 |
| Российская газета | Валерий Золотухин | 02.07.2004 |
— Валерий Сергеевич, почему вместо застолья с коллегами по цеху в Театре на Таганке или праздничной вечеринки в кругу семьи — вечерний спектакль на «малой» родине, на Алтае?
— После того как в октябре прошлого года я стал художественным руководителем местного Молодежного театра, мне нужен был серьезный повод для того, чтобы пригласить в его стены новую администрацию края во главе с губернатором Михаилом Евдокимовым. Нам нужно решить одну из главных проблем — строительство нового здания. Так получилось, что в этот и ближайшие дни в Театре на Таганке у меня как раз нет спектаклей, поэтому мы решили 21 июня играть спектакль «На дне» по пьесе М. Горького, в котором я исполняю роль Луки. Спектакль, совмещенный с моим днем рождения, я считаю веским поводом для того, чтобы администрация посетила театр и прониклась его проблемами.
— За плечами у вас — более 40 фильмов, десятки ролей в спектаклях, вы — автор нескольких художественных и публицистических книг. Что еще нажил к своим годам Золотухин?
— Я не задаюсь целью наживать себе какие-то капиталы. Событием в моей жизни стало торжественное открытие и освящение храма Покрова Пресвятой Богородицы, которое состоялось в октябре прошлого года. Строительство его длилось 12 лет. Недавно вышла моя пятая книга «Помню и люблю», в которую вошли три дневниковые тетради, написанные за 1974 год. Я предполагаю выпустить многотомное собрание сочинений на основе своих дневников примерно из 30 томов.
У меня — два взрослых сына. Старшему Денису недавно исполнилось 35 лет. Он принял сан священника и теперь служит в Московской епархии. У Дениса растут пять детей — три мои внучки и два внука. Сын назвал по именам царственных мучеников — Ольга, Татьяна, Мария, Алексей, а самого маленького — Никоном. Младший сын Сергей работает ударником в московской группе «Мертвые дельфины».
— Тяжело в России построить храм?
— В моих дневниках этого периода заложены квитанции на 10, 20 тысяч рублей, миллион… Ситуация в стране за 12 лет прослеживается через эти квитанции. Я был наивен, когда в начале строительства выпустил листовки «Миром поднимется храм» с номером лицевого счета. На самом деле нужен был мощный толчок, начальный капитал. В начале 90-х, когда я задумал стройку, была как раз жуткая инфляция: один президент сменял другого, один губернатор обещал деньги — не дал, другой обещал много — дал мало. Но я не жаловался. Когда мне говорят, что десятилетие храм фактически не строился, это неправда. Он строился внутри меня. Я каждый год по несколько раз приезжал, привозил деньги, которые уходили на текущее содержание храма. Одновременно все эти годы шло оцерковление села. Построить храм — это ведь не только кирпич к кирпичу положить, но и общее настроение села создать. Были, конечно, и злые языки: одни говорили, что я строю себе памятник, другие, что раз мой отец приказал разрушить церковь, то я обязан ее восстановить. Поначалу я обижался на людей: да, наши отцы разрушали храмы, но это была политика государства. Потом понял, что обиды мешают делать дело. И махнул на них рукой. Собака лает, караван идет.
За всю свою актерскую жизнь я никогда не ездил на Алтай с гастролями и концертами. Но когда мне стукнуло 60 лет, решил — поеду. Мы с актрисой Ириной Линдт дали 12 концертов в городах и районах края и заработали тогда 96 тыс. рублей. Всю сумму передали на строительство церкви. Однако когда подсчитали свои вложения и спонсорскую помощь, поняли, что кирпичный храм все равно не потянем. Решили строить церковь из дерева. Может, оно и к лучшему. На мощном фундаменте деревянный храм буквально взлетел к небу.
— Возможно, что ваши устремления повлияли и на сына Дениса?
