К вопросу о военном духовенстве в белых войсках Восточного фронта

Доклад на круглом столе «Белая идея и Православие» в рамках XXIII Ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 22 января 2013 года

С началом Гражданской войны на территориях белых правительств большевистские установления были отменены, и взаимоотношениям государства и церкви придавался в принципе тот же характер, какой существовал до большевистского переворота. На Востоке России, в частности, постановлением Временного Сибирского правительства от 4 июля 1918 г. были аннулированы все декреты Советской власти, в том числе и декрет об отделении церкви от государства[1]. В дальнейшем правительством адмирала А.В. Колчака в начале 1919 г. было образовано Главное управление по делам вероисповеданий в качестве «высшего органа, через который осуществляются мероприятия правительства в области отношения Российского Государства к вероисповеданиям, в его пределах существующим»[2] со штатом, численностью 55 чел.[3]

Временным высшим представительным органом Православной Церкви 28 марта 1919 г. было признано учрежденное Томским соборным совещанием Высшее временное церковное управление[4]. Основу церковного законодательства составили постановления Всероссийского поместного церковного собора «Об управлении Православной Российской Церкви», за которыми правительством адмирала Колчака было признано значение действующих церковных законов[5]. Эти законоположения и определяли в дальнейшем отношения государственных и церковных органов на Востоке России.

Однако деятельность военного духовенства развертывалась в войсках до принятия этих официальных документов, с самого начала Белого движения, еще с лета 1918 г., поскольку в соответствии с традициями русской армии военные священники составляли необходимый элемент воинских частей и соединений. С сосредоточением власти в руках Верховного Правителя адмирала Колчака и объединением различных белых формирований под единым командованием 28 декабря 1918 г. был учрежден пост Главного военного священника армии и флота, который заведовал всеми церквями и духовенством, состоявшим в ведении военного ведомства. На этот пост был назначен протоиерей А.А. Касаткин (бывший к 1917 г. священником штаба 1-й армии). Управление Главного военного священника первоначально находилось при Ставке, а с марта 1919 г. — при штабе Верховного главнокомандующего.

Повседневная деятельность Главного военного священника основывалась на положениях, существовавших в старой русской армии и определявшихся Сводом военных постановлений 1869 г. Применительно к условиям Гражданской войны в мае 1919 г. было разработано Положение о Главном военном священнике армии и флота, согласно которому он избирался Высшим временным церковным управлением (в ведении которого он непосредственно состоял) и утверждался Верховным Правителем, руководствуясь по вопросам военного ведомства указаниями Военного министерства[6].

Впрочем, структура военного духовенства сложилась еще за несколько месяцев до утверждения упомянутого Положения, поскольку при образовании в составе Восточного фронта трех армий А. Касаткин сразу же поставил вопрос о назначении главных священников в каждую из них, так как «в виду значительного количества воинских частей и состоящего при них духовенства является неотложная необходимость иметь при штабах армий опытных священников, которые бы наблюдали за деятельностью фронтового духовенства и руководили им»[7]. В каждом соединении (как и в старой русской армии) существовали благочиния (дивизионные и корпусные), причем в ряде случаев благочинный с правами корпусного священника мог быть назначен и в том случае, если корпуса как такового не было, но имелось большое количество воинских частей (такой вопрос, в частности, был поднят на заседании военного духовенства Иркутска в августе 1919 г.[8]). В феврале 1919 г. должности благочинных были введены и в каждом гарнизоне, где имелось два и более военных священника (обязанности благочинного возлагались на старшего по рукоположению священника гарнизона, преимущественно протоиерея)[9].

Воспитательная работа военного духовенства строилась с учетом требований времени. В ноябре 1918 главный священник Сибирской армии А. Русецкий требовал прежде всего восстановить в частях утренние и вечерние молитвы, возможно чаще посещать окопы и вести задушевные беседы с офицерами и солдатами, возможно чаще совершать богослужения, не стесняясь ни местом, ни временем, ни количеством молящихся, в беседах, избегая политиканства, пояснять «ложь большевизма и других подобных анархических учений и их гибельность для России»[10]. 12 февраля 1919 г. А. Касаткин направил в войска циркуляр, в котором были изложены требования к военному духовенству по четырем основным направлениям его деятельности: проведению богослужений, произнесению проповедей, требоисправлениям и примерам личной жизни.

Эти пожелания, содержащие обычные для духовенства нормы, в то же время принимали во внимание обстановку и реалии гражданской войны. В частности, для богослужений не должно было быть препятствием отсутствие большого числа молящихся, в проповедях полагалось обращать особое внимание на цели возрождения единой и неделимой России, защиты от поругания Веры и Церкви, указании на бедствия в которые ввергли родину ее враги и «примкнувшие к ним изменники и предатели, хотя бы и русские по крови». Подчеркивалось, что в условиях войны на русской земле военные священники не должны отказываться от исполнения пастырских обязанностей и в отношении окружающего населения, что никто из духовенства действующей армии не должен находиться в обозах, а только при штабах полков, а во время боев — на перевязочном пункте «или там, где укажет ему пастырский долг, чтобы примером личного мужества поддержать в воинах дух бодрости, спокойствия и неустрашимости»[11]. В циркуляре от 12 апреля 1919 г. Главный военный священник одобрял инициативу военных священников по сбору пожертвований от населения в пользу армии белья и других вещей, необходимых в солдатском обиходе[12].

