 |
| Собкоринформ портал ИД Провинция | Борис Широков | 03.06.2004 |
Если сравнить Россию с большим и довольно запущенным домом, то Чечня в нем — «нехорошая квартира». Оставим вопрос о том, почему так получилось и кто больше в этом виноват — гордые чеченцы, кровожадные боевики или федеральный центр, вооруживший Дудаева. За десять лет сменились президенты, утекли в песок миллиарды долларов, погибли тысячи людей, выросло новое поколение джигитов.
Что дальше?
Ложь во имя спокойствия
Установка Кремля очевидна: любой ценой сохранить Чечню. Велика Россия, а отступать некуда, позади — Ачхой-Мартан. Используются кнут и пряник. В начале путинского правления главным был кнут — полностью разрушили Грозный, замочили не только боевиков, но и изрядную часть мирного населения, стянули в республику немалые силы.
Потом пришла очередь пряника — назначили Кадырова, вывели часть войск, со всей России потекли деньги на восстановление. Из Москвы казалось — еще немного, и проблема будет если не решена, то хотя бы сведена до уровня «лесных братьев», которые постреливали в Прибалтике до конца 50-х. Пусть «непримиримые» как дикие звери рыщут в горах и гадят исподтишка, главное — народ Чечни уверенно идет по пути строительства новой жизни.
Однако превращение разрушенной территории в город-сад явно не заладилось. Логика привычной нам цивилизации сталкивается с логикой «закона гор» — в итоге ни полного усмирения, ни города-сада не получается.
Кремль трогательно заботится о спокойствии большинства россиян — информация из Чечни отфильтрована и дозирована. А пробудись — обнаружишь, что не в состоянии ответить на элементарные вопросы. Что там, в Чечне — хунта или демократия? Наведение порядка или фарс? Война или возрождение? Кто там крепнет — наши верные союзники или будущие боевики?
Официально никакой войны нет, да и не было. Просто раньше там резвились террористы, а сейчас от армии головорезов остались то ли десять, то ли двадцать бойцов, мелочь, а остальное население — за мир в союзе с Россией. Кстати, 4-го мая, выступая по местному телевидению, Кадыров выразил уверенность, что в ближайшие дни со всеми подразделениями Масхадова будет покончено. Увы, произошло совсем иное.
Нелепость ситуации в том, что воюющая Чечня живет якобы по законам мирного времени. Как только подрывается БТР или падает подбитый вертолет — сотрудники местной прокуратуры возбуждают уголовное дело по статье «Терроризм». Не наши солдаты воюют в Чечне, а чеченские правоохранительные органы расследуют факты терроризма и карают преступников. Остается только представить себе бомбежку Сталинграда, когда на каждую сброшенную бомбу заводится дело сталинградской прокуратурой — держись фриц, мы докажем твою вину!
Формально в Чечне крепнет мир. А вот реальные будни. Уже после убийства Кадырова, когда власти предприняли всевозможные «меры усиления»:
18 мая — в засаду попала разведрота, погибли 11 военнослужащих федеральных сил;
19 мая — в Шалинском районе подорвался на фугасе армейский грузовик, один солдат погиб, трое ранены;
23 мая — на окраине села Ачхой-Мартан в бою с моджахедами погибли двое российских военных;
24 мая — на автодороге Грозный-Моздок подорвался на фугасе автомобиль, двое наших погибли, двое тяжело ранены;
25 мая — недалеко от Грозного погибли двое солдат из России. В этот же день в Веденском районе боевики обстреляли три вертолета, пять военнослужащих федеральных сил получили ранения;
26 мая — боевики совершили дерзкое нападение на колонну федеральных сил, пятеро наших солдат погибли, шестеро получили ранения.
Так война это или не война? Десятки боевиков в Чечне или тысячи? Где они -таятся в пещерах или ходят под носом у местных и федеральных сил? Вымирают или обновляют свои ряды? Грызут землю или пополняют оружейные арсеналы?
А у наших политиков еще хватает совести сравнивать Чечню с Москвой, где «тоже гибнут» — в ДТП и криминальных разборках.
Греф и горы
Кто только не курировал из Москвы восстановление Чечни! Елагин, Ильясов, Кошман, Христенко. Теперь — Греф, один из ближайших сподвижников президента.
Греф, бесспорно, человек умный, с хорошей сметкой и хваткой. Но абсолютно не военный. Поручить ему Чечню — все равно что запустить на полигон специалиста по ландшафтному дизайну. Любимое слово Германа Оскаровича — «технологичный» (у Путина — «эффективный»). До Грефа весь механизм финансирования был не технологичен, оттого-то и исчезли неизвестно куда три миллиарда долларов. А теперь определят механизмы, назначат ответственных (честных, конечно), ужесточат сроки — и все волшебно изменится.
Некоторые высказывания Грефа придали делу оттенок фантасмагории. «Время работы внутренних войск и спецслужб в Чечне прошло, теперь они должны уступить место менеджерам, экономистам и финансистам», — заявил он на совещании в Грозном, куда приехал на бронированной «Волге» по автотрассе, которую дважды прочесали саперы, при этом через каждые пятьсот метров кортежу салютовали военные, а с воздуха машины прикрывал вертолет, — словно не по России ездил министр, а по Афгану времен Наджибуллы.