— Нет, я считаю, что он пришел к этому решению самостоятельно. Я ведь ушел из семьи, когда ему было 10 лет, и Денис видел жизнь отца только со стороны. У него, кстати, бабушка была религиозным человеком. С другой стороны, в семью вошел Леня Филатов (после развода Золотухина с мамой Дениса — актрисой Ниной Шацкой. — Ред.), чрезвычайно светский человек, актер, писатель, поэт, киноман. Мы с ним вдвоем устраивали Дениса во ВГИК, где Леня за него платил, помогал ему. Но тем не менее в один прекрасный момент Денис позвонил мне и попросил отцовского благословения стать священником.
Конечно, я был рад и счастлив, когда узнал о его решении. Но его выбор — непростой, и сейчас жизнь у него далеко не сахар. Если бы Денис был монахом, тогда другое дело. Но у него есть семья, дети, которые ходят в школу, видят, как одеваются их сверстники, на каких велосипедах они ездят, слышат, что те отдыхают с родителями за границей. Денис себе этого позволить не может, даже если будет получать в два раза больше. Но он этот путь выбрал, и пусть не ропщет, и свой крест несет.
— На открытие храма вы приезжали в Быстрый Исток вместе с сыном Владимира Высоцкого Никитой, говорили, что вам очень важно, чтобы он побывал на Алтае. Почему?
— Это связано с именем Владимира Высоцкого, с которым, так получилось, моя судьба тесно переплелась. Знаете, как у Булгакова: «Помянут меня, помянут и тебя….». Высоцкий — настолько огромное имя в русской культуре, что любой повод к прочтению его стихов на моей родине — это уже хорошо. Я предполагал, но не ожидал, насколько большое впечатление произведет на людей посещение Никитой Высоцким моего села и чтение стихов своего отца. По себе знаю, что самые сильные впечатления остаются с детства, а в зале на встрече с ним было очень много детей и молодежи. Их прикосновение к творчеству Высоцкого будет осознаваться постепенно, со временем. Мне было важно, чтобы Никита увидел памятник отцу в Барнауле, который хоть и говорят, что сделан непрофессиональным скульптором, но для работы нашей памяти это не так уж и важно. И Никита его одобрил. Ради этих трех дней в октябре прошлого года, в течение которых в Быстром Истоке прошли освящение храма, выступление Никиты Высоцкого, был сыгран спектакль «На дне» с моим участием, прошел праздник Покрова Пресвятой Богородицы, — ради них стоило жить.
— С чем связано ваше решение возглавить барнаульский театр?
— Я взялся за художественное руководство, потому что Барнаулу нужен театр. Мне легче в Думе разговаривать с начальниками, министрами, от которых зависит его финансирование, чем директору этого театра. Мне в шутку говорят: вы храм построили, теперь постройте театр. Да, сейчас я к театру подхожу в первую очередь, как к стройке. Все равно этот процесс потом обрастает другой работой, но основной повод заняться театром был строительный. Под лежачий камень вода не течет. Надо продвигать дело, даже если это сопряжено с большими трудностями.
— Говорят, что провинциальный театр — это диагноз. Как вы оцениваете потенциал труппы Молодежного театра?
— Провинциальный спектакль с отрицательным смыслом этого слова может появиться и на столичной сцене. В провинции очень много сильных театров, и русский театр жив зачастую идеями провинциальных театров. Я убедился, что в Молодежном театре работают талантливые актеры. Что касается моей работы худрука, то мне в этом плане импонируют опыт и метод руководства театром Олега Табакова. Он либо снимает по художественным соображениям то, что ставят другие, неся при этом колоссальные убытки, либо наблюдает за ходом постановки и потом включает ее в репертуар. При этом сделал и «Табакерку», и Художественный театр одними из лучших театров страны. Я — не режиссер, и ничего никогда не ставил. Надеюсь, что мы будем приглашать в Молодежный театр хороших, талантливых режиссеров.
