 |
| Православная газета г. Екатеринбург | Протоиерей Виталий Ткачев | 30.01.2013 |
У нас в гостях директор и духовник православного детского социального реабилитационного центра «Покров» при Покровском храме деревни Яковлево (викариатство новых территорий) протоиерей Виталий Ткачев. Сегодня мы поговорим о воспитании детей.
— Батюшка, что такое воспитание?
- Воспитание — очень сложная вещь, когда родители или люди, которые воспитывают, передают часть своей души, знаний, умений, навыков, часть своего мировоззрения тем детям, которые в этом нуждаются. В воспитании всегда принимают участие двое — тот, кто воспитывает, и тот, кто перенимает что-то от старших.
— У воспитания есть какие-то сроки, ограничения? Оно заканчивается?
- В какой-то момент человек может сам начать себя воспитывать, так что оно не заканчивается никогда.
— Есть ли какие-то сложности в зависимости от числа детей в семье — легче, когда один ребенок или когда их больше?
- Самое сложное, наверное, когда один или два ребенка. Здесь приходится родителям прилагать самые большие усилия, чтобы этот ребенок рос таким, каким его родители видят и что хотят в него вложить. Потому что когда детей больше, то старшие воспитывают младших, подают им пример.
— У многих людей существует некий страх, что много детей сложно воспитывать: это же какая ответственность! Пока еще нет педагогического опыта, страх ответственности за 3−4 детей все-таки заставляет размышлять на эту тему.
- Эти страхи появляются на самом деле от нашего малодушия, маловерия. Когда у меня было еще двое, трое детей, читал в нескольких источниках — более многодетные отцы и матери говорят, что полноценная жизнь начинается с пяти детей, тогда действительно семья уже является теми «семью я», которые объединены в одно. Я думал: «как такое может быть?» Но когда у меня уже стало пятеро детей, я понял — это действительно так, открылся какой-то новый пласт бытия, новые какие-то горизонты. Я понял, что Господь дает сил на каждого ребенка столько, сколько нужно. Так что этот страх основан на чувстве эгоизма, нежелания включиться в этот процесс, принести что-то свое в жертву этому.
— То есть, возможно, человек пока еще не готов, грубо говоря, перестать быть потребителем?
- Да. Скорее всего, он живет со своим «я» в центре мира, то есть все должно быть вокруг него; семья же требует самоотдачи, чтобы это «я» подвинулось, уступило место тем, кто рядом с тобой.
— То есть невозможно остаться потребителем и быть главой многодетной семьи?
- Это очень сложно. Бывает, человек идет путем самопожертвования в семье, что многих отталкивает. Или человек остается потребителем, самодостаточным, замкнутым на себе — и тогда семья начинает страдать: жена, дети недополучают того, что человек должен отдавать в семью.
— Стоит сказать о роли отца и матери в семье. Кто за что отвечает?
- Если брать традиционную модель семьи, то отец, как в Библии сказано, благословлен Богом на добывание насущного хлеба, а мать хранительница очага. Отец должен обеспечить семью и дать пример того, что значит быть главой, нести на своих плечах весь груз ответственности за семью.
Мать должна создать такую атмосферу в доме, такой уют, комфорт (в первую очередь моральный), чтобы семья чувствовала себя защищенной, чтобы радость была в самом пребывании вокруг очага, хранит который мать.
— Если отец — добытчик, то мать находится одна с детьми? Всегда ли хватает сил одной весь день следить за большим количеством детей?
- Это зависит от того, как в семье поставлен вопрос об обязанностях детей. В многодетной семье невозможно, чтобы мама выполняла всю работу за детей и следила за ними — дети должны активно включаться в этот процесс. На примере моей семьи я вижу, что им это нравится, для них это лучшая игра — помогать маме, сделать что-то полезное для младших братьев и сестер.
Папа на работе, старшие дети, как правило, учатся уже, у нас старшие дошкольники, которым 5−6 лет, спокойно справляются с повседневными вопросами детей младших. Они вместе играют, друг за другом следят. У нас в семье поставлено так, что они не имеют права ссориться между собой, они понимают, что это плохо. И тогда у мамы руки развязаны. Если у нее есть еще младший ребенок, то они могут в какой-то степени помочь ей последить за ним.
