«У Московской патриархии нет интереса поглощать нашу церковь»

Завершился первый за всю историю разделения Русской церкви официальный визит в Россию главы Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ) митрополита Лавра. Своими впечатлениями от переговоров с «Газетой.Ru» поделился член делегации РПЦЗ, казначей Архиерейского синода, протоиерей Петр Холодный.

— Как вы оцениваете итоги прошедшего визита и переговоров?

— Я думаю, что было достигнуто то, чего мы все хотели достичь. Мы не ставили себе сверхзадачу. Главной целью визита было знакомство и как бы начертание дальнейшего пути. Владыка Лавр встретился с патриархом и членами синода. На этой встрече были четко определены вопросы, которые будут обсуждаться специально созданными комиссиями. Также немаловажно сказать, что обе стороны друг другу понравились. Больше всего мы были удивлены тем, как легко было работать. Я думаю, все ожидали, что будет намного больше проблем. Поэтому мне кажется, что поездка прошла очень успешно.

— Как известно, итогом встречи стала выработка документа, по которому комиссия будет решать существующие проблемы. Все ли претензии, которые есть у сторон, были обсуждены?

— Я думаю, что претензии — неправильное слово. Мы понимаем, что есть вопросы, которые нас разделяют. Но мы также понимаем, что мы дети единого отечества, что мы братья по вере и что нас сам Господь призывал быть едиными. В ходе визита были четко описаны те вопросы, которые нас разделяют, и было принято решение, чтобы комиссии выработали по ним общеприемлемые позиции.

— Легко ли все вопросы решались, или московская патриархия не соглашалась с какими-то из них?

— Я думаю, что московский патриархат с уважением относится к тем вопросам, которые нас волнуют, и мы с уважением относимся к их вопросам. Всем совершенно ясно, что если нас волнует какой-то вопрос, даже если противоположная сторона и не считает это вопросом, то она все-равно согласна его обсуждать в мире и братской любви.

— Известно, что на Западе есть противники объединения Русской церкви. Не боитесь ли вы, что может произойти отток священнослужителей в другие православные церкви?

— Вы знаете, мы этого не боимся, потому что процесс, который происходит, естественный. Никто не спешит, не принимаются никакие резкие решения. Потом этот процесс с нашей стороны возглавляет наш первоиерарх митрополит Лавр, который имеет огромный авторитет в зарубежной церкви. Он живет в монастыре, и все его знают, как строгого монаха и молитвенника. И все люди, которые согласны с этим процессом или не согласны, относятся к владыке Лавру с огромным уважением. И это, конечно, помогает процессу сближения.

— Как вы можете охарактеризовать такую резкую перемену во взаимоотношениях РПЦ и РПЦЗ. 80 лет две части Русской церкви, мягко говоря, были недругами. И тут вдруг внезапно проснулась братская любовь. Как-то настораживает такая резкая перемена в отношениях…

— Я думаю, что проблемы сразу никуда не пропали. Советская власть закончилась 12 лет тому назад. 12 лет РПЦ развивается в полной свободе. За это время были прославлены в лике святых новомученики российские, была принята социальная концепция Русской православной церкви, и это, конечно, упрощает процесс. Потом все эти 12 лет мы много общались между собой. Члены нашей делегации не раз посещали Россию. Например, тот же владыка Лавр (неофициально, — «Газета.Ru») много раз приезжал в Россию. Он уже достаточно хорошо знаком с неофициальной, неформальной стороной церковной жизни в России. Поэтому я считаю то, что сейчас происходит, нормальным, естественным процессом.

— Вы обсуждали проблемы, связанные с имуществом?

— Вы знаете, как таковых проблем мы не обсуждали. Мы говорили, что есть какая-то проблема. А решать ее мы поручили комиссиям. А что касается имущества, то это уж не такая большая проблема.

— А что делать со священнослужителями, которые перешли к вам из Московской патриархии из-за несогласия с РПЦ. Это ведь проблема?

— Ну, да. Это проблема, но она тоже не такая, ради которой надо останавливать процесс сближения церквей. Мне кажется, что надо к этим вопросам подходить очень осторожно. И их решить будет не так уж сложно, как кажется.

