«Демографическая бомба» России может быть обезврежена с помощью иммиграции

Блэр РублBlair A. Ruble, директор Института КеннанаKennan Institute

Вопрос: Как Вы можете оценить нынешнюю демографическую ситуацию в России?

Рубл: Эта ситуация очень интересна и очень серьезна. Россия, также как и многие европейские государства, вступила в период естественного уменьшения численности населения. Этот процесс несколько ускоряется в России из-за определенных факторов, связанных со здоровьем населения — ныне ведутся споры, насколько серьезны эти факторы.

Даже если не учитывать возможность начала эпидемии ВИЧ\СПИД и другие подобные проблемы, в следующие 20−50 лет Россия столкнется с уменьшением числа трудоспособного населения — и именно такие же процессы мы наблюдаем в других индустриально развитых странах. Если основываться на данных ООН за 2002 год, касающихся нынешнего числа трудоспособного населения и демографических тенденций, то Италии придется привлекать наибольшее число иммигрантов, чтобы сохранить нынешний уровень работоспособного населения до 2030 года. Германия на втором месте по этому фактору, Япония и Россия находятся примерно на третьем месте по количеству иммигрантов, которых им необходимо будет привлечь.

Для того чтобы сохранить нынешний уровень трудоспособного населения за период с 2004 по 2050 год Россия будет вынуждена привлечь в 2.5 — 3 раза больше иммигрантов, чем США. Маловероятно, что это произойдет, но ситуация диктует принятие именно таких решений. Проблему экспорта сотрудников потребуется решить российскому бизнесу, по меньшей мере, на том же уровне, как это удалось сделать германским и японским компаниям. Уменьшение числа трудоспособного населения настолько серьезно, что Россия обязана стать более привлекательной страной для иммигрантов.

Вопрос: Эти тенденции обусловлены общим старением населения бывшего СССР?

Рубл: Безусловно, общее старение населения играет свою роль. В случае с Россией мы можем наблюдать два тренда. Первый из них мы наблюдаем также и в Европе — он проявляется в сокращении уровня рождаемости. Однако в России люди умирают раньше, чем в Европе, что усиливает тенденцию сокращения числа населения.

Вопрос: Суть проблемы — демографическая или медицинская? Почему люди умирают раньше и почему рождается меньше детей?

Рубл: Традиционно, поощрение рождаемости не останавливает сокращение населения, потому что невозможно просто рожать больше детей, чтобы остановить этот процесс. В России сокращение рождаемости происходит по такому же сценарию, как в индустриально развитых обществах. В США этот процесс уравновешивается за счет иммиграции. Кроме того в России недостаточны вложения в систему здравоохранения, а у населения слишком много вредных привычек — эти факторы лишь усиливают негативные тенденции.

Вопрос: Играют ли здесь роль социальные факторы, определяющие правила поведения населения?

Рубл: В этой ситуации свою лепту вносят алкоголь и курение. Одна из наиболее частых причин смерти в России — гибель людей в результате несчастных случаев и травм. В этом Россия серьезно отличается от Европы. Все эти факторы, плюс недовложение средств в систему здравоохранения и человеческий капитал обуславливают этот процесс. И остается неясным — что произойдет с эпидемией СПИДа. Ныне очевидно, что количество инфицированных и больных растет очень быстро. ВИЧ\СПИД наиболее широко распространяется среди людей работоспособного возраста.

Вопрос: Как Россия может справиться с этими проблемами? Вы ожидаете, что Россия примет много индийских и китайских иммигрантов?

Рубл: Я думаю, что Россия столкнулась с очень серьезной проблемой, которая лежит и в психологической плоскости. Если мы посмотрим на те данные, о которых мы только что говорили, и если Россия захочет остаться большой страной с большим влиянием, то она должна стать страной большой иммиграции — такой как США, Австралия, Бразилия или Канада. Это единственный путь в течение ближайших 30−40 лет преодолеть демографическую «пропасть».

Страной иммигрантов можно стать внезапно, постепенно или в рамках государственной политики. Если иммиграция будет считаться незаконной, то люди все равно будут приезжать в Россию, при условии, если в ней будут рабочие места, которые не будут заняты коренными жителями страны. Россия также нуждается в переосмыслении роли иммиграции, как части своего будущего. Необходимо создавать официальные структуры, которые бы сделали возможным для людей легально въезжать и оставаться в Российской Федерации. Необходимо создание системы, которая могла бы помочь людям в момент их прибытия в Россию. Необходимо стать более дружелюбно настроенными по отношению к иммигрантам.

