщик-отставник, студент аграрного института, превратился в доблестного штаб-офицера русской армии. Очевидно, что в начинавшейся в стране Гражданской войне, ему едва ли удалось бы сохранить нейтралитет. С выбором стороны в противостоянии он, вероятно, определился уже отбывая с фронта. В первой половине 1918 г. Сахаров стал участником антибольшевистского подполья в Центральной России. Проживая в Муроме, он вступил в созданный эсером Б. Н. Савинковым Союз защиты Родины и Свободы, некоторое время исполняя в нем должность начальника резервного отдела штаба. Военные структуры Союза защиты организовывал полковник А. П. Перхуров, действовавший по заданию командующего Добровольческой армией генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. Своей задачей Союз со штаб-квартирой в Москве поставил свержение существующего (большевистского) правительства и организацию твердой власти, непреклонно стоящей на страже национальных интересов России, воссоздание старой армии с восстановлением прав старого командного состава с целью продолжения войны с Германией. Подпольщики в 35 городах (от 2000 до 6500 офицеров) готовили восстания против советской власти, которые должны были начаться одновременно. В конце мая 1918 г. чекистам удалось в Москве и Казани арестовать (и затем расстрелять) около 600 офицеров. Последовавшие восстания в Ярославле (6−21 июля), Рыбинске (7−8 июля) и Муроме (8−10 июля) большевикам удалось подавить.

Двадцатичетырехлетний подполковник Н. П. Сахаров руководил восстанием в Муроме, в качестве командующего Восточного отряда Северной Добровольческой армии. Вот как описывает и интерпретирует происходившие в городе события историк А. С. Кручинин: «В дни, непосредственно предшествовавшие восстанию, у местных подпольщиков была установлена связь с Нижним Новгородом, где 3−8 июля находился и возглавлявший их подполковник Сахаров. Имея в своем распоряжении группу вооруженных членов Союза, он не предпринял попытки захвата Нижнего — узла водных и железнодорожных путей, запиравшего, в частности, дорогу на Вятку, откуда теоретически можно было ждать подмоги союзников; не пробовал и прорваться на усиление сражающегося Ярославля, вместо этого, очевидно после некоторого раздумья, направившись в Муром, куда его отряд прибыл по Оке на пароходе к вечеру 8 июля. Скорее всего, в сложившейся ситуации подполковник был предоставлен самому себе, и, хотя ранее Сахаров и мог получить какие-либо инструкции, окончательный выбор теперь оставался за ним; о причинах же принятия им именно такого решения можно только догадываться. У нас фактически нет сведений о сравнительном количественном и качественном составе нижегородской и муромской организаций. [Союза], за исключением того, что обе были довольно немногочисленными, — а, значит, влияние этого фактора оценке не поддается».

Кроме Сахарова выступлением в Муроме руководил военный врач Д. С. Григорьев. Поздно вечером 8 июля 1918 г. около 40−50 подпольщиков атаковали и разоружили 4-ю Муромскую караульную роту, овладели военными учреждениями. Утром 9 июля из Мурома на соседние станции (от Мурома уходили ветки на Москву, Ковров и Арзамас), были выдвинуты три отряда. К этому времени относится подписанный Сахаровым в качестве командующего Восточным отрядом Северной Добровольческой армии приказ № 1. Не имея связи с другими центрами восстания, он попытался максимально усилить численно состав своих сил. «Все офицеры, юнкера и вольноопределяющиеся, а также военные техники в течении вторника 9 июля обязаны явиться в штабы отрядов в Муроме (реальное училище) для принятия на учет и для зачисления в ряды Северной Добровольческой армии (распоряжение это касается также чинов Высшего военного совета), — говорилось в приказе. — [..] Все граждане Российского государства, достигшие 18-летнего возраста, приглашаются вступать в ряды Добровольческой армии на общих основаниях с военнообязанными, равно как и поданные союзных стран, в том числе и чехословаки. [..] Все лица, оказавшие сопротивление войскам Северной Добровольческой армии, укрывающие у себя представителей советской власти, скрывающие оружие и агитирующие против Северной Добровольческой армии и Временного национального правительства, будут преследоваться военно-полевым судом».

По замечанию А. С. Кручинина, подполковник Сахаров будучи командующим Восточным отрядом Северной Добровольческой армии объявивший 9 июля регистрацию «всех офицеров, юнкеров и вольноопределяющихся, а также военных техников», «не только не преуспел в этом, но и, покидая Муром утром 10 июля под натиском подошедших красных подкреплений, очевидно, не смог ни ликвидировать оперативной документации Совета, ни основательно разрушить связь. Восстание в Муроме вообще оказалось каким-то вялым, а организаторские способности его руководителей — значительно уступавшими их порыву и личной храбрости». Сумев без труда занять город «они не развили военных действий, возможно, вследствие пассивности местного населения… Мобилизация не удалась, и Сахаров покинул город почти без боя, предоставив своим силам распылиться». В ходе преследования части РККА дважды настигали отступавших рассеяв их. Уцелевшие повстанцы лесами ушли на восток, к Казани. 22−26 февраля 1919 г. Владимирский губернский революционный трибунал «по делу о белогвардейском восстании 8−9 июля 1918 г. в г. Муроме» заочно объявил Н. П. Сахарова врагом народа и приговорил к расстрелу по обнаружении.

После поражения восстания в Муроме Сахаров оказался в Казани. С занятием города в начале августа 1918 г. отрядом эсеровской Народной армии Комуча, Сахаров начал свою службу в ее рядах. Военным строительством в районе Казани руководил командующий войсками Казанской губернии и начальник Казанского гарнизона (с 31 августа — командир формируемого Казанского отдельного корпуса) генерал-лейтенант В. В. Рычков; штаб формирований возглавил генерал-майор А. А. Вихрев. 17 августа 1918 г. в губернии был объявлен призыв родившихся в 1897 и 1898 гг., 30 августа — в 1895 и 1896 гг. Крестьяне откликались на мобилизацию неохотно, в боях призванные не выказывали большой стойкости.

В конце лета Н. П. Сахаров возглавил Арский боевой участок (вскоре был переформирован в 3-й Казанский (позднее — 50-й Арский) стрелковый полк), ставший основой для формирования 3-го Казанского стрелкового полка. Подполковник Ф. Ф. Мейбом в эмиграции вспоминал о своей первой встрече с ним: «Прибыл в распоряжение начальника боевого участка полковника Николая Павловича Сахарова, в будущем — командира Волжской имени генерала Каппеля дивизии. С этого момента боевая служба надолго связала меня с этим белым витязем чести, храбрости и доблести. Наутро он осмотрел наш отряд и стал хохотать:

— Капитан, откуда вы достали эти мундиры бескозырки? Ведь ваши солдаты выглядят как кадровые пехотинцы мирного времени!