13 марта 1919 г. приказом Верховного Правителя был определен порядок прав и подчиненности священнослужителей военного ведомства, согласно которому эти священнослужители должны были приниматься на службу и отрешаться от должностей только распоряжением Главного военного священника (непосредственно или по представлениям главных священников армий, отдельных корпусов или отдельных групп войск). Перевод военных священников из части в часть и увольнение их в отпуска допускалось только с согласия соответствующего строевого начальства[13].

Следует заметить, что в условиях гражданской войны, особенно на Востоке России, в качестве военных священников в войсках действовали не только кадровые военные священники, но и обычные приходские священники. Правовое положение тех и других и стремление привлечь в армию лучшие кадры было предметом внимания военного духовенства. Так, в протоколе совещания духовенства 11-й Уральской стрелковой дивизии в декабре 1918 г. отмечалось: «Желательно, чтобы все военные священники (кадровые) были восстановлены во всех своих прежних правах по службе. Священники же военного времени, поступившие в полки из приходов, должны считаться командированными епархиальным начальством с предоставлением им всех прав службы и должны сохранить за собою право по демобилизации на беспрепятственное занятие своих прежних мест и должностей. Что даст возможность привлечь в ряды военного духовенства лучшие силы епархий»[14].

В помощь регулярному военному духовенству иногда придавались специальные проповеднические отряды, формируемые Омской епархией. Первый такой отряд в составе 7 человек (включавший 3 священников, дьякона и трех мирян) был отправлен на фронт в район Челябинска 7 января 1919 г. Отряд посетил фронтовые части, места проведения мобилизации в ближайшем тылу, а также некоторые большие уральские заводы (описание его деятельности имеется в рапорте благочинного 12-й Уральской стрелковой дивизии). Еще один такой же отряд был организован 23 марта 1919 г.[15]

Что касается практической повседневной деятельности военного духовенства, то сохранился целый ряд документов (протокол совещания военного духовенства Уфимской группы войск, рапорты дивизионных благочинных Воткинской, 10-й Казанской, 12-й Уральской, 2-й Степной Сибирской кадровой дивизий), в которых находит отражение не только проведение богослужебных мероприятий и состояние кадров военного духовенства, но и роль последнего в борьбе с различными негативными проявлениями в военной среде (сквернословие, пьянство, карточная игра, мародерство)[16].

Весьма значительное внимание уделялось военным духовенством изданию воспитательной литературы. Этому вопросу, в частности, было посвящено заседание съезда представителей духовенства Западной армии в июне 1919 г., рассмотревшего предложение штаба армии о принятии военным духовенством этой задачи на себя. Съездом было решено: «Принимая во внимание, что умелая и широкая постановка агитационно-информационного дела у большевиков дает им успех, а издательская работа агитационно-информационного отдела по внешкольному образованию солдат пока нам неизвестна, мы постановили приложить свои труды к возможно более широкой деятельности по изданию фронтовой и прифронтовой литературы». Была разработана и подробная программа, ориентированная отдельно на каждую из социальных групп (солдаты, офицеры, духовенство действующей армии, красноармейцы) с подробным перечнем требующих освещения вопросов для каждой из них; объединенной редакцией (возглавленной корпусным благочинным 1-го сводного казачьего корпуса протоиереем К. Околовичем) помимо листовок, плакатов, воззваний и брошюр предполагалось издание 3−4 раза в неделю газеты[17].

Управление Главного военного священника весной-летом 1919 г. предполагало издавать еженедельный (32 страницы) религиозно-патриотический журнал «За Русь Святую», который бы, однако, не был официальным органом управления, а носил бы общественный характер (в журнале предполагалось иметь религиозно-нравственный, апологетико-миссионерский, патриотический и церковно-общественный отделы, а официальный отдел — лишь в виде приложения отдельными оттисками; обложку его должны были украшать портреты адмирала Колчака и патриарха Тихона)[18].

В ведении военного духовенства оказывались и некоторые вопросы, связанные с общецерковными проблемами. Например, главный военный священник Сибирской армии весной 1919 г. ходатайствовал перед уполномоченным по охране государственного порядка и общественного спокойствия в Пермской губернии о снятии с экрана «как кощунственной и оскорбительной для религиозного чувства православных людей» планируемой к показу в Екатеринбурге (ранее уже запрещенной в Омске) кинокартины «Отец Сергий» (просьба его была удовлетворена)[19]. В апреле 1919 г. ВВЦУ предложило Главному военному священнику организовать силами военного духовенства духовную охрану частей Омского гарнизона от баптистской пропаганды[20].

