Страдания Спасителя разрывают сердца

Фильм «Страсти Христовы» стал для зрителей потрясением

Вот уже несколько месяцев по миру шествует новая киноверсия евангельского сюжета. Фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы» оказался для огрубевшего сердцем человечества жестокой встряской. Любопытно, что буквальной встряске во время съемок кинокартины подвергся актер Джеймс Кевизел, исполнитель роли Иисуса Христа: в него при ясном небе ударила молния. Дважды попадала молния и в ассистента режиссера. Уж не знамение ли?!

Фильм еще до проката получил сногсшибательную рекламу. Последние 12 часов жизни Иисуса Христа всегда были в эпицентре богословских и человеческих страстей. Теперь же воплощенные на экране с использованием последних достижений современного кинематографа, для которого не осталось рамок и запретов, они потрясают. Страдания Спасителя разрывают сердце. Порой буквально. Во время одного из первых показов картины умерла от инфаркта 50-летняя жительница города Вичита (штат Канзас, США). Чуть позже в бразильском городе Белу-Оризонти также от инфаркта скончался протестантский пастор.

Американская критика называет фильм «самым жестоким» за всю историю кино, «угнетающе-болезненным зрелищем». Кувейтские богословы требуют от властей запретить «дерзкий фильм», в котором — «неправда и очернение Христа». Римский Папа якобы заявил: «Так все и было», — а потом благосклонно дал аудиенцию Джеймсу Кевизелу.

Парадокс: в России картину Гибсона принимают спокойнее, чем, к примеру, в США. У нас премьера в пяти кинотеатрах Москвы прошла 7 апреля, в Благовещение. На день позже — во многих кинозалах столицы и Питера. Через несколько недель пойдет в сорока регионах страны.

Компания «Централ Партнершип», занимающаяся российским прокатом фильма, устроила просмотр для православных специалистов. Кстати, всем памятна негативная реакция верующих на показ по НТВ скандального фильма Скорсезе «Последнее искушение Христа». Чуть позже состоялось еще несколько предпремьерных показов. Общее впечатление: на протяжении двух судорожно напряженных часов не покидает ощущение историчности, то есть внерелигиозности происходящего на экране. Права искусствовед Татьяна Иенсен: «В центре фильма самый главный Герой в истории человечества, но не Богочеловек».

Мелу Гибсону удалось хроникально точно передать атмосферу событий. Консультанты у него, похоже, высокие профессионалы. Так, в фильме римские воины бичуют Христа чудовищными плетьми с металлическими наконечниками (такие хранятся сегодня в американском Музее Плащаницы). Есть в фильме моменты, где следование ревностного католика Гибсона букве Евангелий слишком вольно. Любопытно, что православных экспертов не смутило явное нарушение евангельского духа: с первых кадров в фильме мрачной тенью присутствует сатана. В Евангелии же дьявол упоминается один раз: во время искушения Иисуса Христа в пустыне накануне Его выхода на общественное служение. Да плюс бесы, которых Сын Человеческий выгонял из многочисленных несчастных.

В фильме же в сцене моления о Чаше сатана посылает змею к Христу, через сомнительных детей подталкивает к самоубийству Иуду, наблюдает за крестным путем Спасителя. Самое оригинальное: на голове у сатаны, инфернальной женщины (!), покрывало, как у актрисы, играющей Богородицу. А в один из мучительнейших эпизодов камера вдруг надолго останавливается на сатане с прильнувшим к нему, как на иконе «Умиление», ребенком. Ребенок оборачивается, и зрители видят ухмыляющегося карлу-старика. После снятия Сына Божия с Креста торжествующий хохот сатаны возносится к небу.

Все православные эксперты единодушно подчеркивают, что фильм снят в католической традиции. Традиция же эта состоит именно в культе страстей, в культе стигматов (болезненных ран на местах от гвоздей и копья). А ведь у нас до сих пор немногие знают о том, что иные католические «аскетические книги», по словам блестящего богослова XIX века святителя Игнатия (Брянчанинова), дышат «утонченным сладострастием и высокоумием, которые в людях, ослепленных и преисполненных страстями, производят наслаждение, признаваемое ими вкушением Божественной благодати».

Архиепископ Афинский и всея Греции Христодул после просмотра фильма сказал: «Цель Евангелия — не возбуждение воображения или чувств верующих. Смысл страданий Христа для нас — встреча с нашим внутренним „я“ и нашими грехами».

На обвинения Гибсона в антисемитизме католики ответили так: «Если признать фильм антисемитским, придется признать антисемитским и Евангелие». Вот что сказал президент международного фестиваля «Радонеж» Евгений Никифоров: «Евангелие, благая весть о любви, не может быть анти- по отношению к кому бы то ни было».

Подобные обвинения скорее уводят в сторону от действительно серьезных претензий к фильму. К ним можно добавить давно известное: Бога грешный человек вообще сыграть не может. Выйдет лукавство и ложь. Не случайно еще в XIX веке в Англии было запрещено ставить пьесы на евангельские сюжеты.

Да, сегодня очень нужна человечеству проповедь о жертве Сына Божия. Но всякие ли средства тут уместны? Поп-поделка «Ты за нас распялся», звучащая нынче в эфире, может лишь окончательно убить благоговение. А с благоговением у нас и так нынче проблема. Взять хотя бы решение о сроках российской премьеры — на Благовещение Пресвятой Богородицы, в этот день чистоты и кротости.

Киновед Софья Сваровская, пожалуй, выразилась наиболее точно: «Фильм свидетельствует о той бездне бездуховности и уродства, в которой пребывает человечество».