Я поспешил рассказать ему историю нашей части, также предупредив его, что мои татары еще не прошли учебной стрельбы. Полковник Сахаров ответил, что нужда в скорой помощи отпала, так как все атаки красных отбиты.

— Даю вам на подготовку ваших солдат столько времени, сколько позволит боевая обстановка.

Наступил третий день. Получили приказ занять резервную позицию на правом фланге..Полковник Сахаров прискакал на своей вороной кобыле и благодарил за блестяще проведенный штыковой бой".

3-й Казанский стрелковый полк насчитывал до 700 человек и входил в состав 1-й Казанской стрелковой дивизии генерал-лейтенанта Ф. П. Панова. Командир корпуса Рычков сетовал: «Без сколачивания, без элементарной подготовки, едва получив вооружение, части выхватывались на фронт импровизированными ротами». Для участников борьбы на Волге в рядах Народной армии события лета 1918 г., несмотря на печальный финал, были самыми отрадными воспоминаниями. «Это было время юности движения, со всеми радостями, надеждами и огорчениями; время, когда мы вовсе не вникали в политику, а работали как умели, лишь бы иметь успех на фронте», — вспоминал генерал-майор П. П. Петров. В Народной армии Сахаров в августе 1918 г. был произведен в полковники. Официально это производством было утверждено только весной 1919 г. уже в Российской армии адмирала А. В. Колчака.

Наступательный порыв Народной армии под Казанью иссяк в начале осени 1918 г. — ее части были остановлены под Свияжском и Николаевском. 5 сентября вчетверо превосходящие силы Красной армии перешли в общее наступление. В ночь на 11 сентября Народная армия оставила Казань. Полк Сахарова, отходивший с рядом других частей, прикрывал у деревни Епанчино переправу через Каму, а затем отошел к станции Нурлат на железнодорожной ветке Симбирск — Уфа. Здесь 1-ю Казанскую стрелковую дивизию, полки которой поредели примерно вдвое, возглавил полковник А. П. Перхуров. Попытки белых контратаками удержать расположенный западнее Симбирск успеха не имели — 12 сентября город был оставлен. Закрепиться вдоль восточного берега Волги также не удалось. Части Народной армии начали отход к станции Мелекес, а затем к Уфе. 24 сентября Казанская дивизия (1000 бойцов при 54 пулеметах) сосредоточилась у станции Нурлат. Соединение получило задачу сдерживать красных, наступающих на Бугульму с севера, от Чистополя. 3 октября дивизия была включена в сводную Симбирскую группу полковника В. О. Каппеля, которая 18 октября влилась в состав Самарской армейской группы генерал-майора С. Н. Войцеховского. 29 ноября 1918 г. группа Каппеля была переименована в Сводный корпус. Казанская дивизия (на 10 ноября — 820 бойцов при 39 пулеметах и 10 орудиях) стала одноименной бригадой.

«Пробивая дорогу на восток среди бушующего красного моря приуральских просторов так в тексте источника. — П. Н.), — вспоминал генерал-майор П. П. Петров, — Волжская (группа должна была отбиваться справа и слева, а также и от наседающих на арьергард красных. На протяжении 400 верст от Волги до Уфы Волжская группа свою задачу выполнила блестяще, и на этом пространстве Каппель дал ряд кровопролитных и изумительных боев (у Мелекеса, у станции Кандры, у д. Арасланово, на реке Ин и т. д.), разбивая наседающих красных и буквально протаранивая себе дорогу в страшную стужу, когда плохо одетые бойцы имели по 100 человек и больше обмороженных, не имея ниоткуда никакой помощи. Это боевая работа Каппеля многими до сих пор не понята, не исследована и исторически не оценена».

В конце декабря 1918 г. Сводный корпус был отведен с фронт в тыл, получив с 3 января 1919 г. наименование 1-го Волжского армейского корпуса. Входивший в его состав 3-й Казанский стрелковый полк на 10 января насчитывал всего 67 офицеров и 238 солдат при 8 пулеметах. Во всей же Казанской стрелковой бригаде состоял 421 офицер и 1118 солдат, при 34 пулеметах и 10 орудиях. С 1 февраля 1-й Волжский корпус был непосредственно подчинен Ставке верховного главнокомандующего как ее стратегический резерв. 27 февраля приказом начальника штаба Ставки генерал-майора Д. А. Лебедева, корпус развертывался в составе трех дивизий — 1-й Самарской, 3-й Симбирской и 13-й Казанской стрелковых дивизий. В состав 13-й Казанской стрелковой дивизии генерал-майора А. П. Перхурова (начальник штаба — капитан А. А. Пугаев, с 7 апреля — капитан И. П. Пацковский) входили 49-й Свияжский (подполковник Л. А. Тарасов), 50-й Лаишевский (полковник Н. П. Сахаров) и 51-й Уржумский (подполковник В. И. Заседателев) стрелковые полки, 13-й егерский батальон (капитан А. А. Пугаев), 13-й Казанский стрелковый артдивизион (капитан А. В. Суханов), конный (подъесаул В. Н. Свешников) и инженерный (штабс-капитан Шаровский) дивизионы. 4 апреля 49-й Свияжский полк переименован в 49-й Казанский, а 50-й Лаишевский — в 50-й Арский.

В течении февраля 1919 г. на Урале ни красные, ни белые крупномасштабных действий не предпринимали. Используя относительное затишье, обе стороны активно готовились развить наступления весной. Так красное командование планировало с 5 марта развернуть силами 1-й армии наступление от Орска на Верхнеуральск и Троицк, 5-й армии — от Уфы на Челябинск, а войсками 3-й и 2-й армии от Осы и Оханска через Пермь на Екатеринбург. Эти планы белые сумели частично упредить. 4 марта начала наступление Сибирская армия белого Восточного фронта. Форсировав замерзшую Каму, белые заняли уездные города Оханск 7 марта и Оса 8 марта, а также двинулись к станциям Кузьма и Кез. Под угрозой окружения, красные начали отход к Глазову. Под Уфой 5 марта соединения 5-й красной армии, как и планировали, атаковали белую Западную армию, которая сама уже изготовилась к наступлению. Во встречных боях перевес оказался на стороне белых, а внезапный удар 6 марта в левый фланг красных вынудил их к поспешному отходу. Под натиском частей Западной армии 13 марта пала Уфа, 14 марта — стратегически важная станция Чишмы. Основные силы красных были оттеснены от железной дороги к югу, что вынудило проводить опасные фланговые марши для возвращения на магистраль.