— На 45-летие, которое театр отмечал в марте, вам присвоили премию Демидовского фонда в номинации «Прославляющий Алтай». Вы стали первым артистом, которого фонд удостоил награды, и первым в этой номинации. Я помню, по случаю торжества вы тогда даже купили новый костюм. За восстановление храма вам вручили Орден Св. благоверного князя Даниила Московского III степени. После была победа в номинации «Сибиряк года"…
— Награда всегда приятна, особенно от земляков. Церковный орден было получать очень волнительно. Демидовцы вручили конвертик с очень солидной премией. Я так понимаю, что здесь все сошлось: не только за мои заслуги в кинематографе, но и за строительство храма, за то, что взялся восстанавливать театр, за участие в культурной и общественной жизни края.
— Прошлое по крупинкам собрано в ваших дневниках, которые вы ведете с 1958 года. А вот дом в Быстром Истоке, в котором провели детство, почему-то подарили охотничьему обществу, не захотев делать в нем собственный музей. Не жалеете?
— К домику-музею я отношусь с юмором и иронией. Один мой приятель, когда я бился с храмом, сказал: «Ты умри, и дело пойдет веселей!». Все эти музеи, домики — они дождутся своего времени. Пока я живой, надо делать дело. А домишко старенький, его чуть не сожгли, устроили там какой-то притон. Он стоял бесхозный. И мне пришла счастливая мысль отдать его охотоведам. Новые владельцы подвели под него фундамент, отремонтировали крышу, сделали ограду. В Быстром Истоке отвели комнату под музей, где собраны скалки, прялки и всякая домашняя утварь. Если там будет уголок Золотухина, и этого достаточно. Хотя на самом деле я отношусь к этой идее без лишней скромности. Любой повод к сохранению памяти, любой интерес, когда какой-нибудь мальчишка лет через 100 спросит: «А кто такой Золотухин?», прочтет книгу, посмотрит кассету и, возможно, будет гордиться тем, что в его селе жил космонавт, известный артист или заслуженный учитель.
— Цитирую вас: «волею обстоятельств и собственной лени оказываетесь незадействованным то в одном спектакле, то в другом. Торгую своим прошлым…» Как-то грустно вы это констатировали. Что, запал с годами пропал?
— Эти строчки из дневника были написаны к 20-летию со дня смерти Высоцкого в 2000 году. Тогда, действительно, было такое состояние. Сейчас оживает наш кинематограф. Появились «Театральный роман», «Идиот». Когда я участвовал в проекте телеканала РТР «Крестный путь», пока ехал на запись, от Таганки до Смоленской площади насчитал три съемочные группы. Значит, есть рынок кино, потребители, есть спрос и деньги. Значит, мы выкарабкиваемся из этого кошмарного десятилетия. В том числе и моя персона. Сейчас я снимаюсь в 12-серийном сериале «Мастер и Маргарита» режиссера Владимира Бортко, где играю замечательную роль Никанора Ивановича Босого, который прячет деньги в вентиляции. 8 июля состоится, я думаю, шумная премьера современного фильма-фантастики «Ночной дозор» Тимура Бекмакбетова. Я играю в нем драматическую роль вампира — отца героя, который не хочет передавать по наследству сыну свой порок и испытывает сложные внутренние мучения.
— А что сталось с ленью?
— Лень и сейчас есть. Я принадлежу к тем оптимистическим натурам, кто утверждает, что человек — существо с неограниченными возможностями. Мы свои возможности используем только на семь процентов. А так как при этом считаешь себя не последней спицей в колеснице, понимаешь, что, если бы захотел, написал бы «Войну и мир».
— Вы — счастливый человек?
— Конечно, счастливый, и очень счастливый во всех смыслах. Я бы ответил словами Ионеско, которого люблю цитировать: «Я счастлив, потому что прожил жизнь в ладу со своим ремеслом». Ведь как бы ты ни был счастлив в любви, с детьми, если понимаешь, что плохо играешь, пишешь или вообще творчески не состоялся, все остальное не принесет тебе радости. Потому что так устроен человек.
Елена Морозова, Алтайский край
