Российское искусство или религиозная ненависть?

Когда художественное самовыражение переходит в уголовное преступление?

Москва, 19 июля 2004 года. Прокуратура города Москвы по представлению российского парламента расследует вопрос, который может создать новые ограничения для свободы слова: когда художественное самовыражение переходит в уголовное преступление?

Группу художников обвиняют в «разжигании религиозной ненависти» за злую сатиру на религиозную идеологию на спорной выставке. Что касается обвиняемых, которым в случае признания их вины грозит до 5 лет лишения свободы, реакция официальных властей на выставку под девизом «Осторожно, религия», состоявшуюся в прошлом году в московском Музее Андрея Сахарова, заставляет думать о возврате к контролю в советском стиле — где инакомыслие подавляется, а вместо художественных критиков выступают милиционеры. Место бывшей Коммунистической партии, говорят они, заняла Русская Православная церковь (РПЦ), которая быстро становится кремлевским главным хранителем идеологической чистоты.

Церковь, поддерживаемая консервативными политиками, заявляет, что речь идет о защите чувств верующих от сознательного высмеивания в общественном месте. «Любая провокация, которая оскорбляет чувства верующих и разжигает религиозные разногласия, должна классифицироваться как уголовное преступление», сказано в официальном заявлении главы Отдела внешних сношений РПЦ митрополита Кирилла.

«Я не представлял себе, что начинаю, когда дал согласие на эту выставку, — говорит Юрий Самодуров, директор музея и главный обвиняемый по этому делу. — Но я в определенной мере благодарен, потому что эта выставка помогла мне осознать, что в действительности происходит в этом обществе. И происходящее меня пугает».

Суд над г-ном Самодуровым и двумя художниками, Людмилой Василовской и Анной Михальчик, начался в прошлом месяце. В официальном обвинении сказано, что обвиняемые «вошли в сговор с намерением нанести унижение и оскорбить христианскую веру в целом и РПЦ, в частности».

Почти сразу же судья прервал заседание и распорядился, чтобы сторона обвинения «подкрепила обвинительное заключение». В российских судах, как говорят эксперты, подобная тактика нередко свидетельствует о том, что судьям это дело не по душе, но что они не рискуют отмести выдвинутые обвинения и тем самым вызвать раздражение властей.

Художественная выставка, оказавшаяся в центре этой бури, прошла в феврале 2003 года; на ней были представлены работы 42 художников. Вызвавшие споры работы включали икону чрезмерно больших размеров, где зритель мог вписать собственное лицо вместо обычного священного лика. Сделанная целиком из водочных бутылок скульптура православной церкви, возможно, служила намеком на то, что в 1990-х годах сама церковь занималась прибыльной торговлей алкоголем. Триптих фотографий показывал троих людей, которых распинают на кресте, на красной звезде и на свастике, явно ставя знак равенства между верованиями, которые стоят за этими тремя символами. Пожалуй, самой провокационной была стилизованная реклама напитка «Coca-Cola», на которую был наложен лик Иисуса Христа и слова «Это моя кровь».

Выставка длилась 4 дня. Ее успели посетить всего несколько десятков человек до того, как она была закрыта после того, как туда ворвалась группа вандалов с флаконами с аэрозольной краской и обезобразила несколько работ. Нападавшие были прихожанами местного православного священника Александра Шаргунова, который прославлял их как «героев».

Негодование общественности против этой выставки, кажется, является глубоким. Прокуроры утверждают, что получили тысячи писем от людей со всех уголков страны с требованиями наказать художников. «Эта выставка в самом деле оскорбила религиозные чувства людей», — говорит Надежда Бекенева, глава Отдела древнерусского искусства Третьяковской картинной галереи.

Самодуров признает, что негативная реакция, погубившая его выставку, могла произойти где угодно. Он ссылается на повторяющиеся споры по поводу сжигания флагов в США и недавней бури негодования в Швеции из-за произведения искусства, которое, как считали, прославляло бомбистов-самоубийц. «Однако это особенно возможно в России, — говорит он, — где мы имеем маленький опыт сосуществования в смешанном обществе или опыт жизни по светским правилам».

Эти шестеро в суде утверждали, что московский суд оправдал вандалов, несмотря на то, что они были задержаны милицией на месте преступления. Затем нижняя палата российского парламента приняла резолюцию, в которой призвала прокуратуру начать уголовное расследование против Музея Андрея Сахарова. «Мы сочли, что организаторы этой выставки возбуждают религиозную ненависть, что преступно, — говорит Александр Чуев, националистический депутат Думы. — Свобода самовыражения художника кончается там, где начинается свобода других людей».

Критики усматривают в этом руку РПЦ, которая стремится вернуть себе роль борца за русские ценности, которую она играла в царские времена. «Хотя в нашей Конституции записано, что Россия — светское государство, влияние Церкви на федеральные власти год от году растет, — говорит Людмила Алексеева, глава правозащитной организации „Московская Хельсинкская группа“. — Если Самодурова и других признают виновными и осудят, это будет означать наш возврат к средневековью».

Анатолий Шабад, член попечительского совета Музея Андрея Сахарова и один из первых демократических парламентариев советской эпохи, говорит, что растущая политическая власть когда-то подавлявшейся РПЦ «отражает нынешние умонастроения в обществе». «Люди хотят какой-то государственной философии — вот тут-то и появляется Церковь — и они начинают считать, что ее следует усилить».
Перевод ИноСМИ.Ru, 19 июля 2004