 |
| Совершенно секретно | Андрей Шарый | 16.03.2004 |
Машина премьера остановилась у входа номер пять. Захлопали дверцы, телохранители заняли свои позиции, операторы включили телекамеры. Джинджич неловко выбрался из салона и, согнувшись, принял из рук охранника блестящие костыли (в начале февраля он сломал ногу, играя в мини-футбол). Но он успел сделать лишь шаг. Захлопали выстрелы, и премьер повалился на ступеньки. Одна пуля пробила ему легкое и сердце, другая ранила в живот телохранителя Милана Веруовича.
Джинджича погрузили в машину, и «БМВ», круто развернувшись, помчался в Центр клинической медицины. На операционный стол 50-летний премьер был доставлен через десять минут в состоянии клинической смерти. Когда через два часа телевидение, прервав регулярные передачи, передавало траурное сообщение, полиция уже блокировала весь Белград. Вечером власти сообщили, что убийство было организовано «земунским кланом» — крупнейшей преступной группировкой в бывшей Югославии. Министр внутренних дел заявил о начале операции «Сабля», целью которой была нейтрализация банды.
Месть Легионера
При жизни Зоран Джинджич был известным, но не самым популярным политиком. Трагедия 12 марта сделала из него легенду и почти мученика. Ему были списаны все прежние грехи. В последний путь на Почетную аллею Нового кладбища его провожали сотни тысяч людей, съехавшихся со всей страны.
Философ по образованию, Джинджич в профессиональной деятельности был прагматиком. Впрочем, воспринимая политику как набор схем, Джинджич мог иногда смешивать прагматизм с цинизмом. Так, в пору массовых демонстраций против Милошевича зимой 1996−1997 годов он, как выяснилось позже, пытался заключить мировое соглашение со своим политическим соперником. Если бы об этом стало известно, на карьере Джинджича еще тогда был бы поставлен крест.
По опыту своего общения с ним скажу, что он производил впечатление скорее математика, чем трибуна. Политические партии рассматривал как предприятия — убыточные, если они находились в руках неграмотных менеджеров, и прибыльные, если менеджеры хорошо знали механизмы бизнеса. Предвыборные кампании были для Джинджича, обладателя крупнейшей в Европе частной библиотеки по проблемам политических исследований, технологическими проектами — почти как строительство завода или запуск косметической линии. Убедительным доказательством правоты его технологий стал главный проект Джинджича — президентские выборы в октябре 2000 года, когда сербской оппозиции удалось не только отстранить Слободана Милошевича от власти (с шестой попытки!), но и отправить его в Международный Гаагский трибунал.
Предвыборную кампанию Джинджич — руководитель избирательного штаба блока «Демократическая оппозиция» — спланировал мастерски. Соперником Милошевича стал не он сам, динамичный, прозападный лидер влиятельной Демократической партии, а Воислав Коштуница — довольно пресный политик, защищавший традиционные сербские ценности. «За меня не проголосует ни один сторонник социалистической идеи, ни один националист, — говорил Джинджич. — Надо выдвигать того, кто не вызывает отторжения у людей. Я размышляю по-спортивному: если я хочу этот матч выиграть, нужно, чтобы центрфорвард забил гол. Я — не центрфорвард и не могу забить гол, потому что мне не дадут пас».
