Священник Михаил Дудко: Лучшая проповедь для христианина — его поступки

Идеология Российского государства всегда носила глобальный характер. Будь то идея Москва — Третий Рим или построение коммунизма. «Мы можем сохранить идентичность, только развиваясь, как имперская нация, которая показывает всему миру пример общественного устройства», — заявляют и сегодня иные политики. Видные современные социологи и политологи всерьёз озабочены поисками этой самой идеологии. И кое-кто из них не раз публично высказывал, кто с надеждой, а кто с явным раздражением, мысль о том, что на смену коммунистической вполне может прийти идеология православная.
Об отношениях Церкви и государства в современной России мы беседуем со священником Михаилом Дудко, секретарем по взаимоотношениям Церкви и Общества отдела внешних церковных связей.

— Наши государственные деятели, когда речь заходит о Церкви, всегда подчёркивают, что у нас государство светское и потому ко всем религиям, в том числе и православию, которое на территории России занимает исключительное место, отношение одинаковое. Русская православная церковь принимает это как факт?

— Безусловно. А также и как конституционную констатацию. Святейший Патриарх неоднократно заявлял, что мы не хотим и не собираемся становиться государственной Церковью. Более того, он не раз подчёркивал, что, когда Церковь была государственной, это не только не шло ей на пользу, но имело и негативные последствия. Так что как со стороны официальных государственных органов, так и со стороны высших церковных властей нет стремления к чрезмерному сближению.

Другое дело, что мы рассматриваем себя как возможных партнёров по каким-то социальным проектам. Ведь нельзя забывать, что, по данным различных социологических опросов, до 80 процентов граждан России придерживаются православных взглядов, даже если нечасто посещают церковь. И среди государственных мужей есть искренне верующие люди. Я слышал от самых разных священнослужителей, что человеком верующим является и президент России. Известно, например, что во время своего отпуска как частное лицо, не афишируя это, президент посещал монастыри, бывал и у старцев. И это выдаёт в нём человека, который искренне относится к религии, к Богу. Конечно, чиновники в окружении президента очень разные. Да и советчиков у него предостаточно. «Пока вы находитесь на государственной должности, вы не имеете права проявлять свои чувства» — и такое можно от них слышать. Мы рады, что во главе государства у нас человек, за которого мы можем помолиться как за собрата во Христе.

— А как вообще строятся сегодня отношения между Церковью и государством и какими они должны быть, на ваш взгляд, в идеале?

— В советские времена Церковь имела посредника в отношениях с государством в лице Совета по делам религий. Его чиновники стояли на страже интересов государства, так как они это понимали, атеистического государства, исповедующего коммунистическую идеологию. Сейчас, слава Богу, нет той идеологии. И никакой орган не стоит между Церковью и обществом. Перед нами не закрыта возможность в случае нужды напрямую обращаться в те или иные государственные структуры.

В начале февраля проходил Всемирный русский народный собор на тему «Место России в православном мире». В его работе приняли участие как иерархи и священнослужители Русской православной церкви во главе со святейшим патриархом Алексием, так и видные государственные деятели: руководители исполнительной и законодательной власти России, лидеры общественных организаций. Собор стал некоей площадкой, где на базе духовных ценностей способны объединиться и правые, и левые. Среди тех и других есть сегодня немало искренне верующих людей. И как выясняется, у них много общего.

Вот и получается, что вопрос о месте Русской церкви в православном мире — вопрос не только церковный, но и государственный. Ибо всем нам вместе решать, с кем быть сегодня России, как правильно определиться с её международными связями. Ведь православные люди рассеяны по всему миру. Для Церкви это прихожане, а для государства это ресурс, и грех им не воспользоваться.

— Во время своего визита в США президент в первый же день счёл необходимым встретиться с иерархами Русской православной церкви за границей, чтобы передать им приглашение от патриарха Московского и Всея Руси и от себя лично посетить Россию. Можно сказать, что вопрос о воссоединении разных ветвей нашей Церкви выходит за рамки внутрицерковной жизни и становится вопросом государственным?

— Мы благодарны президенту Путину за живое участие в делах церковных и считаем, что объединение разных ветвей церкви — это в какой-то степени действительно дело государственной важности.

Напомню, что Русская православная церковь за границей была образована духовенством, оказавшимся за рубежом после революции. Около двух миллионов русских принуждено было оставить Родину и рассеяться по всему свету. Многие из них особенно остро осознали там, что они не только русские, но и православные. И огромную помощь им оказала церковь — Русская зарубежная церковь, которая противостояла коммунистической, безбожной идеологии и которая пронесла в своём лоне надежду на то, что настанет время, когда Русская православная церковь снова станет свободной и единой.

И, конечно, нынешние лидеры России не могут не учитывать, что большинство русских людей, оказавшихся за рубежом не по своей воле, — это один из ресурсов нашей страны: интеллектуальных, экономических, политических. Взаимодействие с нашими зарубежными православными соотечественниками станет гораздо более плодотворным, если Церковь будет едина. Осознавая это, государство и принимает участие в этом процессе.

— Принимает участие или содействует этому процессу? От кого больше исходит инициатива?

