 |
| Независимое военное обозрение | Владимир Судаков | 05.02.2005 |
Глушко родился в 1908 г. в Одессе. С исследованием космоса он связал свою жизнь с юных лет, переписывался с Циолковским. В 1925-м, окончив школу, уехал в Ленинград, где поступил в университет. Его дипломный проект был посвящен разработке гелиоракетоплана — космического аппарата для освоения дальнего космоса. Работа 21-летнего студента получила высокую оценку специалистов, и Глушко приглашают на работу в Газодинамическую лабораторию (ГДЛ), которой руководил известный изобретатель и ученый Николай Тихомиров. Последний назначил Глушко начальником небольшого подразделения по разработке ракет и ракетных двигателей. И уже в 1931 г. молодым конструктором был получен патент на изобретение «Ракетный двигатель». Это был первый в мире ЭРД, который своим рождением на треть века опередил практические потребности, поскольку применение ЭРД в космонавтике возможно лишь после выхода летательного аппарата на космические орбиты.
С начала 30-х годов основное внимание в подразделении Глушко было сосредоточено на разработке жидкостных ракетных двигателей (ЖРД) и жидкостных ракет. К середине 30-х он создает несколько двигателей… В начале 1934 г. почти все сотрудники отдела вместе с Глушко переезжают в Москву — здесь создается Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ). Начальником института был назначен Иван Клейменов, а его заместителем — Сергей Королев. Глушко продолжает успешно работать. В 1939 г. было успешно выполнено два пуска крылатой ракеты 212, а 1940-м состоялся первый полет планера с ракетным двигателем. Но два главных конструктора этих разработок — Королев и Глушко — не могли участвовать в этих испытаниях — к тому времени оба они были арестованы.
В 27 мая 1937 г. был арестован и через две недели расстрелян маршал Михаил Тухачевский, которому была подчинена ГДЛ. В ноябре последовал арест Клейменова. Ситуация в институте резко осложнилась. Уже на обычных технических совещаниях люди не только обсуждали технические проблемы и искали пути их преодоления, а начинали обличать, вешать ярлыки друг на друга, искать морально-политическую подоплеку действий того или иного руководителя. Появлялись и соответствующие заявления:
«В партком ВКП (б) НИИ № 3
ЗАЯВЛЕНИЕ
от члена ВКП (б) с 1922 г.
Раскрытие контрреволюционной троцкистской диверсионной вредительской шайки, их методов и тактики настойчиво требует от нас вновь еще глубже присмотреться к нашей работе, к людям, возглавляющим и работающим на том или ином участке Ин-та. Конкретно я не могу указать на людей и привести факты, которые давали бы достаточное количество прямых улик, но, по моему мнению, мы имеем ряд симптомов, которые внушают подозрения и навязчиво вселяют мысль, что у нас не все обстоит благополучно…»
Стиль, как говорится, тот еще. Автора сразу же хочется отнести в разряд истинных патриотов, это внимательный и добропорядочный работник, стремящийся поделиться своими сомнениями с компетентными органами. Но дальше начинается простейшее сведение счетов, устранение конкурентов путем перечисления технических, научных, организационных проблем, вполне присущих данному начальному периоду развития ракетной техники. Все это напрямую связывается с деятельностью в первую очередь Клейменова, Глушко, Королева и еще ряда неугодных автору сотрудников института…
А вот выдержки из другого документа еще одного автора:
«Как можно охарактеризовать деятельность Глушко в области развития ракетных двигателей? Я даю отрицательную характеристику… Деятельность Глушко определенным образом тормозила развитие ракетной техники… Как можно характеризовать работы Королева по торпедам и ракетоплану? Все опыты были приостановлены… Таким образом, важные оборонные работы были приостановлены»
В декабре 1937 г. в институте проводится расширенное заседание инженерно-технического совета (ИТС) НИИ, на котором обсуждаются результаты работы инженера Глушко. 13 февраля 1938 г. — новое заседание. Одного дня уже не хватает, и заседание продолжается 20-го числа. Протоколы — под стать выше процитированным доносам. А как венец здания обвинений: Глушко нигде не выступал и не заявлял об арестованных органами врагах народа… Предложения тоже в духе того времени: материалы передать туда, куда следует, а пока «выразить недоверие В.П. Глушко и исключить его из состава членов ИТС».
23 марта 1938 г. Глушко был арестован. Его обвинили в участии в антисоветской вредительской организации, в активной вредительской работе по срыву вооружения РККА новейшими образцами вооружения. Мерой пресечения было избрано содержание во внутренней тюрьме НКВД — Лубянке, которая по своему статусу предназначалась для содержания под стражей наиболее важных контрреволюционеров и шпионов. Уже через два дня допросов в дело было подшито признание Глушко: «Я являюсь участником антисоветской организации в оборонной промышленности, по заданию которой проводил вредительскую подрывную работу. Кроме того, я занимался шпионской работой в пользу Германии».
Одного только нет в протоколах допросов Глушко — он ни о ком не сообщает как о своих сообщниках, членах вредительской организации, о чем тогда считали своим «долгом» сообщить многие… Он уже в Бутырке. Идут месяцы томительного ожидания: следователи Глушко больше не интересуются, суду пока не до него.