Сверхзадача Грефа понятна: превратить Чечню из всемирного пугала в зону инвестиций. Главное — не жалеть на это денег, увеличить федеральное финансирование республики в несколько раз. Кроме того, предлагается снизить для местных жителей цены на газ и электричество, погасить долг Чечни перед «Газпромом» (5 миллиардов рублей) и РАО «ЕЭС России» (еще 3,2 миллиарда). И совсем светлая идея — построить в Грозном международный аэропорт. Чтоб приземлялись там белокрылые лайнеры со всего мира, и солидные люди с кейсами спешили вложить свои деньги в экономику цветущего края.
Увы, Греф не оригинален. В свое время полпред Казанцев хотел превратить Чечню в зону международного туризма. Только деньги вложи — и готова вторая Швейцария. А министр Ильясов требовал на восстановление республики 40 миллиардов рублей. Нынешний помощник Путина по делам Чечни Аслаханов посчитал еще круче: чеченцам для нормальной жизни нужны 30 миллиардов долларов. На такую сумму даже Масхадов не замахивался.
Пока что федеральная программа предусматривает выделение 5,9 млрд. рублей в год. Плюс компенсации за разрушенное жилье, доходы от нефти, налоги, которые остаются в республике. Всего набегает около 20 миллиардов целковых. Для любого другого российского региона такие деньги и льготы — несбыточная мечта. Для Чечни — мало. Не хватает денег даже на то, чтобы в Грозном разобрать руины (а может, кому-то выгодно, что они лежат до сих пор?). Кажется, если вся Россия завтра затянет пояса и начнет работать только на Чечню — все будет мало. Такова специфика.
России мало — пусть финансирует весь мир. В недалеком прошлом глава МИД РФ обращался к Лиге арабских государств и другим международным исламским организациям с призывом принять участие в восстановлении Чечни. Арабы отмолчались, у них хоть и нефть, а динары не лишние.
Приходится отдуваться нам, российским налогоплательщикам. Два дня в году каждый работающий россиянин вкалывает исключительно на «восстановление» республики. Сначала за наши деньги Грозный утюжили бомбами, теперь никак не могут за миллиард рублей расчистить от завалов. Сначала разрушили всю инфраструктуру, теперь будем отрывать средства от других регионов, чтобы ее наладить. Одной рукой даем местным деньги, другой от них отбиваемся.
Перспективы еще более удручающие. Руководство «усмиренной» Чечни подготовило проект договора о разграничении полномочий с федеральным центром. В нем — исключительное право республики на владение и распоряжение природными ресурсами (руки прочь от нашей нефти!), право вступать в дипломатические отношения с другими государствами и даже право Национального банка Чечни выпускать собственные деньги. Был бы жив Дудаев — он аплодировал бы авторам проекта.
За что же мы боролись? Свои деньги, свои ресурсы, своя дипломатия — это ли не сепаратизм? Если все регионы завтра захотят жить по тем же правилам — не станет России. Мы говорим о «единой стране». Но не мнимое ли это единство?
Вечная память
Пожалуй, единственное, что реально удалось Кремлю за последние годы — это расколоть чеченцев на два лагеря. Точнее, раскололись они сами, а Москва этим умело воспользовалась. Умеренные — те, кто за деньги и власть согласен быть «вместе с Россией», сплотились вокруг Кадырова. Вражда между ними и «непримиримыми» кровная, методы у обеих групп в принципе одни и те же. Федеральные силы плохо вписываются в это противостояние. Не случайно Кадыров настойчиво выступал за вывод российских войск: дескать, вы нам не мешайте, дайте только побольше денег и оружия, а с вахаббитами мы разберемся сами.
Ахмад-Хаджи был уникальной фигурой: менее чем за десять лет он прошел путь от злейшего врага России до надежды и опоры Кремля. Будучи верховным муфтием Ичкерии он призывал мусульман убивать русских и подсчитывал: «Чеченцев миллион, а русских — 150 миллионов. Если каждый чеченец убьет 150 русских, мы победим». Не правда ли, замечательное начало для будущего Героя России?
Позже под его личные гарантии легализовались, получили российские паспорта и были амнистированы сотни бывших боевиков. Означало ли это, что они «перевоспитывались» и меняли свое отношение к России и русским, — вопрос риторический. Покойному Ахмаду-Хаджи долго удавалось идти по лезвию кинжала — между подозрениями центра и ненавистью непримиримых соплеменников. Может быть, именно это оценил Путин, присвоив ему посмертное звание Героя.
Стараниями Кремля память о Кадырове будет увековечена. Предлагают назвать его именем улицу в Москве. Из современных политиков в последний раз такой чести удостоился Андрей Дмитриевич Сахаров. Есть одна закавыка: по столичным законам, со дня смерти человека, именем которого хотят назвать улицу, должно пройти не менее десяти лет. Проспект Сахарова появился спустя десятилетие после смерти гениального ученого и мыслителя. Для Кадырова, возможно, сделают исключение.
