Мистический Хамзат

Случайно или нет, но гибель двух известных фигур, связанных с чеченской войной, Яндарбиева и Гелаева, случилась накануне президентских выборов. И не обратить на это внимание невозможно. Так же как и на не очень ясные обстоятельства гибели последнего, включая время, когда это реально случилось.

Возможно, один из ответов просматривается среди постоянных разговоров о том, что бен Ладен вроде уже находится в руках у американцев, но объявят об этой приятной новости ближе к президентским выборам.

Смерть повстанца иррациональна, и другой она быть не может, потому что мифом была сама жизнь. Поэтому жизнь и смерть повстанца словно созданы для спекуляций, погибает ли он от прямого попадания ракеты, взлетает на воздух в своем джипе после молитвы или раз в месяц попадает в свою последнюю переделку где-нибудь на чеченско-грузинской границе.

Зачем было убивать Яндарбиева, советского национального писателя средней руки, потом ловкого интригана чеченского масштаба, набившего руку на паре идеологем, и, наконец, беженца, забытого собственными соратниками, которым он, набивая себе цену, зачем-то звонил в осажденный «Норд-Ост»?

Руслан Гелаев, в отличие от Яндарбиева, никогда не претендовал на интеллектуальные высоты в чеченском сопротивлении. Когда после первой победы Масхадов назначил его вице-премьером с экономическими полномочиями, советники президента предъявили ультиматум: или мы, или он. Гелаев не упорствовал и ушел с головой в ислам — так, как уходят не отблагодаренные победой вчерашние строители-шабашники. Он совершил хадж, стал Хамзатом, над ним посмеивались — мол, поехала крыша, а тем временем в Чечне уже стали расстреливать на площадях и отрезать головы новозеландским инженерам, и Руслан-Хамзат угрюмо уходил в себя, не трогая других, а уж его трогать не решался ни один Бараев.

Вторая война оказалась как нельзя более кстати. Гелаев снова в строю, но то уже было другое воинство, и никому не приходило в голову настаивать на единоначалии. Как Гелаев жил между войнами, так он и воевал — сам по себе, никому не подчиняясь, время от времени огрызаясь то на Басаева, то на Масхадова, который за провал обороны Грозного и Комсомольское вообще на некоторое время разжаловал Гелаева в рядовые.

Приграничный с Грузией юг Чечни словно был создан для Гелаева. Он здесь был хозяином, сюда не доходили приказы своих и не добирались чужие.
А когда совсем прижимало, он уходил в Грузию, где спокойно вставал военной базой. Он заключил с Тбилиси джентльменское соглашение ничем себя не выдавать, и соблюдал его как мог.

Он продолжал воевать вахтовым методом, отправляя в Чечню летучие отряды, и по-прежнему никому не подчинялся. У него была своя война, которую он, и только он, начинал и заканчивал. И даже российские генералы отзывались о нем с таким уважением, что Кадыров, в задачи которого входила, в первую очередь, перевербовка бывших братьев по оружию, среди партнеров по переговорам назвал именно Гелаева. Другое дело, что на момент кадыровского доклада Гелаева вовсе не было в Чечне.

Эдуарду Шеварднадзе долго вспоминали его отзыв о Гелаеве: порядочный человек. Но люди из администрации грузинского лиса вспоминают, что это было лишь цитатой. «Не беспокойтесь, Эдуард Амвросиевич, — говорят, заверил его при очередной встрече российский коллега. — Гелаев — нормальный мужик, он вам проблем не создаст».

Он был неискушен и даже, прямо скажем, недалек, он не мог догадываться, какой простор для спецразработок предоставляет своей отстраненностью. Он, сначала беспрепятственно пропущенный в Панкисское ущелье, стал поводом к российско-грузинскому противостоянию. Федералы ему открывали дорогу через Дагестан в Грузию, чтобы потом в погоне за ним ворваться туда самим. С ним договаривались о безопасном переходе в Россию — то через Кодорское ущелье, то через Ингушетию — и каждый раз встречали огнем, и он упрямо, по-заколдованному, продолжал свою войну на периферии главных фронтов, от которой явно все больше уставал и закончить которую был уже не властен.

Может быть, его действительно убили. И рядом с телом нашли гору ваххабитской литературы. Может быть, это действительно торжество антитерроризма, как и устранение Яндарбиева, с иррациональностью покушения на которого могут посоперничать только его последствия. Они были разными людьми, не жаловали друг друга и погибли по-разному, хотя примерно в одно время и с одинаковым значением для последующей реальности войны — нулевым.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Новое время».
02 МАРТА 2004