Но пока ему предстоит играть роль «наследного принца» при московском регенте
Убийство Ахмата Кадырова вызвало в Москве шок далеко не у всех. Кое-кто, особенно в среде военных и близких к ним политиков, явно испытал чувство удовлетворения. В последнее время чеченский президент вызывал в некоторых политических и деловых кругах российской столицы все большее беспокойство. Да, он, опираясь на свою гвардию, на свой и союзные с ним тейпы, достаточно успешно вел борьбу с террористами. Немало второстепенных фигур в их рядах было убито, многие сдались. Вместе с тем главные вожди боевиков — Масхадов и Басаев — оставались странно неуловимыми, а федералы мягко, но настойчиво выдавливались из Чечни. Финансовые потоки, направлявшиеся на восстановление республики, были взяты под контроль Кадыровым, а контроль над республикой медленно, но верно утекал из рук федерального центра. Чечня постепенно де-факто становилась независимой. В общем, за что боролись? Сегодня, после смерти чеченского президента, Москва может существенно усилить свое влияние на развитие ситуации в республике. На легальном политическим поле Чечни фигуры, адекватной по своему политическому весу Ахмату Кадырову, нет. На нелегальном — экс-президент Аслан Масхадов. Таковы условия задачи, которую предстоит решать Кремлю. Первое, самое простое решение, уже было предложено рядом политиков из «Единой России» — ввести в Чечне прямое президентское правление. Однако мало того что такой шаг был бы сомнительным с точки зрения конституционности (по крайней мере в Основном законе Чечни нет упоминания о прямом президентском правлении), он бы неизбежно вернул республику в ситуацию, в которой она находилась четыре года назад. Со всеми сопутствующими обстоятельствами. У Путина в итоге была бы выбита важная карта в его тонкой игре с западными партнерами. Второе решение, казалось бы, самое очевидное — провести в республике внеочередные президентские выборы так, чтобы их выиграл человек, пользующийся авторитетом у большей части населения Чечни и доверием Москвы. Проблема в том, что такой фигуры нет. Колода чеченских политиков высокого ранга невелика и хорошо известна — Руслан Хасбулатов, Малик Сайдулаев, Асламбек Аслаханов, Бислан Гантемиров. Мало того что ни один из них по авторитету и влиянию в республике недотягивает ни до покойного Ахмата Кадырова, ни до здравствующего Аслана Масхадова. Приход к власти любого из них означал бы передел сфер влияния в республике. То есть — новую вспышку насилия. Остается, впрочем, «наследный принц», командир президентской гвардии Рамзан Кадыров. Самое яркое свидетельство того, что на него делается большая ставка, — явление Рамзана в Кремле 9 мая в тренировочном костюме и кроссовках, его длительная закрытая беседа с Путиным. Рамзан Кадыров, став президентом, объективно мог бы сохранить в Чечне по крайней мере статус-кво. Однако существуют два «но». Во-первых, как политик он пока никто, до отца не дорос, авторитет не тот. Во-вторых, он и физически не дорос до поста президента. По Конституции главой Чечни может стать человек не моложе 30 лет. А Рамзан моложе. Насколько, толком пока никто не знает. Таким образом, у Кремля есть, похоже, лишь один вариант решения проблемы, как сохранить развитие ситуации в Чечне в относительно мирном русле, сохраняя свое влияние и не выходя за рамки закона. По чеченской Конституции глава правительства исполняет обязанности президента до внеочередных выборов. А если эти выборы будут признаны несостоявшимися (что весьма вероятно), то — до следующих, которые должны быть проведены через полгода. Иными словами, фактически премьер может в строгом соответствии с Конституцией править республикой, по сути, до конца года. Модель премьер-регент (совсем необязательно, что им останется Сергей Абрамов) при «наследном принце» Рамзане Кадырове (он в это время должен резко набирать политический вес) может оказаться весьма эффективной. И, видимо, неслучайно Рамзан уже назначен первым вице-премьером. Впрочем, одним из главных условий ее реализации должна стать ликвидация угрозы со стороны главного политического конкурента — Аслана Масхадова.