Джинджич нашел для своей команды нападающего и дал ему точный пас — мастерски спланировал предвыборную кампанию и разработал почасовой план «народной революции». Изучив результаты опросов, он рассудил, что без массовых демонстраций не обойтись: с подавляющим перевесом оппозиции победить не удастся, а минимальное преимущество власть постарается «зализать». Как в уже упомянутом эпизоде зимних волнений 1996−1997 годов, он рисковал и на этот раз, встретившись накануне штурма парламента с руководителями МВД и спецслужб, чтобы выяснить их позицию на случай обострения ситуации. В бронированном спецназовском джипе Джинджич с глазу на глаз беседовал с Милорадом Луковичем — командиром Отряда специального назначения МВД, более известного под именем «красные береты». В ту ночь лидер оппозиции и командир элитного воинского подразделения, которое Милошевич с полным основанием считал опорой своей власти, обо всем договорились. На следующий день «красные береты», несмотря на приказ руководства страны любыми силами разогнать митингующих, перешли на сторону оппозиции. Лукович по прозвищу Легионер (когда-то он служил во французском Иностранном легионе) стал чуть ли не народным героем. Вспоминая те революционные дни, Джинджич несколько месяцев спустя заявлял газетчикам: «Я обязан Легионеру жизнью». А Легионер добавил заочно: «И властью».
Что Джинджич пообещал в ту ночь в обмен на «жизнь и власть»? Он утверждал, что ничего. Однако сам Легионер, похоже, по-другому понял их ночной разговор. И, не получив от Джинджича обещанного, через два с небольшим года решил отомстить. Теперь Милорад Лукович — главный обвиняемый по делу об убийстве премьер-министра. Именно он, по данным следствия, поручил подполковнику-снайперу Звездану Йовановичу, своему заместителю по Отряду специального назначения, пустить в Джинджича пулю.
12 марта 2003 года к дому номер 14 по улице Адмирала Гепрата подошли трое рабочих-ремонтников, одетых в синие комбинезоны. У одного в руках была сумка продолговатой формы. Это были коротко стриженные мужчины с военной выправкой.
В здании находилось Управление аэрофотосъемки, а некоторые помещения сдавались внаем или ремонтировались. На третьем этаже в офисе номер 55 уже третий день работали мастера, но никакого шума соседи не слышали — только негромкие голоса.
В 12.35 пискнул мобильный телефон. Тот, что повыше, сорокалетний мужчина с холодным взглядом, не торопясь затушил «Давидофф» и склонился к оптическому прицелу. До объекта было 184 метра. Пустяк для хорошего снайпера.
Через минуту, сделав дело и оставив окно открытым, люди покинули здание. У подъезда их ждал «фольксваген-пассат». Обогнув квартал, в котором суетилась полиция, машина выбралась на другой берег Савы, в Новый Белград. Через час они уже находились на конспиративных квартирах.
Парни с горячего асфальта
Земун — уютный городок на левом берегу Савы. Сурчин — безликий поселок в десяти километрах от городской черты. Здесь, в Земуне и Сурчине, в девяностые годы прошлого века сформировались крупнейшие в Сербии банды, которые постепенно взяли под контроль продажу краденых автомобилей, торговлю наркотиками, контрабанду сигарет, игорные дома, «девочек по вызову» и прочий нелегальный бизнес.
История организованной преступности в Сербии, как и в России, — это параллельная история страны, о которой не пишут в школьных учебниках. «Парни с горячего асфальта» — так называют местных «братков». Из шпаны с заточками в карманах главные бандиты превратились в респектабельных бизнесменов, владельцев гостиниц и предприятий, спортивных клубов и торговых центров, газет и телевизионных каналов. Они участвовали в политической жизни, финансировали политические партии, иногда даже сами становились депутатами и партийными боссами. Порой «пацанам» приходилось выполнять деликатные заказы, поступавшие от властей: запугивать, избивать, похищать или убивать. За последнее десятилетие в Белграде было совершено по крайней мере три десятка громких убийств, и давно уже все сошлись во мнении, что за убийствами министра обороны, директора авиакомпании, преступного авторитета или чересчур смелого журналиста стоят одни и те же люди.