— То есть это формирование самостоятельности детей?
- Да, да, да. Причем замечено, что взрослые, которые выросли в многодетных семьях, гораздо более самостоятельны, более приспособлены к жизни, чем взрослые из тех семей, где были один — два ребенка.
— Один из аргументов тех, кто страшится многодетных семей, — страх перед материальной недостаточностью: «Как можно воспитывать много детей, — у нас ведь денег не хватит, невозможно одному человеку заработать на большую семью?».
- А это зависит от того, какие потребности ставятся. Чтобы сейчас одеть и накормить даже большую семью, не так уж много и нужно. Одежда не настолько дорога, чтобы на нее работать день и ночь, продукты питания в основном ассортименте тоже не настолько дороги.
Вполне возможно, что здесь просто проблема запросов и некоторой внутренней боязни: вдруг в будущем что-то пойдет не так, как я хочу. Если человек религиозный, православный, то он понимает, что все находится в руках Божиих и Господь дает каждому столько, сколько ему действительно необходимо, чтобы и жить полноценно, и нести свой крест. Иначе всегда будут страхи за будущее (независимо от того, сколько детей, есть они или нет вообще), всегда эти страхи будут человека подавлять, заставлять принимать неправильные решения.
— То есть в нерелигиозной, неправославной многодетной семье воспитание становится практически невозможным?
- Нет. Но здесь гораздо больше зависит от личности родителей, насколько у них позитивный заряд на их жизнь, на семью.
Я бы сказал, что в православной семье многодетной гораздо легче воспитывать детей: есть четкие правила, четкие законы, по которым мы можем вести свою семью в определенном направлении. А в семье нерелигиозной, неправославной, невоцерковленной постоянные метания: как поступить, что сделать, как правильно. А методик много, и порой они противоречат друг другу; неизбежны ошибки.
— Женщины нередко говорят: «Ну все, пора мне наконец реализовать себя, я хочу вернуться к прежней работе», и начинаются размышления — куда пристроить детей, то ли отдать в детский сад, то ли с бабушкой и дедушкой, чтобы мама могла работать, причем порой не из-за финансовой необходимости, а просто для самореализации.
- В некоторых случая это бывает еще от обычной усталости. То есть когда женщина устает от своих же детей, не видит внутренней самоотдачи, которую должна мама получать от детей, не видит того положительного процесса, который происходит в ее душе, когда она воспитывает своих детей и общается с ними. Ведь апостол Павел не зря сказал, что жена спасается чадородием, то есть именно рождением детей, воспитанием. Это основная возможность спасения женщины, по мысли апостола Павла.
Таким мамам хочется посоветовать присмотреться к своим детям, к себе: возможно, в семье что-то не так, что-то упущено. Многие, к сожалению, идут этим путем — отдать ребенка чужим людям; пусть они будут опытные педагоги, воспитатели, но для детей это травма, своего рода кризис отношений с родителями, который в будущем даст очень негативные плоды. Если есть возможность, нужно постараться самим воспитывать своих детей, чтобы они были родными вам в полном смысле этого слова. Время летит быстро, дети быстро взрослеют, и как они будут относиться потом к нам, родителям, зависит в первую очередь от нас, как мы к ним относились в их детстве.
— Есть такой термин — социализация. Сейчас над ним молодые родители часто задумываются: как научить ребенка общаться с другими людьми? Первый вариант — отдать в детский сад. Отдают в детский сад, ребенок начинает болеть — и сразу задумываются, стоит ли водить его туда. Как социализировать ребенка?
- А тогда встречный вопрос: с какого возраста нужно социализировать? В нашей Православной Церкви ребенок до семи лет не ходит на Исповедь по той причине, что еще не созрел, не сформировался, не может нести ответственности за какие-то свои прегрешения. В моем понимании, эта проблема должна решаться внутри семьи, за счет того, что есть братья и сестры. А внешняя социализация начинается позже, когда ребенок идет в школу. Здесь никаких противоречий нет, все естественно будет проходить естественно, если в младенчестве у него нормально сформировалась личность, в нормальной семье, без стрессов.