5 апреля 1919 г. белые овладели Стерлитамаком, 6 апреля — Белебеем, что ознаменовало занятие войсками Колчака всей Уфимской губернии. Боевые действия перешли на территорию восточных уездов Самарской губернии, где белые 10 апреля заняли Бугульму и 15 апреля — Бугуруслан. И участники этого весеннего наступления, и простые современники, и сегодняшние романисты сравнивали его, то с «могучим ураганом, все сметающем на своем пути», то с «русской тройкой, которая не боится ни устали, ни преград, ни расстояний». За март-апрель 1919 г. войска Колчака с боями заняли огромную территорию в 300 000 кв. км с обширными промышленными и сельскохозяйственными ресурсами, с населением более 5 млн человек, что в 1,5 раза увеличило численность населения, находившегося под управлением Российского правительства адмирала А. В. Колчака. Противники отчетливо осознали, что исход борьбы между белой и Красной армиями решается на огромном пространстве от реки Кама до оренбургских степей.

В этих условиях особую роль приобретали имевшиеся в распоряжении сторон стратегические резервы. Однако белые к этому времени испытывали значительные трудности с пополнением 1-го Волжского корпуса личным составом — мобилизованные в армию были уже давно распределены по воинским частям. Новобранцы же, которые могли пополнить войска — еще не пришли на призывные пункты. Поясним ситуацию на основе документов о мобилизации, действовавших на белом Восточном фронте. В Сибири молодежь родившуюся в 1898—1899 гг. (138 700 человек) призвали в августе-сентябре 1918 г. Указом Колчака от 3 февраля 1919 г. командующим армиям разрешалось проводить мобилизации непосредственно на театре военных действий. 4 марта Совет министров Российского правительства «в видах облегчения тягот сельского населения» объявил призыв мужского городского населения от 18 до 25 лет (9028 человек) с образованием не ниже четырех классов средних учебных заведений. 8 апреля было объявлено о мобилизации лиц, родившихся в 1897 г. (31 961 человек), в 1900 г. и в январе-марте 1901 г. (64 836 человек), а также по каким-либо причинам ранее не призванных 1898−1899 годов рождения (1450 человек). 8 июля последовал призыв родившихся в апреле-декабре 1901 г., давший 18 771 человек. Таким образом массовое поступление вновь призванных в армию ожидалось не ранее мая 1919 г.

В сложившейся ситуации верховное командование решило передать на пополнение Каппелю 5479 пленных красноармейцев, захваченных войсками Сибирской армии в декабре 1918 г. под Пермью. За вычетом 1855 больных, 22 умерших и 116 бежавших, стрелковые дивизии к 20 марта получили: 3-я Симбирская — 6 офицеров и 552 солдат, 13-я Казанская — 479 солдат, отдельная Волжская кавалерийская бригада — 202 солдата. Еще 2217 солдат оставались не распределенными по частям в Челябинске. Помимо военнопленных к 20 марта в корпус прибыли 11 офицеров и 2817 солдат из кадровых (запасных) полков Сибирской армии, а также 53 офицера, врач, 7 военных чиновников и 1216 солдат из расформированных частей. В результате, в общем пополнении поступившем в 1-й Волжский корпус, доля бывших красноармейцев составляла до одной трети. Наибольшее их количество было направлено в 3-ю Симбирскую стрелковую дивизию, имевшую к тому же наименьшее число офицеров. Командование соединений и частей корпуса, включая самого В. О. Каппеля, не уделило надлежащего внимания идейному «перевариванию» бывших красноармейцев и пресечению подрывной работы большевиков. Излишне самоуверенными оказались и надежды на устоявшуюся организационную структуру и убежденный костяк из офицеров и добровольцев.

При таком массовом пополнении пленными красноармейцами, 13-я Казанская стрелковая дивизия напротив, получила значительное число новобранцев-призывников, мобилизованных в Ялуторовском уезде. 27 марта 1919 г. в дивизию влилось 805 солдат, 28 марта — 1344, 29 марта — 843 солдата. На 27 апреля соединение насчитывало 364 офицера, 60 чиновников и врачей, 7881 солдат (плюс 585 солдат в командировках и на излечении) при 53 пулеметах и 13 орудиях.

На конец апреля 1919 г. Ставка наметила передислокацию 1-го Волжского корпуса ближе к линии фронта, в район Бугульмы. Однако отправку пришлось задержать на две недели, поскольку войска понадобились для подавления крестьянского восстания в Кустанайском уезде Тургайской области. Поводом к волнениям жителей послужили прифронтовая мобилизация в армию и реквизиции лошадей, повозок, упряжи. Крестьяне-переселенцы были возмущены поведением казачьих воинских команд.

«Во второй половине марта нового стиля пошли среди жителей г. Кустаная тревожные слухи, что в с. Боровом и близлежащих к нему селах (80 верст от Кустаная) идет большевистское брожение среди крестьян, — писал в 1919 г. очевидец событий Степанов. — Главным агитатором называли не безызвестного боровского конокрада Жиляева. Он был активным деятелем свергнутого в свое время чехами кустанайского «совдепа», но счастливо избежал ответственности, скрывшись своевременно из Кустаная в свое родное село Боровое. Местные власти знали о местопребывании Жиляева, знали об его агитационной деятельности и, по словам местных жителей, никаких мер против него не принимали. Восстание охватило около десяти поселений и носило ярко выраженный агитационный характер. Протестовали против приемов казацкого управления, жаловались на грабежи, и издевательства, и насилия со стороны лиц, именовавших себя казаками. Толчком к восстанию послужила недавно проведенная в крае общая мобилизация и массовое дезертирство призванных. Последние в разговоре с арестованными заявляли: «Нам все равно было пропадать и, вот, мы решили соорганизоваться и свергнуть правительство». При таком настроении в один из базарных дней в с. Боровом был выкинут на площади красный флаг и вооруженные группы лиц приступили к вербовке новобранцев, чисто насильственным путем. В течение 2 или 3 дней вербовка восставших распространилась на ближайшие к Боровому поселения (Воскресенское, Надеждинское, Александровка, Жуково, Воробьевка, Таньянинское и др.) Начало своей деятельности они ознаменовали в с. Боровом убийством местного священника и его жены.