Своеобразный балканский отпечаток на «сурчинских» и «земунских» наложили войны за наследство маршала Тито. «Пацаны» на время становились патриотами, уезжали в Хорватию или Боснию и возвращались иногда с целыми грузовиками награбленного. Многие сохранили добрые связи с боевыми товарищами, которые и в мирное время оставались офицерами полиции или спецназовцами. Если в начале девяностых отряд «красных беретов», как и сербские добровольческие подразделения, в немалой степени формировался за счет «земунских» (и таких, как «земунские»), то к концу десятилетия все стало наоборот. «Красные береты» исполняли специфические поручения властей и получали долю от общей прибыли: рядовые — наличными, офицеры — квартирами, командиры — политическим влиянием. Их ценили. Их побаивались. Министр внутренних дел уважительно величал Луковича «господин Легионер». В мае 1997 года по случаю пятилетия отряда на базу «спецназовцев» в местечко Кула приехал сам Слободан Милошевич, которому «береты» подарили памятный значок и показали музей боевой славы. Экспозицию этого музея кто-то из свидетелей назвал самым убедительным собранием вещественных доказательств для Гаагского трибунала.
Когда власть в Сербии поменялась, Земун и Сурчин тряхнуло. У Легионера возникли проблемы: после нескольких драк, устроенных «красными беретами» в дискотеках и ночных клубах, Луковича отстранили от командования отрядом и уволили из МВД. Впрочем, он продолжал пользоваться министерской машиной и услугами телохранителей, которые официальную часть зарплаты получали в полицейской кассе. После выхода в запас Лукович, сохранив влияние на «красные береты», сосредоточился на работе с «земунскими».
«Земунским кланом» он руководил вместе со своим старым приятелем Душаном Спасоевичем по кличке Албанец. Лидеры «сурчинских» и «земунских» прежде ходили в друзьях и были связаны не только общими интересами, но и кумовскими отношениями, которые в Сербии иногда крепче родственных. Но в конце концов главари банд перессорились из-за зон влияния.
Летом 2002 года конкуренты попытались отравить главаря «сурчинских» Любишу Буху (официально — владельца крупной фирмы, получившей от правительства выгоднейший заказ на строительство автодорог), но врачи спасли ему жизнь. На него устроили новое покушение. Буха опять уцелел, но решил не искушать судьбу и бежал за границу. Однако конкуренты не унимались: они выкрали супругу Бухи Лильяну, а потом взорвали оборудование его строительной фирмы «Дифенс Роуд». В конце концов Буха, уверившись, что бывшие дружки его рано или поздно достанут, перешел в контратаку. В обмен на иммунитет от судебного преследования он сдался властям и согласился дать показания о преступлениях «земунских». Буха обвинил Луковича, Спасоевича и их подручных в торговле наркотиками (ежемесячный оборот — свыше 100 килограммов героина), в убийствах и покушениях, совершенных по указанию Милошевича или его окружения (в том числе в убийстве бывшего президента Сербии Ивана Стамболича и покушении на одного из вожаков оппозиции Вука Драшковича).
Легионер ответил на обвинения открытым письмом, в котором отрицал свою вину и напоминал о заслугах «красных беретов» в свержении режима Милошевича. Но это не помогло. Как теперь известно, во второй половине марта 2003 года премьер-министр Джинджич планировал произвести крупные перестановки в силовых ведомствах. В прокуратуре были выписаны ордера на арест нескольких десятков криминальных дельцов. Но у «земунских» хватало осведомителей в министерстве внутренних дел и в спецслужбах. Легионер — или те, кто стоит за его спиной, — решил убрать Джинджича. Еще в феврале 2003-го «красные береты» пытались ликвидировать премьера. Но цели они достигли лишь с четвертой попытки — 12 марта.
В последних числах марта подполковник Звездан Йованович вместе с другими командирами Отряда специального назначения был вызван в министерство внутренних дел. Как и полагается, офицеры сдали при входе личное оружие и поднялись на пятый этаж. В кабинете их ждала группа захвата. При аресте ни один из «красных беретов» сопротивления не оказал.
