В октябре прошлого, 2004 года, в Москве состоялся долгожданный Архиерейский собор Русской Православной Церкви. На нём обсуждались многие важные вопросы, посвященные, в основном, проблемам внутренней организации Церкви и её внешних отношений, но бросилось в глаза, что Собор обошёл вниманием как канонические, так и собственно духовные проблемы. Понятно, что в советское время обсуждать канонические отступления было невозможно. Власть, внимательно следившая за жизнью Церкви и часто сама инициировавшая эти отступления, не была заинтересована в укреплении Православия. Вот и вынуждены были наши архиереи обсуждать проблемы борьбы за мир, экуменические и административные вопросы. К этому все привыкли.
В ходе пресс-конференции по итогам Собора корреспондент РЛ обратился к митрополиту Ювеналию (Пояркову) с вопросом, можно ли считать изжитым в полной мере советское наследие «опекунства» над Церковью, стала ли Церковь совершенно свободна в своих действиях? Владыка Ювеналий, отвечая на этот вопрос, с видимым удовольствием заявил, что он не ощущал никакого не то что нажима, но и даже попыток вмешательства в дела Церкви со стороны Президента, на приёме у которого был весь состав Архиерейского собора и весьма живо и откровенно обсуждались самые разнообразные проблемы.
Поскольку вопросы канонической и духовной жизни православных на общей пресс-конференции, в присутствии множества далёких от церкви журналистов поднимать было неуместно, редакция РЛ обратилась к Управляющему делами Московской Патриархии митрополиту Калужскому и Боровскому Клименту с просьбой ответить на ряд вопросов касающихся духовной и канонической жизни Церкви. Владыка любезно согласился и благословил направить в его канцелярию интересующие нас вопросы. Мы так и сделали. Вот эти вопросы:
1. Сейчас Церковь свободна от государственного регламентирования своей жизни, но вряд ли можно говорить, что наследие советских времён изжито Церковью полностью. Каково мнение священноначалия Русской Православной Церкви по этому вопросу? Можно ли говорить о том, что свобода Церкви не только заявлена, но и в реальности существует в полной мере?
2. Известно, что православные каноны требуют совершения таинства крещения полным погружением крещаемого. В советское время строительство специальных баптистериев для крещения взрослых было просто немыслимо, но сейчас времена изменились. Однако на практике в некоторых храмах постепенно от обливания переходят едва ли не к окроплению, когда в чашу для крещения десятка человек наливают литра полтора воды. А если следовать опять же букве канона, то во иерея можно рукополагать только крещённого полным погружением. Обсуждалась ли эта проблема на Архиерейском соборе или на заседаниях Св. Синода?
3. Всякий, хотя бы поверхностно просмотревший Книгу Правил, знает каким строгим церковным прещениям подвергается убийца, прелюбодей, клеветник, или преступающий другие нравственные законы. Современная духовная практика в силу ряда причин далеко отстоит от положений Книги Правил. Во многом это тяжелое наследие богоборческой власти в России. Очевидно, что мгновенно его не изжить. Можно ли говорить о движении церковной жизни в сторону восстановления канонической практики? Поднимались ли эти вопросы на заседаниях Архиерейского собора или Св. Синода?
4. До революции целибатных священников практически не существовало. Более того, согласно традициям Русской Православной Церкви даже овдовевший священник лишался права служить и, порой, обремененный детьми и иждивенцами, был вынужден искать средств для существования служа чтецом, пономарём т.д. Сейчас у нас появилось множество не овдовевших, а разведённых священников. Не противоречит ли их служение традициям нашей Церкви и церковным канонам? Каков может быть выход из создавшегося положения? Рассматривалась ли проблема разведённых священнослужителей на Архирейском соборе, на заседаниях Св. Синода?
5. Для законного рукоположения священника требуется явным образом выраженное согласие на рукоположение прихожан того храма, в котором он будет служить. Выражено это правило в чине богослужения, а именно — в вопросе к лику «достоин ли», и ответе — «аксиос!" — достоин. В условиях, когда рукоположение священника чаще всего происходит в кафедральных храмах, в отсутствие будущих прихожан рукополагаемого священника, ответ лика во многом теряет свой изначальный смысл. Возможно ли ныне вернуться к практике прошлых веков, и если да, то каким образом?
6. Вопрос о перемещении архиереев. Церковные каноны запрещают перемещение правящих архиереев с одной кафедры на другую, но такие перемещения практиковались и в царское время, а в советскую эпоху стали обычным делом. Судя по всему сейчас никто не принуждает к перемещению архиереев, но такие перемещения продолжают производиться. Не пора ли Церкви избавиться от советского наследия?
7. В последние годы в средствах массовой информации досужие журналисты весьма часто пытаются рассуждать о возможных «претендентах» на патриаршее место. Причём, называются самые разнообразные варианты и лица из числа действующих правящих архиереев. Но если следовать духу и букве церковных канонов и жизни Церкви, правящий епископ имярек может стать патриархом только в том случае, если его епархиальная столица станет и столицей государства. Иными словами патриархом может стать только лицо не являющееся на сегодняшний день правящим епископом. В то же время, в ныне действующем уставе Русской Православной Церкви есть положение о выборах патриарха, в котором говорится о необходимом, как минимум двухлетнем, стаже кандидата в должности именно правящего епархиального архиерея. Нет ли здесь противоречия? Ведь Патриарх Русской Православной Церкви — это правящий епископ столичного города Москвы. Если же перемещать архиереев нельзя, то нельзя перемещать какого-либо правящего архиерея и на московскую кафедру. Не могли бы Вы разъяснить эту ситуацию? Возможно, следование церковным канонам прекратило бы бессмысленную и провокационную по своей сути околоцерковную «дискуссию» о будущем Патриархе?
8. Несколько лет назад Св. Синод принял особенное постановление о злоупотреблениях некоторых духовников в повседневной духовной практике, о так называемых младостарцах. Это постановление Св. Синода имело заметный резонанс в церковной среде. Поднимались ли на заседаниях Архиерейского собора вопросы духовной практики, какие решения или рекомендации были приняты?
Через неделю после того, как вопросы были доставлены в резиденцию Управделами, мы поинтересовались их судьбой. Нас попросили перезвонить через неделю. И так продолжалось два месяца, пока не стало ясно, что ответов не будет. Нам передали ответ владыки Климента: после Собора прошло уже много времени и он достаточно освящен в прессе.
Конечно, мы отдавали себе отчёт, что вопросы настолько сложны, что ответить на них вряд ли по силам одному человеку. Здесь, скорее всего не обойтись без соборного разума всего нашего епископата. Будем надеяться, что обсуждение этих вопросов на нашей конференции принесёт какую-нибудь пользу будущему Архиерейскому собору, который возьмётся за их решение.