Быстроте вербования помогли упорно распространяемые слухи, что Петропавловск, Курган, Челябинск и Троицк уже пали под ударами восставших крестьян и со дня на день должна прибыть помощь в числе 6 тысяч хорошо вооруженных «семеновцев» с востока. Город (Кустанай) был сдан почти без выстрела плохо вооруженной многочисленной толпе. Количество восставших достигло до 10 000 человек. Меньшая половина толпы была вооружена винтовками и дробовиками, а большая — вилами, пиками и просто дубинами. Занявши город, мятежники, прежде всего, освободили из тюрьмы отбывавших там сроки наказания «политических»; разгромили несколько магазинов и занялись усиленным вылавливанием не успевших уйти из города офицеров, солдат и казаков..Утром 8 апреля арестованные услышали отдаленную перестрелку. Когда раздался залп орудий, появилась уверенность, — что пришел конец владычеству банд. Залпы орудий и ружей, стрельба пулеметов слышались все ясней и ясней. Арестованные хорошо знали, что у восставших нет орудий, а потому каждый выстрел орудия будил в сердце заключенного особую радость, и ни у кого не зарождалось боязни и сожаления погибнуть от случайного снаряда.

С началом рассвета вся тюрьма была на ногах, напряженно прислушивалась к каждому звуку и ожидала возобновления боя. До восхода солнца была полная тишина. Зарождались сомнения — не отступили ли наши? Но с первым лучом солнца раздался пушечный выстрел, и началась бомбардировка города. Бой продолжался до 3-х часов пополудни 9 апреля, когда заключенные услышали, что толпа ворвалась в коридор тюрьмы. Готовая ко всяким случайностям тюрьма жутко затихла. Среди напряженной тишины раздался голос: «Тюрьма занята частью 1-го сводного Казанского полка. Вы свободны. В город выходить не рекомендую, бой еще идет на улицах». На встречу раздалось взволнованное радостное ура! Сейчас обнаружилось среди арестованных очень много офицеров, казаков, добровольцев. Офицеры и казаки немедленно ушли в город. Остальные пробыли в тюрьме еще около 2-х часов. По улицам города валялось отдельно и группами много трупов красных. По рассказам участников, красные оказывали очень упорное сопротивление, засевши в каменное здание реального училища, больницы и многие городские дома. Пришлось их выбивать чуть не из каждого дома. Здание реального училища сильно повреждено бомбардировкой. Сожжено два квартала, из домов которых красные стреляли в спину занявших эту часть города солдат воинских частей.

За 8 и 9 апреля до 5 часов пополудни убито свыше 1000 красноармейцев (в реальности — красных повстанцев. — П. Н.), расстреляно 625 и взято в плен 2000. Остальные бежали из Кустаная в свои села, не подозревая, что они встретят на пути новые карательные отряды, к тому времени уже занявшие все очаги восстания. Расстрелы в Кустанае продолжались 10, 11, 12 и 13 апреля. Что было позже, не знаю. Карательные отряды, зашедшие в тыл красным, встречали упорное сопротивление со стороны женщин и оставшихся мужчин, не знавших о падении Кустаная. По слухам селения Боровое, Александровское, Жуковка, Воскресенское и Надеждинское выжжены. Пригородному поселку — Затобельское — предложено выдать сходом всех большевиков, иначе поселок будет весь выжжен и подозреваемые расстреляны. В некоторых поселениях, значительно удаленных от очагов восстания, карательным отрядам выдавали уже организовавшихся добровольцев, готовых ехать на помощь восставшим. Не будь принято энергичных мер к подавлению восстания, весьма возможно, что оно быстро охватило бы весь уезд. Вместе с тем быстрое подавление восстания спасло население от начавшего уже организовываться грабежа. Мужчины из дальних сел уже занялись организацией этапов для переправы награбленного добра и, не зная об изгнании красных из Кустаная, явились за награбленным на подводах. Как ни коротко было владычество красных, поживиться они успели. Захватили 800 000 рублей из казначейства, 118 000 рублей из кустанайского казенного рассадника киргизских лошадей. Оттуда же увели 20 лучших кровных производителей и 61 рабочую лошадь, попоны, седла и пр. сбруя. Энергично принятыми мерами начальника карательного отряда полковника Сахарова похищенное имущество будет конечно найдено, тем более что расхитители известны".

Как видно из газетного сообщения, в начале апреля 1919 г. полковник Н. П. Сахаров возглавил сводный отряд, направленный командованием в Кустанайский уезд, быстро разгромив плохо организованных повстанцев. В Кустанае каппелевцы Кустанае продемонстрировали «похвальную сдержанность» в отношении причастных к восстанию и «христианское снисхождение к участникам бунта». 12 апреля сход крестьян Кустанайского уезда постановил вынести благодарность за «отменное поведение» всем чинам отряда полковника Сахарова. Жители уезда собрали и передали в штаб 1-го Волжского корпуса 100 000 рублей на обустройство и улучшение питания его чинов. В дальнейшем вылавливании рассеянных по уезду повстанцев каппелевцы уже не участвовали. После их отбытия на фронт в районе восстания появились красные партизанские отряды, а волнения перекинулись на соседние уезды. Вывод белой контрразведки был неутешителен — произведенные репрессивные меры в Тургайской и Акмолинской областях оказались недостаточными, отсутствие информации, газет и живого слова давало возможность красным агитаторам продолжить свою работу. Отдельно отметим, что 3-й Ставропольский стрелковый полк подполковника И. Ф. Ромерова в мае-июне 1919 г. был отправлен еще глубже в тыл, в Енисейскую губернию, где действовал против тасеевских партизан.

Центральный комитет партии большевиков еще 7 апреля 1919 г. объявил Восточный фронт главным и решающим. «Все на Колчака!» — гласил лозунг советского правительства в эти дни. 10 апреля красные войска Восточного фронта были разделены на две группы: Северную и Южную. Первую под началом В. И. Шорина составили 2-я и 3-я армии, вторую во главе с М. В. Фрунзе — Туркестанская, 1-я, 4-я и 5-я. Красное командование начало срочно усиливать центр Восточного фронта, отзывая для него значительные силы с правого (южного) фланга, из-под Уральска и Оренбурга, а также выделив дополнительные резервы из центра России. Меняется командование 5-й армии, новым командующим которой был назначен М. Н. Тухачевский. По подходившим к Волге частям белой Западной армии Южная группа красных готовит сильнейший контрудар из района Бузулука на север (на Бугуруслан и далее на Бугульму). Командование РККА рассчитывало отрезать от Уфы главные силы противника. Белые к этому времени были утомлены двухмесячным наступлением, а части Западной армии разбросаны на фронте в 450 км. Войсковые соединения действовали зачастую несогласованно, а часть недавно мобилизованных в ряды белых не отличалась ни боевым духом, ни надежностью, готовая при малейших неудачах перейти на сторону красных.