В сентябре конструктор пишет свое первое заявление, в котором требует пересмотра его дела, поскольку он был вынужден подписать протокол допроса с признанием «в результате физического насилия со стороны следователя и его помощников». Это первое заявление адресовано верховному прокурору СССР Вышинскому, второе — спустя еще две недели — народному комиссару внутренних дел Ежову, а третье — в конце октября — самому Сталину. Глушко не знает о результатах своих обращений и в декабре пишет еще одно заявление в адрес замнаркома внутренних дел Берии (Ежов к тому времени был уже осужден). И что-то начинает меняться в следственном механизме.
В январе 1939 г. назначается новый следователь по делу Глушко, и проводится второй допрос. В этом документе уже нет места «добровольным» признаниям Глушко: он четко и методично отвергает всевозможные обвинения в свой адрес, в том числе отказывается от обвинений в участии в антисоветской организации. Глушко требует очной ставки с Королевым, поскольку в зачтенных ему показаниях Королева говорится о принадлежности Глушко к антисоветской организации и участии в ее деятельности. Нет необходимости говорить, как были получены эти показания от Королева (от которых он вскоре отказался, так же, как отказывались от своих показаний Глушко и многие другие). Эта очная ставка так и не состоялась. Тем не менее следствие приложило к обвинительному заключению по делу Глушко справку, в которой утверждается, что «Глушко изобличается показаниями… Клейменова, осужденного к высшей мере наказания… и Королева, осужденного на 10 лет».
В феврале Глушко повторно пишет заявление на имя Сталина, но в начале марта ему объявляют о завершении следствия. В обвинительном заключении говорится, что Глушко «вел активную подрывную работу с целью срыва вооружения РККА новейшими изобретениями». Единственным «доказательством» этой деятельности были акты технической экспертизы, подписанные теми самыми «бдительными патриотами» из РНИИ, в которых утверждалось, что Глушко делал все возможное, чтобы «получить отрицательные результаты… и тем самым дискредитировать реализацию идеи реактивного двигателя…».
Только 15 августа 1939 г. дело Глушко рассматривает Особое совещание. Конструктор уже полтора года как узник (давно вынесен приговор Королеву, который был этапирован на Колыму). За это время несколько изменилась ситуация в стране. И как результат — следующий приговор: «заключить в исправительно-трудовой лагерь на восемь лет», а вскоре на выписке из приговора появляется резолюция «Ост. для раб. в тех. бюро». Итак, заключенный Глушко стал с осени 1939 г. работать в техбюро (спецгруппе 4-го Спецотдела НКВД) при Тушинском авиамоторостроительном заводе.
И снова двигатели
Крайне мало осталось документов той поры. Ведь работа идет в структуре НКВД, работа засекреченная — не только из-за тематики, но и из-за сотрудников-заключенных, выполняющих эти работы. Заключенным не разрешалось даже ставить свои подписи в выпускаемой документации, они имели право только на подписи типа «ЗК №…», и все. Глушко проявляет принципиальность: осужденный за разработку нового двигателя ОРМ-65 и газогенераторов, он предлагает продолжить именно эти работы. И получает поддержку от руководства 4-го Спецотдела НКВД. Глушко руководит группой, которая разрабатывает проект вспомогательной установки с ЖРД для двухмоторного самолета С-100 — в результате мог получиться истребитель, скорость которого могла быть увеличена на 25% в течение 3 минут или 14% в течение 6 минут. Установка ракетных двигателей на самолет позволяла увеличить скорость подъема самолета, что представляло значительный интерес для улучшения боевых характеристик истребителя. Такая же ракетная установка могла быть использована и на бомбардировщике дальнего действия «Сталь-7», что позволило бы увеличивать его скорость на 30% в течение 9 минут. Кроме того, спецгруппой был разработан проект газогенератора ГГ-3 повышенной мощности для быстроходной морской торпеды с подачей топлива автономным турбонасосным агрегатом.
Заключенные-специалисты сидели за специально сооруженной фанерной перегородкой, отделяющей их от других сотрудников. Мать Глушко смогла добиться свидания с сыном один раз, когда он находился под следствием, и еще раз, когда он уже начал работать в Тушино. Все это, безусловно, не способствовало повышению самоотдачи, росту творческой мысли в ходе разработки, но тем не менее работа группы Глушко удостаивается высокой оценки Технического комитета ВВС, и осенью 1940 г. Глушко «для дальнейшего ведения разработок было предложено на выбор: остаться в Москве, переехать в Ленинград или в Казань на вновь строящийся авиационный моторостроительный завод # 27 НКАП».
Глушко выбирает Казань, поскольку именно там, «на вновь строящемся, еще не сложившемся заводе, легче создать установки для разработки ЖРД, легче найти свое место». Именно в Казани в годы Великой Отечественной войны заключенный Глушко успешно выполнил разработку вспомогательных ракетных двигателей для боевых самолетов. Но это уже другой этап в истории отечественного ракетостроения, другая история, требующая своего самостоятельного изложения.
Владимир Сергеевич Судаков — начальник отдела научно-технической информации НПО «Энергомаш»