Как гласят документы, 7 апреля Звездан Йованович в присутствии назначенного прокуратурой адвоката признался, что убил Зорана Джинджича. Согласно подписанному им протоколу допроса, он поразил премьера первым же выстрелом, но для надежности через секунду выпустил еще одну пулю. Под огонь попал охранник, о ранении которого Йованович сожалеет. Мотивом для преступления послужили заявления его бывшего командира Милорада Луковича о том, что Джинджич собирается отправить под Гаагский трибунал полтора десятка «красных беретов», а сам отряд распустить. «Убийство я совершил по политическим причинам, поскольку считал, что смогу предотвратить передачу сербских патриотов в Гаагу, остановить роспуск отряда и распад Сербии. Гаага — величайший позор национальной истории», — сказал Йованович на допросе.
22 декабря 2003 года в здании Специального отдела окружного суда Белграда открылся процесс по делу об убийстве премьер-министра Сербии. Звездан Йованович вместе с другими обвиняемыми сидел за пуленепробиваемым стеклом в специальном боксе. Держался он уверенно, и ни один из его подельников не рискнул устроиться рядом с ним в первом ряду. Жена Йовановича Оливера (она попыталась пронести в зал заседаний охотничий нож, но служба безопасности оказалась начеку) несмело улыбалась из ложи для зрителей. За спиной у Йовановича — Душан Крсманович, тот самый стриженый парень, что телефонным звонком подал сигнал о приближении премьерского кортежа к зданию правительства. К своим 26 годам Крсманович принял участие в 13 убийствах; на скамье подсудимых он сидел совершенно неподвижно, тупо глядя перед собой. Адвокаты, вскоре добившиеся медицинского освидетельствования подзащитного, утверждают: его мучит суицидальный синдром. Уже через полчаса после начала заседания Йованович заявил судье, что признался в убийстве под давлением и, поскольку не верит в беспристрастность правосудия, ни на один вопрос отвечать не собирается…
Сербский J. F. K.
К моменту ареста Йовановича в Сербии уже две недели действовал режим чрезвычайного положения. Полиция задержала 3700 человек, 1075 из которых пробыли в заключении по крайней мере 30 суток. Власти рапортовали: «земунский клан», в пору расцвета насчитывавший более 200 стволов, разгромлен, его главари схвачены или убиты, лишь нескольким удалось скрыться. Отряд «красных беретов» расформирован, его бойцы сдали оружие и униформу. Специальный прокурор по борьбе с организованной преступностью Джордже Остоич выдвинул обвинения против 179 человек: 21 убийство, 19 покушений, 8 похищений людей, 68 разбойных нападений и 246 преступлений, связанных с торговлей наркотиками. В организации убийства Джинджича обвинены 15 человек, восемь из них арестованы. Многие наблюдатели задавали ядовитые вопросы: если полиция так много знала о деятельности бандитов, что за считанные недели наловила их десятки, почему операция «Сабля» не началась раньше? Стоило ли ждать, пока застрелят премьера?
Как считает следствие, задачей преступной группировки было «достижение значительной финансовой мощи и общественного влияния с целью последующего захвата власти и свержения конституционного строя». Главный организатор заговора Лукович скрылся. (Его вроде бы поймали в боснийском городе Зворник, но он невероятным образом бежал, после чего его след затерялся.) По словам министра внутренних дел Душана Михайловича, «Легионер сидит в крысиной норе и, как только высунется, будет арестован». Между тем в сентябре 2003 года бульварная газета «Курьер» опубликовала статью, из которой явствовало, что Лукович как-то позвонил Михайловичу из своей «крысиной норы» и сказал: «Не забудь, я — Легионер, я — Бог!»
Товарищам Легионера по оружию повезло меньше. Душан Спасоевич (в принадлежавшем ему торговом центре в Земуне, как оказалось, размещался штаб банды) убит в перестрелке. Был застрелен при аресте и другой видный «земунец» — Миле Лукович по кличке Крестный Отец, числившийся в списке обвиняемых под третьим номером. Помимо Любиши Бухи, два арестованных — Милайдин Суваджич и Зоран Вукоевич — согласились сотрудничать со следствием в обмен на освобождение от уголовной ответственности.