Роковыми для войск Колчака оказались два события: 26 апреля на реке Салмыш, севернее Оренбурга и 1 мая у деревни Кузьминовское, южнее станции Сарай-Гир. 21 апреля части 4-го Оренбургского армейского корпуса генерал-майора А. С. Бакича начали переправу через реку Салмыш в 40 км севернее Оренбурга. Из-за нехватки паромов и контратак красных форсирование проходило очень медленно и не было закончено. Переправившиеся же части белых были атаковали полками 20-й, 24-й и 31-й стрелковых дивизий красных, развернувшими встречные бои в юго-западном направлении. 26 апреля красным удалось сбросить белых в Салмыш, захватив до 1500 пленных, 3 орудия, 20 пулеметов, обозы с боеприпасами.

Это поражение отвлекло внимание белого командование от Бузулука, где красные изготовились к главному контрудару. Стабилизация же положения под Оренбургом позволила командующему Южной группой войск Восточного фронта М. В. Фрунзе привлечь отсюда дополнительные силы. Начавшееся 28 апреля 1919 г. контрнаступление красных поначалу натолкнулось на упорное сопротивление белых. Но остановить противника им не удалось — хотя и медленно они начали отступать. А вечером 1 мая «только что прибывший на фронт Украинский курень (полк) имени Т. Г. Шевченко (1100 человек) южнее станции Сарай-Гир (в деревне Кузьминовское) поднял восстание. В Челябинске, где (из проживавших в Сибири украинцев) формировалась эта часть, солдаты полка были распропагандированы коммунистами и анархистами. Тщательно, со строгим соблюдением конспирации, подготовленное восстание оказалось успешным». В него удалось вовлечь и отдельные роты 41-го Уральского и 46-го Исетского стрелковых полков. Перебив офицеров, около 3000 солдат с оружием, обозами и артиллерией, захваченной у куреня, 11-й и 12-й Уральских дивизий, перешли на сторону красных. Это событие разлагающе подействовало на соседние части и привело к их беспорядочному отходу. События 1 мая под Сарай-Гиром многие белые генералы называли первопричиной поражения на Восточном фронте.

1 мая части Западной армии отошли к Бугуруслану, а 4 мая он был сдан красным. Становилось ясно, что имеющимися силами рвущегося к Уфе противника, не остановить. Не получавшая пополнения чуть ли не с начала весеннего наступления, Западная армия была измотана и истощена. Единственный выход — срочно отправить на фронт Волжский корпус генерала В. О. Каппеля. Мартовские успехи на фронте и заявления командования убедили личный состав резервных частей, что им предстоит участвовать в развитии успеха на непосредственных подступах к Москве не ранее июля, приняв участие в окончательном разгроме красных. Реальность оказалась разочаровывающей. Крах иллюзий наряду с переходами к красным соседних частей негативно отразился на боеспособности 1-го Волжского армейского корпуса.

Согласно директиве начальника штаба верховного главнокомандующего со 2 мая 1919 г. 1-й Волжский армейский корпус (1199 офицеров, 167 военных чиновников, 23 027 солдат при 172 пулеметах и 46 орудиях) был включен в состав Западной армии. Началась его перевозка по железной дороге в район Белебея. В авангарде корпуса была отправлена 3-я Симбирская стрелковая дивизия, имевшая наибольшую долю бывших красноармейцев. 6−8 мая она выгрузилась юго-западнее Белебея на станции Приютово, получив задачу подготовить контрудар в помощь отходящей 12-й Уральской дивизии. 10−11 мая наступающие красные вышли к позициям симбирцев, а 11 мая у деревни Чегодаево (Троицкое) 10-й Бугульминский стрелковый полк практически целиком перешел к красным. Белым пришлось отменить контрудар и начать отход к станции Шафраново. Остальным частям Волжского корпуса пришлось выгружаться поэшелонно в непосредственной близости от противника, зачастую под сильным ружейным и пулеметным огнем.

Вступившая в бой 13-я Казанская стрелковая дивизия получила задачу оборонять Белебей. Авангард дивизии в бою 12 мая у станции Абдулино поддержали два бронепоезда и Уфимский гусарский полк. Красные атаковали двумя стрелковыми (из 24-й дивизии) и одной кавалерийской бригадами. В 50-м Арском стрелковом полку полковника Н. П. Сахарова одна рота перешла на сторону противника. Вечером 13 мая верховный правитель А. В. Колчак прибыл на станцию Аксаково и наблюдал за выгрузкой частей 13-й Казанской дивизии. Ему доложили об измене 10-го Бугульминского полка, что произвело на адмирала очень тяжелое впечатление.

16 мая белые войска начали отходить к Уфе. По оценке участника событий «Волжский корпус, на создание которого было потрачено столько сил и энергии, в короткое время хотя и не был совсем уничтожен, но был сильно потрепан и уже не представлял той грозной силы, какой мог бы быть, если бы все было проведено планомерно. После больших усилий Каппель собрал измотанные и полууничтоженные части Волжского корпуса на реке Белой».

25 мая — 19 июня 1919 г. 50-й Арский стрелковый полк Н. П. Сахарова участвовал в Уфимской операции, обороняя рубеж реки Белая. К середине июня в полку насчитывалось всего 309 бойцов и 17 пулеметов. Затем он сражался в Златоустовской (24 июня — 13 июля) и Челябинской (17 июля — 4 августа) операциях. 23 августа 1919 г. Н. П. Сахаров был произведен в генерал-майоры со старшинством с 10 апреля — со дня разгрома восстания в Кустанае. В 25 лет Сахаров стал самым молодым генералом колчаковской армии. Соратниками он характеризовался, как «храбрейший из храбрых».

Оставив прикрытие по восточному берегу реки Тобол, белые отвели на восток к реке Ишим (на 200−250 км) свыше половины сил 3-й армии, планируя с 1 сентября начать контрнаступление. 13-я Казанская стрелковая дивизия, в которую входил полк под командованием Сахарова, на 16 августа по железной дороге перебрасывалась в район Бишкульской — станица Архангельская. 20 августа красные форсировали Тобол и развернули наступление на восток. Так началась 1-я Петропавловская (Тобольско-Петропавловская) операция, продолжавшаяся до 13 октября. Наступление красных сменилось контрнаступление белых, сильно потрепавшим части Красной армии и отбросившим их ко 2 октября обратно за Тобол. На время фронт стабилизировался.