Да, многим детям нравится ходить в детский сад, но в большинстве, если спросить ребенка, где ему лучше быть, с мамой дома или в детском саду, я думаю, большая часть детей ответит, что все-таки с мамой.
— Как быть, когда один из родителей пьет?
- Да, это действительно большая проблема. Греховность одного из родителей напрямую бьет по семье, по детям. Нужно бороться за этого человека, бороться ему самому с этой страстью. Здесь общих правил не может быть, у каждого выход свой, но для человека верующего выход очевиден — ему нужно тянуться, идти за Христом и выходить из этого состояния.
— Это для верующего, а если человек не воцерковлен?
- Если не воцерковлен, тут, опять же, ему нужно искать; я не специалист по таким душевным недугам, как пьянство или наркомания, но ему нужно искать точку опоры.
— Получается, второй родитель берет обязательства того, который их не выполняет, или все-таки он занимается только своим делом?
- Многие мамы, в том числе многодетные, с самоотвержением несут крест пьющего мужа — тяжело, но несут, молятся, и, по молитвам матерей и детей, многие отцы выходят из пагубной зависимости.
— А что в этот момент происходит с сознанием детей? Они все видят, и рано или поздно начинают осознавать, что происходит?
- Да, для них это травма, в первую очередь психологическая, с которой им потом жить.
— Всегда ли ребенок может с этим справиться без посторонней помощи? Всегда ли достаточно понимания ситуации самой матерью, чтобы она могла объяснить ребенку без агрессии, без злобы, без обиды, что происходит и указать, что это болезнь и с ней нужно бороться.
- Это зависит от поведения отца. Есть разные варианты, когда отец и сам страдает, понимая, что это действительно его болезнь, и ведет себя соответственно. В другом случае он идет вразнос, и тогда, как детям ни объясняй, они видят последствия этой болезни и страдают, страдает семья.
— А не переймут ли дети такую модель поведения?
- Как правило, нет. В моем опыте много случаев, когда дети с пьющим отцом очень отрицательно относятся к этому.
— Но бывают случаи еще сложнее, когда оба родителя ведут асоциальный образ жизни. Тогда, скажем так, по факту у детей уже нет родителей; как в этой ситуации быть?
- В этой ситуации ребенок попадает в другие руки. Если болезнь прогрессирует, она ведет к тому, что ребенок выпадает из семьи. Хорошо, если есть родственники, которые могут ребенка взять к себе, бабушки и дедушки. А то приходится ребенку идти в детский дом или приют.
— Достаточно ли у органов опеки законных оснований, чтобы защитить ребенка от таких родителей?
- Я не специалист в законах, но мой опыт работы в комиссии по делам несовершеннолетних показывает: все зависит от людей, которые этим занимаются. У нас в районе была комиссия, где было 18−20 человек участников, в том числе и я, и мы занимались очень плотно такими семьями, очень внимательно следили за обстановкой в этих семьях и неформально подходили. Были случаи, когда детей забирали из семьи. Но это только в самых уже крайних случаях, когда действительно есть опасность для здоровья и жизни самого ребенка. Каких-то препятствий в законодательстве нет.
— То есть введение нового закона, я имею в виду ювенальную юстицию, в корне ситуацию не изменит?
- Проблема, на мой взгляд, в другом — что этим законом могут воспользоваться недобросовестные сотрудники, которые захотят что-то сделать в свою пользу, из корысти.
Вот у нас в районе работали достаточно активно и плодотворно. Через нас проходило огромное количество дел, заседали два раза в месяц, и на этих заседаниях было от 15 до 30 семей. Да, были и такие семьи, которые постоянно приходили, где все ухудшалась и ухудшалась ситуация с детьми. Все зависит от того, кто работает.
— Но это уже вопрос не к закону, а к людям.
- К людям, да, но и законы должны быть такими, чтобы их нельзя было использовать во вред, законы должны быть разумными. В нашем большом районе комиссия по делам несовершеннолетних держала в зоне своего внимания порядка 10−15 семей, которым действительно нужно было реальное вмешательство. А ведь можно сказать, что таких семей тысячи или сотни тысяч.