Деятельность военного духовенства в белых войсках на Востоке России сталкивалась с целым рядом проблем и конфликтных ситуаций самого разного характера. Во-первых, существовали трения между военным духовенством и главами местных епархий, прежде всего архиепископом Сильвестром Омским, который постоянно пытался поставить военное духовенство под свой непосредственный контроль вплоть до попыток упразднения военного духовенства как особой структуры. Между тем военное духовенство представляло собой достаточно специфическую профессиональную группу духовенства и относилось к таким попыткам резко отрицательно.

Осенью 1918 г. на Собором совещании сибирских и приволжских архипастырей и членов Всероссийского церковного собора в Томске, главе военного духовенства Сибирской отдельной армии протоиерею А. Русецкому пришлось давать отповедь епископу Томскому Анатолию, который возложил ответственность за разложение в 1917 г. армии и гибель России на военное духовенство (А.Русецкий резонно отметил, что разложение началось не на фронте, а в тылу, и что ныне только благодаря армии все присутствующие имеют возможность собраться на это совещание)[21].

Тогда же Омское епархиальное духовенство предложило приглашать всех желающих из городского духовенства посещать казармы для отправления там богослужений и произнесения проповедей и чтобы военными священниками назначались только лица, лично известные архиепископу Сильвестру. Фактически речь шла о подчинении последнему всего военного духовенства не только канонически, но и в служебном отношении. На это протоиереем А. Касаткиным, выражавшим мнение кадрового военного духовенства, был направлен Верховному главнокомандующему адмиралу Колчаку доклад, где подчеркивалась недопустимость упразднения слившегося с армией военного духовенства[22]. Судя по тому, что именно А. Касаткин был вскоре назначен Главным военным священником, позиция его была одобрена. Однако и в дальнейшем, уже в октябре 1919 г. в ВВЦУ вновь поднимался вопрос о возглавлении военного духовенства лицом в сане епископа (что означало бы изменение традиционного принципа руководства им особого лица из белого духовенства в сане пресвитера)[23].

Другой проблемой стали противоречия в вопросах соподчинения военного духовенства. В частности, существовала должность священника для заведывания делами о духовенстве и церквах Морского ведомства, в непосредственном ведении которого состояли все благочинные и священники этого ведомства. Однако все морские части в то же время входили в состав военных округов по месту своего нахождения, подчинявшихся Военному министерству. Вследствие этого возникали споры о подчиненности тех или иных военных церквей различным благочинным (соответствующим корпусным военным или Морского ведомства)[24].

Кроме того, некоторые епархиальные начальства вопреки установленному порядку самовольно назначали священнослужителей на должности полковых священников и награждали их, даже не извещая о том Главного священника армии и флота[25]. Наконец, и командиры некоторых частей даже после учреждения поста Главного священника и формирования регулярной структуры военного духовенства продолжали по своему усмотрению принимать на службу священников, в том числе и мало подходящих для этой роли как по нравственным качествам, так и образовательному цензу (лиц не получивших приемлемого богословского образования и даже полуграмотных иеромонахов)[26].

Особенно это касалось частей атамана Г. М. Семенова. Главный военный священник даже в апреле 1919 г. не имел информации о том, кто состоит священниками в его отряде, когда и кем они были назначены, в каких частях имеются вакансии и вообще, полагается ли в отряде благочинный, да еще с правами чуть ли не главного священника армии (самовольно назначенный на эту должность Семеновым священник М. Львов, игнорировал Главного военного священника, обращаясь за соответствующим утверждением в ВВЦУ). Семенов и в дальнейшем испрашивал, например, о возведение главного священника своей Отдельной Восточно-Сибирской армии в сан протоиерея непосредственно ВВЦУ[27].

Наконец, заметными проблемами для успешной деятельности военного духовенства в белых войсках Восточного фронта стали недостаток надлежащих кадров и недостаток средств на агитационную деятельность. Кадровых военных священников на Востоке и к 1918 г. было не так много, чтобы заполнить ими соответствующие вакансии. В то же время было нежелательно привлекать на должности военных священников случайных лиц. Следствием стало такое обращение Главного военного священника к духовенству: «В виду недостатков кандидатов для замещения священнослужительских мест в действующей армии, прошу отцов законоучителей средних учебных заведений, освободившихся теперь от занятий, отдать свой досуг на дело служения нашему доблестному христолюбивому воинству, подавая заявления о том на имя Главного священника армии и флота»[28].

После падения Омска в ноябре 1919 г. Управление Главного военного священника переехало в Иркутск, где поступило в состав управлений Иркутского военного округа. По некоторым сведениям, в конце октября был также назначен епископ армии и флота, но о его деятельности ничего конкретного не известно. К этому времени вести централизованную работу по организации военного духовенства уже не было возможности, и предложения, выдвинутые главным военным священником еще в конце сентября (об отпуске средств на издание религиозно-патриотическо-агитационной литературы и введении в штат Управления 20 священников с целью командирования в войска для религиозно-нравственной проповеди) были Военным совещанием отвергнуты[29]. После мятежа в январе 1920 в Иркутске и падения власти адмирала Колчака централизованная структура военного духовенства прекратила существование, хотя полковые священники и продолжали свою деятельность в частях.