В сентябре 1919 г. Н. П. Сахаров был назначен помощником начальника 1-й Самарской стрелковой дивизии генерал-майора А.С. Имшенецкого. В начале октября контрразведчики 3-й армии белых отмечали: «Продолжительная остановка на реке Тобол и почти полное отсутствие пополнения неблагоприятно отражается на настроении войсковых частей. Необходимо принять решительные меры, для предотвращения братания на фронте и пресечения агитации большевистских ораторов на заставах. Осведомительный отдел в создавшейся обстановке должен приложить все силы для освещения текущего момента и не оставлять фронта без газет и литературы, нужно противопоставить разлагающей работе большевистских агитаторов широкую агитационную и культурно-просветительскую работу, освещающую истинное положение вещей и осветить перед взорами бойцов истинное положение и физиономию большевиков».

С помощью плакатов и листовок белые власти пытались мотивировать военнослужащих и население на борьбу с большевиками. Так, командующий 1-й Сибирской армией генерал-лейтенант А. Н. Пепеляев осенью 1919 г. в одном из воззваний рисовал следующую картину: «Граждане родной Сибири! Черные тучи ненависти и рабства нависли над нашей родиной, пламя гражданской войны разгорелось в коренных пределах Сибири. Жадные полчища интернациональных разбойников сломали ворота и уже у двора домов ваших. Реки крови и слез готовы затопить счастливую и обильную страну. Еще момент и Сибирь, как Россия, захлебнется в волнах разбоя, пьяного разгула и анархии. Крестьяне, от вас отберут хлеб, скот и землю отцов и дедов ваших и самих погонять драться за никому не нужную мировую революцию. Христиане, вы не услышите звона колоколов и богослужений, а церкви будут служить местом для конюшен. Нет, сибиряки не были и не будут рабами. Лучше смерть, чем рабство. К оружию граждане!».

14 октября 1919 г. красные войска повторно форсировали Тобол, начав 2-ю Петропавловскую (Тобольско-Петропавловскую) операцию. К 18 октября сопротивление белого Восточного фронта было сломлено. Началось его все более ускоряющееся отступление за реку Ишим. В октябре-ноябре белыми были последовательно оставлены Тобольск, Петропавловск, Ишим. Когда Имшенецкий 6 ноября возглавил Волжскую группу, Сахаров принял командование 1-й Самарской стрелковой дивизией. Остатки сил белых стеклись к столице белой Сибири Омску, который также был ими оставлен 14 ноября. Войска белого Восточного фронта начали свой Сибирский «Ледяной» поход — одну из самых драматичных страниц Гражданской войны.

Настроение отступавших войск 3-й армии белых и входивших в ее состав волжан, рисуют выводы сводки, составленной для командования к 29 ноября 1919 г.: «1) Среди сильно поредевших рядов 3-й армии значительный процент ее состава уже духовно отпал от нее, но, не покидая рядов войска, движется на восток, являясь только балластом, изнуряющим ее живую силу. Этот элемент ждет только приближения к своему дому, или первого удачного случая, чтобы окончательно покинуть ряды армии. 2) Здоровый элемент армии, составленный преимущественно из добровольцев Поволжья и Приуралья, удручен общими тяжелыми условиями отступления. В нем живет сознание необходимости дальнейшей борьбы с красными, хотя бы для этого и пришлось отступать до Владивостока, но гибель многих, еще так недавно сильных духом и телом бойцов, не от вражеской пули на поле сражения, а от голода, холода и болезней среди „своих“, в санитарных поездах и лазаретах, а также оставление их больными и слабыми на произвол судьбы в руки красных, угнетает их и они видят, что при дальнейшем отступлении на восток и им грозит та же участь. 3) Среди солдат заметно общее недовольство на „начальство совершенно забыло их“. Только в некоторых частях существует слабая надежда, что в Новониколаевске высшим командованием будут приняты все необходимые меры для остановки наступления противника и облегчения тяжестей нашего отступления».

В Великом Сибирском «Ледяном» походе 3-й армии, в которую входили волжане, пришлось тяжелее других. Они отходили на восток через Щегловскую тайгу южнее Транссибирской железной дороги, по узкому и почти безлюдному переселенческому тракту. Под Кемчугом и Красноярском почти целиком погибли симбирцы, удалось вырваться горстке казанцев, и лишь самарцы генерал-майора Сахарова вышли из испытаний относительно сплоченной боевой единицей. После смерти от тифа в селе Ук 21 января 1920 г. генерал-майора А. С. Имшенецкого, командование Волжским отрядом перешло к Н. П. Сахарову.

После прихода остатков белого Восточного фронта в Читу в марте 1920 г. была проведена реорганизация оставшихся войск. В Забайкалье была образована Дальневосточная армия, ставшая вооруженными силами нового белого государственного образования — Российской Восточной окраины. Перед переформированием, по данным красных, Волжская группа насчитывала всего 250 штыков и 175 сабель при 5 пулеметах. В Забайкалье Сахаров возглавил Волжскую имени генерала Каппеля бригаду, включавшую в себя стрелковый и драгунский полки, а также батарею. По данным разведки красных, на середину апреля бригада находилась западнее Читы, в Беклемишево и насчитывала уже 380 штыков (вероятно, пополнение произошло за счет выздоровевших от тифа) и 165 сабель при 10 пулеметах. Она входила в образованный из частей бывшей 3-й армии белых 3-й отдельный стрелковый корпус генерал-майора В. М. Молчанова. В июне 1920 г. бригада участвовала в операциях против партизан на востоке Забайкалья, у деревни Олочи на реке Аргунь. Белые не сумели удержать окруженных партизан, которые прорвались в село Аргунск, откуда сплавились на плотах до реки Амур.

25 июля японцы начали эвакуацию своих войск из Забайкалья, что вынудило переместить части 3-го стрелкового корпуса в район станции Карымская и Адриановка и оставить районы Сретенска и Нерчинска. К 20 августа 3-й стрелковый корпус (кроме оставленной в Чите Уфимской стрелковой дивизии) отошел южнее, к станции Борзя. По данным разведки красных, на 16−28 августа 1-й Волжский стрелковый полк насчитывал 307 штыков при 14 пулеметов (командир — генерал-майор М. Ф. Ястребцов); 2-й Волжский драгунский полк — 300 сабель, 6 пулеметов (командир полка полковник Якуненко (в реальности Якушко)); Отдельная Волжская батарея (командир — полковник Рачков) — 80 штыков, 2 легких орудия. Все три части располагались на станции Борзя.

