Сергей Иванов уточнил разницу между у-шу и кунг-фу

В военных училищах вряд ли будут преподавать кунг-фу, но министр обороны Сергей Иванов, посетив в четверг знаменитый китайский монастырь Шаолинь, выглядел очень вдохновленным увиденным. Высокопоставленных российских делегаций здесь никогда не было. Хотя, как сообщил министру настоятель Шаолиня, иногда приезжают некоторые русские — чтобы хоть немного побыть похожими на героев боевиков. Оказывается, все просто: в Шаолинь берут на учебу не монахов, а всех, кто в состоянии за это заплатить.

Завершить визит в Китай столь неординарным образом Иванову предложил его коллега — генерал-полковник Цао Ганчуань, министр обороны КНР. Ранним китайским утром (и глубокой московской ночью) оба министра вышли на берег реки И, что течет близ города Лояна и впадает в великую Хуанхэ. Пещера «Ворота Дракона» ждала их. Пещер, впрочем, много — около двух тысяч на относительно небольшой (длиной в километр) поверхности горы. И не совсем пещер — скорее разного размера выдолбленных ниш с неизменным выдолбленным же Буддой внутри. Самый большой — 17-метровый Будда — красуется посередине. Особо склонные к аскезе монахи в этих нишах и жили. Хотя история «Ворот Дракона» говорит и о монахах-сибаритах, замеченных в середине IX века (группа «Девять старцев горы Саншянь»). Они, как говорится в предложенной справке, «по утрам и вечерам пили в монастыре ароматное вино и декламировали стихи».

А затем — к Шаолиню. Кортеж часа полтора мчался дорогой, по обилию колдобин предназначенной скорее для грузовиков и велосипедов, чем для скоростных представительских машин. Деревенские жители искренне радовались — событий в провинции никаких, министру же тем самым показали, что еще не весь Китай состоит из небоскребов. Когда кортеж въехал в небольшой городок, где чуть ли не каждое второе здание является школой восточных единоборств, стало ясно: Шаолинь рядом. В этот город приезжают сами или отправляют своих детей все китайцы, желающие постичь премудрости кунг-фу. В школах же ничего монастырского не просматривается: с виду вполне комфортабельные новые дома, перед каждым — огромный плац, на плацу — человек по 150 подростков в одинаковых футболках. Все поделены на группки, каждая из них отрабатывает какое-либо отдельное движение, подолгу застывая то с шестом в руке, то в какой-нибудь чрезвычайно неустойчивой позе. Знающие люди говорят: местные школы, в названии которых есть слово «Шаолинь», в Китае особым спросом не пользуются — мол, живут за счет чужой репутации. Но плацы целыми днями заполнены перед всеми школами. Иностранцев здесь нет: для них это дорого (для неграждан — особая цена) и долго (учиться нужно несколько лет).

У монастырских ворот двух министров обороны встречал настоятель Шаолиня — с бритой головой и умиротворенно поблескивающей улыбкой. Иванов на всякий случай решил уточнить разницу между ушу и кунг-фу.

— Ушу — это просто набор приемов, а кунг-фу… это гораздо больше, — последовал мудрый ответ настоятеля.

Распорядок дня шаолиньских монахов главам оборонных ведомств показался чем-то близок. Много тренировок, ранний всеобщий отбой (в 10 вечера о нем возвещает барабан), ранний подъем (он звучит голосом колокола). На сон остается ровно шесть часов.

— Они же — монахи, жен у них нет, поэтому и спать им долго не надо, — улыбка настоятеля стала еще приветливее и еще шире.

«Ну прямо как военным», — как-то почти обрадованно сказал Иванов. Но у настоятеля оказался козырь, припрятанный не в рукаве оранжевого балахона, а в монастырском распорядке дня.

— А у нас еще есть обязательный тихий час, — смиренно сообщил он и пригласил министров на показательные выступления по кунг-фу.

Сердца членов российской делегации сразу же окончательно и бесповоротно покорил 9-летний мальчик, вышедший на арену первым. Уменьшенная копия героев боевиков: бритая голова, сосредоточенное выражение лица, углубленный во что-то далекое взгляд. Заохали даже генералы: мальчик сделал серию сальто без помощи рук, при переворотах аккуратно приземляясь макушкой на каменные плиты монастырского двора. «О, какой боец растет», — сообщили друг другу военные. Шаолиньцы постарше бились: в стиле обезьяны, учебными мячами, цепями и деревянными палками. Кроме того, об их головы, руки и ноги эффектно ломались разнообразные увесистые предметы. Но повторный «ох» среди публики вызвало лишь финальное выступление: боец с невозмутимым видом выдерживал удары между ног.

Чуть ли не больше, чем единоборства, в Шаолине чтут слово. Причем одно-единственное: «Шаолинь». Монастырь недавно зарегистрировал его как торговую марку и теперь с присущим буддистским монахам упорством борется со всеми, кто выпускает футболки, брелоки и прочую дребедень без санкции. Сколько точно от этой дребедени набегает за год — сказать сложно, но по мелочам, как известно, кунгфуисты в бой не вступают. Шесть незаконных брендов уже насчитали в США, несколько — в Японии, сейчас подбираются к Европе. Торговать Шаолинь хочет только сам, хотя он и так считается одним из самых успешных коммерческих проектов в Китае: толпы туристов, масса сувениров плюс обучение. Одна из главных шаолиньских легенд рассказывает о монахе Бото, который 9 лет просидел в медитации перед каменной стеной, за что его и сочли героем. Сейчас бы он так не просидел и часа — сбили бы с ног туристы. Впрочем, и монахов в монастыре осталось всего сотня — остальные решили поискать более спокойное место.

Шаолинь-Пекин