Вопрос: Популярно мнение, что поощрение иммиграции и уменьшение иммиграционного контроля являются способом решения проблемы…

Рубл: Я бы не стал говорить о необходимости ослабления контроля, потому что в России ныне присутствует неконтролируемая иммиграция. Речь идет об установлении рамок закона, что позволит государству изменить ситуацию с иммиграционными потоками. Многое должно быть сделано. Мы живем в чрезвычайно динамичное время. Ныне перемещается больше людей, чем в любой иной период человеческой истории. Иммиграция — это фактор жизни. Люди будут приезжать в Россию вне зависимости от того, будет ли радо принять их российское правительство. Но если правительство России будет радо принимать их, то Россия, возможно, сможет привлечь больше образованных и перспективных иммигрантов, тех иммигрантов, у которых есть выбор.

Вопрос: Такого рода иммигранты выберут для проживания несколько крупнейших городов России?

Рубл: Да, образованные иммигранты чаще переезжают в города и реже — на окраины.

Вопрос: Может ли Россия вложить средства в развитие других своих городов и сделать их более значимыми экономическими, культурными и политическими центрами?

Рубл: В большей степени — это вопрос политики в области урбанистики. Нынешняя ситуация — рудимент традиции существования централизованного государства, но Россия продолжает развивать эту модель, когда столичный город доминирует в жизни всей страны. То же самое, происходит, например, во Франции. Конечно, Россия намного больше Франции, и вопрос заключается в том, будет ли Россия продолжать поддерживать систему, где столица имеет столь большое значение, или она использует опыт других крупных континентальных стран — США, Канады, Бразилии, где присутствует намного более дифференцированная городская структура.

В Бразилии находится крупнейший город мира, однако там есть много городов, которые конкурируют с Сан-Паулу. В Бразилии столица — далеко не крупнейший город страны. С моей точки зрения, Россия нуждается в городской системе, более напоминающей США или Германию, где есть крупнейшие города — Нью-Йорк и Берлин, однако они не доминируют в стране.

Вопрос: То есть схема столичного доминирования более присуща странам бывшего социалистического лагеря?

Рубл: Эта закономерность присутствует в странах Восточной Европы, с их доминированием столиц и, вероятно, это связано с централизованностью структур власти. Современный российский капитализм родился не в России, его породили государственные структуры, сконцентрированные в Москве. Но это долговременная проблема, такая же как демографическая — для нее нет быстрого решения. Но, однозначно, необходима некая концепция развития с понятной политикой, которая поощрит инвесторов в будущем делать, например, вложения в транспорт, чтобы стало относительно легче путешествовать между городами. Одна из причин того, что экономической столицей США является Нью-Йорк, интеллектуальными столицами — Бостон или Сан-Франциско, культурной столицей -Лос-Анджелес, по крайней мере частично, политической столицей — Вашингтон — является то, что есть возможность легко путешествовать. То есть это вопрос транспорта и образования. Хорошие университеты, например, могут привлечь людей из разных частей страны. В этой сфере ничего не происходит быстро, но необходимо думать об этом, хотя бы на концептуальном уровне.

Вопрос: Если бы Вы обладали властью, которой обладают президент Владимир Путин и генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, то что бы Вы сделали для решения этих проблем в краткосрочной и долгосрочной перспективе?

Рубл: Если бы я был лидером страны, я бы максимизировал инвестиции в человеческий капитал, в здравоохранение и образование. Потому что мы вступаем в эру, когда будут доминировать горизонтальные, а не вертикальные структуры. Что необходимо делать — производить инвестиции в людей, давать им возможность развиваться. Впрочем, тоже самое можно посоветовать и Соединенным Штатам.

Это политический и экономический вызов, с которым сталкиваются очень многие страны. По иронии судьбы, государства, которые были эффективны в прошлом не обязательно будут успешны в будущем, поэтому многие структуры должны подвергнуться изменениям — это очень трудно и требует много денег.

Я не говорю, что американская система образования должны быть моделью для России. У Европы совершенно иная система, и я думаю, что в вопросах образования именно Европа должна быть образцом для подражания. У России было много успехов, но они были обусловлены реальностью, которой больше не существует. В ряде областей советская система планирования давала лучшие результаты, чем любая иная система. Но ныне требуется гибкость. Российская система образования должна готовить несколько иных специалистов, которые могут быть востребованы на несколько иных работах. Но сейчас российская система образования недостаточно хороша для этого. Американская система высшего образования достаточно хороша, однако системы начального и среднего образования явно несовершенны. Эти же вопросы ныне обсуждаются в Европе и Японии.

Россия должна найти свой путь для разрешения этой проблемы. Она не должна копировать США или Европу. Но она должна понять, что ее задача найти решение проблем 21 века, а не века 20-го.