19 октября 1920 г. войска Народно-революционной армии Дальневосточной республики (созданного весной того же года «буферного» государства, находившегося под контролем РСФСР) развернули общее наступление на белых, заняв 22 октября Читу. Для содействия отступающим из Читы силам 3-й корпус 22−24 октября нанес удар у станции Оловянная в направлении станции Ага, но 31 октября он был вынужден отойти к Борзи. 9−13 октября корпус оборонял Борзю, отойдя затем к станции Даурия, а 20−21 ноября 1920 г. — в Китай. Со станции Маньчжурия белые войска через Китай были перевезены в российское Приморье. Личный состав бывшей Дальневосточной армии оказался в сложной политической ситуации и поначалу находился на полулегальном положении. Власть в Приморье принадлежала левому правительству Приморской областной земской управы. 26 мая 1921 г. «розовое» правительство управы сменило Временное Приамурское правительство братьев С. Д. и Н. Д. Меркуловых. Находившиеся в Приморье белые части были сначала названы «резервом милиции», а затем получили статус правительственных войск.

С 25 августа 1921 г. обновленная Поволжская бригада (штаб и два полка во Владивостоке) генерал-майора Н. П. Сахарова включала в себя 1-й Волжский, 4-й Уфимский, 8-й Камский (посты Посьет и Ново-Киевское) стрелковые полки, 1-й кавалерийский полк (станция Океанская) и Иманскую сотню. Среди закаленных в боях, но не отличавшихся внешней подтянутостью бойцов бригады, их командир пользовался большой популярностью. С начала ноября 1921 г. под наименованием «Белоповстанческая армия» белые под общим командованием генерал-майора В. М. Молчанова начали боевые действия. Первые удары были нанесены по партизанам около озера Ханка и в долине реки Сучан. 4 ноября в Посьете на пароход погрузился 8-й Камский полк, на другой пароход во Владивостоке — 1-й Волжский полк. Утром 5 ноября эти части были выгружены у Волчанца в заливе Восток, последовательно заняли Ново-Литовск, Михайловку, Екатериновку. Сахаров «приказал собрать сход и выступил с речью перед крестьянами, стараясь разъяснить крестьянам задачи и цели белых. В речи своей генерал запутался, а потому, не закончив ее ушел, и за него речь кончал командир Камского полка — полковник Сотников. Своей простотой генерал Сахаров очень понравился крестьянам». Затем отряд Сахарова принял участие в ликвидации давней партизанской базы урочище Анучино («Советской Бастилии Приморья»), выступив 19 ноября из села Новицкое, заняв Фроловку, 20 ноября Сергеевку, 21 ноября хутор Молчановка. Силы красных не были разбиты, но вытеснены своей базы. Успех поднял дух белых частей, население стало более сговорчивым и почтительным по отношению к ним.

В конце ноября 1921 г. Белоповстанческая армия начала поход на Хабаровск. Н. П. Сахаров стал первым заместителем и главным помощником генерал-майора В. М. Молчанова. Получив тактическую самостоятельность, он руководил захватом станций Уссури и Иман. Возглавил 14 декабря 1921 г. отряд в 380 всадников при 4 пулеметах, он получил от Молчанова задачу присоединив ранее высланный отряд полковника Д. Ф. Карлова (70 человек) разрушить железную дорогу в тылу красных, на участке Волочаевка — Ин. Подрывных средств было крайне мало, поэтому разрушения моста у станции Дормидонтовка вечером 16 декабря оказались недостаточно основательными. Согнав население, красные устранили разрушения и увели ранее отрезанные эшелоны и бронепоезда. Сахаров 19 декабря выбил красных из станицы Казакевичево, затем выступил по Амурской протоке в Верхне-Спасское, а оттуда в ночь на 20 декабря через Нижне-Спасское на станцию Волочаевка. Попытка поджечь небольшой мост была пресечена огнем красного бронепоезда. На собранном совещании командного состава отряда Сахарова, решено считать продолжение операций в тылу красных невозможным и постановлено возвратиться в Казакевичево. Тем не менее появление белых у Волочаевки вызвало панику среди красных в Хабаровске и ускорило оставление ими города утром 22 декабря.

Б. Б. Филимонов подчеркивал «подсознательное стремление порывистого и храброго генерала Сахарова к удару в лоб. Генералу Сахарову чужды были „волчьи“ приемы разрушения исподтишка полотна железной дороги». Генерал Молчанов остался недоволен действиями конного отряда, заявив Сахарову: «Вы выполняете лишь пехотные задачи». Семь с половиной суток проведенные в тылу и около 300 пройденных верст не дали того результата, что должны и могли были дать. Среди командного состава Белоповстанческой армии Сахаров был своеобразным представителем энергии и порыва. Будучи самым молодым из генералов, он не имел большого авторитета у командования и старших сослуживцев. Но при этом Сахаров умел хорошо обращаться с солдатами, внушать им веру в собственные силы и добиваться побед. Его имя было широко известно и популярно в Приморье. Возможно, именно поэтому, Молчанов поручил Сахарову командовать наступлением западнее Хабаровска. 23 декабря белые заняли станцию Покровка, захватив большие трофеи: 28 орудий, 1,5 млн винтовочных патронов и т. д. Немедленное преследование красных не было организовано, вместо вечера 23 декабря, белые выступили утром 24-го. Сахаров руководил 5-й колонной армии из Поволжской и 1-й стрелковых бригад — всего 1130 штыков, 330 сабель, 3 орудия.

На подступах к Волочаевке (у железнодорожной будки в трех верстах восточнее) белых атаковал красный бронепоезд, обстрелявший их походную колонну: «Бронепоезд тем временем шел вперед и, не прекращая артиллерийского огня, открыл уже пулеметный огонь по сбившимся в кучу людям и повозкам. Белые стрелки отступали. Генерал Сахаров метался из стороны в сторону, призывая стрелков не уходить и не бросать цепей. Мгновения казались десятками минут, но вот среди треска рвущихся неприятельских шрапнелей и гранат раздался первый выстрел белого орудия. Готовые было дрогнуть, белые стрелки остановились. Положение было спасено лично генералом Сахаровым и первым орудием 1-го артиллерийского дивизиона. Эпизод у будки, тяжелые потери, беспрепятственный уход красной пехоты, недоразумение с квартирами — все это скверно отозвалось на состоянии духа белых войск. В вечер 24 декабря по рядам войск впервые пробежала тень слабого разочарования и недовольства: „Хабаровск взяли, пусть теперь идет вперед 2-й корпус, а нам дадут хоть две недели отдыха“. До сих пор бойцы белых частей бодро шли, можно сказать рвались вперед — они ожидали впереди в Хабаровске, отдых. Теперь Хабаровск остался позади, впереди 500-верстная, почти незаселенная полоса. Эпизод у будки на время переломил настроение белых бойцов, ибо один, другой, третий успех, вольют новые силы в бойцов, и они будут рваться вперед, в надежде на отдых в районе Благовещенска, но беда, если следующий бой будет неудачен».