«Сабля» со свистом пронеслась над Сербией и снесла многие головы. Все ли? «Заказчики убийства Джинджича, возможно, не будут найдены никогда, потому что за этим злодеянием кроется целая тайная система, — считает известный белградский политик Небойша Чович. — Это преступник, у которого нет лица. Сербию контролирует государственная мафия: чиновники на высоких должностях, представители новой деловой элиты, крупный капитал и лидеры паравоенных формирований. У них — свои агенты в средствах массовой информации, в системе правосудия, в политических партиях, общественных организациях, в спецслужбах». Еще яснее высказался министр иностранных дел Сербии и Черногории Горан Свиланович: «У нас в Белграде заказать убийство — что заказать чашку кофе».
Милан Веруович — телохранитель, раненный Йовановичем, не верит в официальную версию следствия. Он рассказывает: «Я стоял так, что снайпер из окна здания на улице Адмирала Гепрата не мог попасть ни в Джинджича, ни в нас обоих, поскольку я закрывал ему обзор». Он также утверждает, что всего было три выстрела и один прозвучал громче других. Кроме того, Йованович не мог дважды выстрелить из винтовки «Хеклер и Кох» с интервалом в одну секунду, поскольку у этого оружия сильная отдача.
Некоторые юристы отмечают, что в обвинительном заключении местоположение Джинджича описано неточно и на основании данных, доступных общественности, нельзя однозначно утверждать, что в премьер-министра стрелял именно Йованович. Говорят, что на месте преступления полиция нашла не две, а три пули, одна из которых застряла глубоко в стене здания, поскольку вошла в камень почти под прямым углом. При стрельбе из окна офиса номер 55 это было бы невозможно. Вероятно, Джинджича убил не Йованович, а второй снайпер, стрелявший с другой позиции. А Йованович, промахнувшись в первый раз, со второй попытки попал в охранника.
Эксперты утверждают: профессионалы при организации такого преступления не могли полагаться на одного, пусть даже опытного снайпера. Белградский военный аналитик Борис Войводич, например, полагает, что по крайней мере еще одна боевая группа должна была действовать независимо от Йовановича. О ее существовании Йованович мог не знать, поэтому и считает Джинджича своей жертвой.
Впрочем, есть сомнения и в правдивости показаний Йовановича. Его адвокаты утверждают, что после ареста он не был ознакомлен со своими правами, а потому давал показания (если давал) в отсутствие адвоката. По этой версии, допрос, на котором Йованович признался в совершении убийства, проводился раньше указанной в протоколе даты, а назначенный прокуратурой адвокат Весна Радомирович подписала документ задним числом. Видеозаписи допроса никто не видел, стенограмма не велась, показания обвиняемого, которому следователи не задали некоторых очевидных вопросов, даны в пересказе. Йованович не производил впечатления раскаявшегося человека, что подтвердило и начало процесса. Обвиняемый путался в показаниях, не мог, например, точно указать, на каком этаже находится офис номер 55, из которого он стрелял.
В глазах многих экспертов недостаточно обоснованной выглядит и мотивировка преступления. Маловероятно, считают они, чтобы Йованович, высокопоставленный офицер с большим послужным списком, так легко поверил голословным заявлениям Легионера, что правительство готовит аресты «красных беретов». Он мог бы перепроверить эту информацию по своим каналам.
Скептики усмехаются: довольно скромный результат принесла операция «Сабля». Главный организатор преступления скрылся, а предполагаемый убийца, возможно, лишь ранил телохранителя.
Еще немного, мрачно шутят в Белграде, и придет пора снимать сербскую версию фильма Оливера Стоуна. Ни сюжета, ни названия придумывать не надо, главное за сценаристов уже сочинила история: Зоран Джинджич, Z.D., расстался с жизнью при столь же таинственных обстоятельствах, как J.F.K, Джон Фитцджеральд Кеннеди.
N 3 2004
