 |
| Радонеж | Протоиерей Андрей Ткачев | 31.01.2013 |
В работе с людьми внутри наших приходов очень важно знать, как тот или иной человек пришел к Богу и в Церковь. Это нелегкий труд — выслушивать множество рассказов в первом лице, особенно при тотальном неумении людей отделять главное от второстепенного. Но если часть некая этого специфического собирания информации будет проделана, станет возможным анализ обращений и воцерковлений, возникнет некая приблизительная типология, очертятся закономерности. Проявятся также болезни церковного сознания, облегчится диагнозирование, станет возможным лечение.
Дело в том, что способ обращения открывает некую тайну о человеке и предсказывает способ будущего служения.
Кто открыл для себя Христа воскресшего и обновляющее действие благодати через Литургию, тот, скорее всего, после обращения продолжит движение в этом направлении. Он будет ревнителем богослужения, будет и других звать именно на Литургию, а не, скажем, в паломничества или книжные лавки.
Подобным образом люди открывают для себя мир веры, благодаря святоотеческой письменности, горечи утраты близких и утешения, рождаемого церковной молитвой, благодаря проповеди, благодаря авторитету друзей или родственников.
То, что действует на одного, может слабо действовать на другого. О. Павел Флоренский мог сказать, что раз есть «Троица» Рублева, значит есть Бог. А кто-то вообще не понимает, как такие фразы можно произносить, и подозревает в них некое духовное шарлатанство.
Одному человеку книга «строить и жить помогает», а другой вполне сочувствует грибоедовской реплике: «Собрать все книги, да и сжечь!». При этом у него может быть своя теория относительно правильной жизни, по-своему выстраданная и требующая внимания.
Все это очень интересно с точки зрения типологии наших прихожан и, так сказать, выявления мозаичного портрета Соборной Церкви. Однозначно при этом вскрываются и болезни. Учителей и проповедников, например, ищут реже, чем старцев и экзорцистов; чудес жаждут больше, чем наставления в вере. Обнаружение подобных болезней указывает одновременно и на первоочередные задачи. Было бы хорошо, чтобы человек (каждый) сам дал себе отчет о своем приходе к Богу и Церкви. Это нужно для свидетельства: «Со мной было то-то и то-то, и..». Уж что-что, а такой рассказ есть в запасе у каждого.
Апостол Павел многократно говорил и напоминал о том, как нашел его Христос. Напоминал о бытности гонителем, о неожиданности вмешательства Христа в его жизнь и проч. Очевидно, что степень чудесности наших обращений гораздо меньше, но и у нас есть свое чудо, и за нашу душу Христос умер.
Умея рассказать о своем обращении (лучше, если не вызывая зевоты), человек должен выслушать или прочесть ряд повествований об иных обращениях. Почему? Да потому, что мы эгоисты, и думаем, что как у нас было, так и у всех должно быть. А это неверно. У всех все по-своему. И главное — за всеми наблюдает Господь, всем желает в разум истины прийти. Сегодня человек кажется врагом благочестия, а со временем он может стать одним из рыцарей Церкви, для которого покамест нужен долгий опыт блужданий на стороне. Мне кажется, мы совсем не умеем думать в эту сторону.
Для примера возьмем жизнь Августина блаженного.
Он был хорошо образован и любил знание, но не ради самого знания, а ради тщеславия и высокого социального статуса. Потом, когда собственно желание проникнуть в суть жизни и постичь Бога родилось в нем, он попал к манихеям. Разве не повторяется эта ситуация в тысячах и тьмах примеров и сегодня, когда пробужденные для поиска истины люди ищут ее где угодно, только не в недрах Кафолической Церкви? Манихейство растянулось на многие годы. Затем была встряска, произведенная Цицероном. Его «Гортензий» открыл совершенно новые горизонты перед умственным взором Августина. Да услышат это обскуранты и ненавистники философии. Без Цицерона не было бы будущего обращения блаженного отца. Следующее откровение — неоплатоники, точнее — «Эннеады». После Плотина верить манихейским басням не получалось. Далее — проповеди Амвросия в Милане (Медиолане тогда). Философы рождали жажду благодати и цельного знания, отметали предрассудки и мифы еретиков, а проповедь святого отца давала душе понять, что полнота жизни и благодати — в Церкви, Соборной и Апостольской. Была еще борьба с самим собой и опыт познания собственной немощи, порожденной грехом. И только когда чаша была полна, и не хватало только одной капли, настало время последнего толчка и вслед за ним — обращения.
Чудная, длинная, полезнейшая история, показывающая как непросто человеку найтись в Боге; как реально длинен путь домой для блудного сына. Вот и нам нужно учиться с бережностью и вниманием относиться к людям, ищущим Бога, и не затруднять, но облегчать им путь.
В зависимости от того, как долго человек шел к Церкви, и с чем по пути успел познакомиться, чем переболеть, будет более-менее понятно, как сможет человек послужить Богу (и как не сможет, соответственно).
Итак, знаем ли мы свою паству? Осознают ли люди, входящие в нашу паству, себя самих и могут ли свидетельствовать о Промысле Божием на основании личной, им самим лучше всего известной истории?
Люди все реже ведут дневники и не пишут писем («мыльная почта» и СМС-ки сделали свое дело). А подобный анализ и скромные автобиографические исследования, о которых мы говорим, как раз требуют работы с бумагой и пишущим инструментом. Человеку было бы недурно простым языком в небольшом формате описать свой путь до момента Встречи со Спасителем. Эти рассказы было бы неплохо прочитать священнику (-кам) (читать легче, чем слушать то и дело уходящего в сторону от темы рассказчика). Потом эти свидетельства хорошо было бы проанализировать.
Польза от подобных литературно-биографических упражнений проста. Она даст нам, как уже сказано, мозаичный портрет Соборной Церкви и одновременно просканирует «среднего прихожанина» на предмет обнаружения самых распространенных болезней. Вряд ли в Церкви найдется хоть один думающий человек, могущий сказать, что это неважно.