— Как вы относитесь к утверждениям противников сближения, что оно происходит из-за того, что зарубежная церковь теряет приходы в Европе, и поэтому надо как можно скорее оформить отношения с РПЦ, чтобы не произошло полнейшего оттока прихожан в Московскую патриархию?

— Это неверное суждение о зарубежной церкви. Мы приобретаем намного больше новых приходов, чем теряем. Например, в Восточно-американской епархии, где 20 лет назад было 30 приходов, сейчас насчитывается почти 100. То есть наша епархия разрослась почти в три раза. Также происходит приток монастырей вместе с монахами. Так что теория врагов зарубежной церкви о том, что она сама собой умрет (а об этом они говорят уже 80 лет), не сбылась и не сбудется.

— Как вы считаете, после встречи патриарха с митрополитом интеграционный процесс пойдет быстро или затянется на долгие годы?

— Вы знаете, я считаю, что процесс уже идет быстро. Тот факт, что люди общаются, обсуждают проблемы — это уже позитивный шаг. Раньше мы как решали проблемы? Через суды и через прессу. А сейчас мы их будем решать через общение. Мы уже достигли сближения. Сейчас надо разрешить те последние пункты, которые нас до сих пор разделяют.

— А обсуждались ли с патриархом проблемы экуменизма, сергианства, статуса зарубежной церкви?

— Те проблемы, которые вы назвали, — отношения церкви и государства. Я думаю, совершенно ясно, какими они должны быть. Тут споров не будет. Все прекрасно понимают, что когда государство влияет на внутреннюю жизнь церкви, это недопустимо. Второй вопрос — экуменизм. Но надо спросить, что такое экуменизм? Я думаю, все будут согласны, что совместные молитвы с неправославными недопустимы. А когда происходит бытовое общение, проповедь, решение всяких нецерковных или миссионерских проблем — это допустимо. Мне кажется, об этом будет легко договориться. Я думаю также, все прекрасно понимают, что у зарубежной церкви должна остаться достаточно широкая автономия. Мы жили своей жизнью 80 лет. Я предполагаю, что у Московской патриархии абсолютно нет интереса поглощать нашу церковь или вмешиваться в наши внутренние дела. Все прекрасно понимают, что должен быть создан комфорт и той, и другой стороне, и тогда мы вместе сможем работать на ниве Христовой и добиваться больших результатов, чем когда мы работали против друг друга.

— Значит, в жизни РПЦЗ ничего не поменяется, и вы не будете отделять, скажем, десятину московской патриархии?

— Об этом разговора не было. Я, как казначей, надеюсь, что мы не будем отделять десятину. Но я думаю, что не в десятине вопрос, а в том, что жизнь резко изменится. Мы не будем тратить огромные силы на то, чтобы бодаться со своими братьями в судах, в прессе, и открывать параллельные приходы. У нас много городов, где бок о бок сосуществуют наш приход и приход московской патриархии. Это значит, что надо содержать двух священников, которые стараются друг у друга отбить людей. А, скорее всего, они просто отбивают людей от православия. Священник ругает соседа-священника, а простой человек большей частью не понимает, в чем разница между московской патриархией и зарубежной церковью. Вот теперь, если Бог даст, будем работать вместе.

— Некоторые зарубежные священнослужители боятся, что в итоге РПЦЗ будет поглощена Московской патриархией?

— Я думаю, что это наивное опасение. Потому что Московская патриархия прекрасно понимает, что им нужна сильная структура, которая умеет решать вопросы на Западе. Российский менталитет очень сильно отличается от менталитета русского. То есть человеку, который родился в Америке, легче решать вопросы в США, чем тому, кто родился в России.

— Кто получил максимум выгоды от нынешней встречи?

— От встречи никто не получил односторонней выгоды. Если мы договоримся, если будет сближение, выгоду получат обе стороны. Мы будем координировать наши действия, работать вместе по распространению православия в России и во всем мире, и наша жизнь станет вдвое легче.
31 МАЯ