Горячность и тяготение Сахарова к лобовым ударам 28 декабря 1921 г. стала одной из причин неудачного для белых наступления на станцию Ин. Действуя несогласованно, атакующие части Поволжской бригады понесли большие потери и начали отход: «Падает смертельно раненый доблестный командир камцев — полковник Турков. Дабы восстановить положение, генерал Сахаров посылает вперед, навстречу отступающим, всех свободных конных 1-го артиллерийского дивизиона с приказом остановить цепи. „В случае неисполнения приказания — рубить ослушников“. Но остановить было невозможно, а для рубки своих, измученных маршем и боем стрелков ни у кого не поднялась рука. Генерал Сахаров бросился в цепи своих родных, любимых волжан. Он требовал, грозил. Живой и впечатлительный, он был очень нервно настроен, когда увидел свои части отступающими. Он как бы лишился рассудка. Называя своих помощников по имени и отчеству, он в каком-то забытьи повторял: „Неужели отступают“.. На опушке леса, в районе будки 371-й версты, подтягивающиеся со стороны Ина мелкие группы белых бойцов, останавливались, приводились в порядок. Это уже была до некоторой степени сила, пожалуй, можно было попробовать дать отпор красным. Генералу Сахарову была высказана подобная мысль. „Не с такими бойцами“, — генерал уныло показал глазами на близстоящих стрелков. Действительно, вид их был плачевен — „прогулка“ по целине взад и вперед и бой подорвали силу Поволжской бригады, но воткинцы и добровольцы были свежи, да и 1-я бригада не так уж пострадала. Дело не было безнадежно. Быть может быть, кто-либо другой и попытался бы в следующую ночь повторить атаку Ина, но с генералом Сахаровым ничего уже было сделать нельзя: от порыва вперед он перешел к порыву назад, он хотел уйти как можно дальше от ставших вдруг столь могучими и страшными красных».

Белые взяли паузу. Планируя лично руководить операцией против станции Ин, Молчанов отозвал 30 декабря Волжский и Камский полки под Хабаровск, заменив их в Волочаевке частями 2-й колонны полковника А. Г. Аргунова. 5 января 1922 г. Сахаров Волжским полком прикрывал деревню Дежневка, а Камским — станцию Покровка. Тем временем под Волочаевкой в ночь на 6 января белые отбили наступление красных, но провести преследование противника им помешала разбросанность частей. На фронт к белым прибывали подкрепления. Молчанов решил поручить повторную атаку станции Ин снова Сахарову, давая ему возможность реабилитироваться за болезненно переживаемую неудачу 28 декабря. Дело казалось ясным, старые ошибки учтенными, составлена точная карта. Но наступление днем 11 января на Ин оказалось еще менее удачным, чем первое. «Белые разбили себе лоб о передовую позицию красных. В неудаче и тяжелых потерях одни винили генерала Сахарова, его поспешность. Иные же винили полковника Аргунова и его медлительность. И если в Первом Ине для генерала Сахарова находили целый ряд смягчающих обстоятельств (незнание местности, путаница ночного боя, запоздание 1-й и Ижевско-Воткинской бригад, грабеж волжан на станции и прочее», то во Втором Ине подобных смягчающих обстоятельств на видели. Большинство напирало на «прошибание генералом Сахаровым стенки», «это был не бой, а просто бойня».

Сам Сахаров тяжело переживал неудачу, считая себя лично ответственным за нее. Через несколько дней, сдав командование, он уехал во Владивосток. Как справедливо заметил Б. Б. Филимонов, успех на войне не всегда зависит от разума, логики, методичности, расчета и даже доблести. Сахаров вернулся к командованию Поволжской бригады в августе 1922 г., когда она была передислоцирована из района села Владимиро-Александровское в город Никольск-Уссурийский. С сентября бригада была свернута в Поволжский стрелковый полк (дружину) Поволжской группы Земской рати. На 1 сентября полк (дружина) Сахарова насчитывал 830 штыков и 245 сабель при 2 орудиях; на 1 октября — 214 офицеров и 991 солдат, при 2 орудиях и 20 пулеметах. В ее составе находилось пять дружин — Волжская, Камская и Уфимская пешие, Волжская конная и Волжская артиллерийская.

Уход японских экспедиционных войск из Приморья в начале осени 1922 г. фактически означал для белых окончание борьбы. Самостоятельно противостоять Народно-революционной армии Дальневосточной республики они не были способны ни количественно, ни качественно. Последнее белое государственное образование на территории России — Приамурский земский край — вскоре перестало существовать. В середине октября на переходе от Нежина до Пеняжина Поволжский полк Сахарова был в арьергарде отступавших сил Земской рати. В начале ноября 1922 г. ее части пересекли государственную границу и разоружились в Китае, в городе Хунчун. До мая 1923 г. Сахаров находился с войсками в лагерях около Гирина, а затем по требованию местных властей был удален от них, как и генералы М. К. Дитерихс и В. М. Молчанов.

Накануне советско-китайского конфликта 1929 г. на Китайско-Восточной железной дороге, Н. П. Сахаров прибыл в Харбин, как представитель председателя Русского общевоинского союза великого князя Николая Николаевича. Его целью было формирования белых партизанских отрядов. Сахаров создал и возглавил Дальневосточный корпус русских добровольцев. Три его отряда действовали на территории СССР — в Забайкалье, Приморье и Амурской области. Советская агентура пыталась нейтрализовать действия генерала Сахарова, завербовав сотрудника из его окружения, полковника В. Е. Сотникова, но тот был быстро разоблачен и бежал в Приморье. С 1930 г. Н. П. Сахаров жил в Шанхае, где активно участвовал в общественной жизни русской колонии. В 1949 г. при приближении коммунистических войск Мао Цзэдуна, он эмигрировал на остров Самар (Филиппины), а затем в Калифорнию (США).

Николай Павлович Сахаров скончался в 1951 г. в Сан-Франциско. Он был похоронен на Сербском кладбище города Колма (к югу от Сан-Франциско). Самый молодой генерал Колчака девять лет своей жизни провел в непрерывных боях на фронтах сначала Первой мировой, а затем и Гражданской войн. Сменив карьеру агронома на тернистый путь офицера и генерала, он стал одним из самых заметных военачальников белого Восточного фронта, неизменно восхищавшим и удивлявшим соратников своей горячностью и любовью к настойчивым лобовым ударам.