— Инициатива, естественно, исходит от Церкви. Преодоление разделения — это все же вопрос сугубо внутрицерковный. Святейший патриарх Алексий II неоднократно делал заявления на эту тему, писал письма руководству Русской зарубежной церкви о том, что время разделения кончилось, ушли в прошлое исторические его причины. Напоминал, что зарубежная Церковь учреждалась как временная, с тем чтобы после освобождения Церкви на родине представить на её суд отчет о своей деятельности. Отчёта никто не требует, но время пересмотреть отношения и определить форму объединения и дальнейшего сотрудничества настало.

Для Церкви этот вопрос всегда был болью и серьёзной проблемой. Но самое важное для христиан — это даже не формальное внешнее объединение. Важнее причащаться от одной чаши, служить вместе литургию, ощущать себя единым телом Христовым. Если нет евхаристического общения, всё теряет смысл.

Объединение важно не столько даже для нас, сколько для тех, кто вынужден жить на чужбине, и с годами им, судя по всему, отдельно от Церкви в России будет всё сложнее и сложнее. Там уже происходят серьёзные расколы.

— Известно, что и на постсоветском пространстве возникали раскольнические движения. На Украине, в Молдавии, Эстонии.

Насколько всё же удалось православной церкви сохранить свою каноническую территорию?

— Хочу подчеркнуть: единственное образование, которое сохранило свою целостность после распада СССР, — это Русская православная церковь. Она по-прежнему действует на территории всех бывших его республик, сохраняя каноническое единство.

Поэтому, когда речь идёт о взаимодействии Русской православной церкви и государства, то об этом можно говорить на самом деле очень условно. Потому что, конечно, взаимоотношения с государством в России — это одно, а на других территориях — совсем другое. Скажем, в той же Средней Азии.

Что же касается расколов, то на Украине, например, эта проблема стоит весьма остро. Там большую роль сыграл личностный фактор. Тон задал бывший митрополит Филарет (Денисенко). Сравнительно недавно, во время своего визита на Украину, наш президент встречался с представителями канонической ветви украинского православия, с митрополитом Владимиром и другими иерархами и довольно недвусмысленно поддержал их в противостоянии с раскольниками.

На западе Украины остро стоит вопрос с так называемыми униатами, католиками восточного обряда. Они захватили сегодня почти все православные храмы, выгнали прихожан из намоленных ими мест, практически разгромили некоторые епархии. А причина раскола проста. После развала СССР Украина стала уделять повышенное внимание своей «незалежности», распространив её и на Церковь. Конечно, в православной Церкви есть законный механизм обретения независимости. Так, например, когда-то Американская православная Церковь была частью русской, а потом получила признание как самостоятельная, автокефальная Церковь.

В том случае, если иерархи Украины, при общем согласии решат, что Украинская православная Церковь должна стать совершенно независимой от Московского патриархата, разумеется, это будет предметом канонического обсуждения. Но автокефалию должна предоставить Мать-Церковь, иначе она не найдёт признания в семье православных церквей, рассеянных по всему миру. Большинство же членов Украинской православной церкви сегодня не желают пускаться в автономное плавание, обладая и так очень широкими правами самостоятельности.

Раскольники же, уловив политическую конъюнктуру, пытаются вести свою игру. Но они, слава Богу, никем не воспринимаются всерьёз, кроме разве что некоторых представителей украинских властей с антирусскими настроениями.

Почему единство так важно для нас? Потому что Церковь — это живой организм, в котором действует благодать Божия. Отделись какая-то часть — и, как отломленная ветвь, сразу начнет чахнуть. Так что это в первую очередь не административное, а мистическое единство.

— А как Церковь вообще оценивает сегодняшний «текущий момент»?

— Мы оптимисты, потому что нет безнадёжных ситуаций для верующего человека, Бог нас никогда не оставит. Это понимание очень важно и в личной жизни, и в общественной.

С другой стороны, как напоминают некоторые православные богословы, в предельной перспективе Церковь исторического оптимизма не имеет. Почему? Потому что всё кончится апокалипсисом. Иное дело, что нам не дано предугадать, когда именно это произойдёт. Может, пройдет один год, может, тысяча лет, это как Господь судит. Нужно иметь желание жить и работать сейчас на благо своей семьи, Родины, но и вместе с тем помнить о том, что все земные ценности конечны.

Не забывать об апокалипсисе глобальном, конечно, необходимо, но едва ли не важнее помнить о том, что у каждого свой апокалипсис. «Живи так, как будто этот день для тебя последний, а трудись так, как будто перед тобой вечность».

А вообще, сколько я помню себя, с периодичностью года в два приблизительно слышу о том, что вот-вот наступит конец света. Одни причины назывались в советское время, другие — сегодня, завтра будут новые. Горячие головы постоянно находят какие-то апокалипсические признаки, проводят параллели с Библией. Неплодотворное это занятие.

В жизни надо больше обращать внимания на всё позитивное.

— В недрах Думы подготовлен проект закона «О социальном партнёрстве государства и религиозных организаций». Какие проблемы он призван решить?

— Кроме духовной миссии, как известно, Церковь выполняет много важных социальных и нравственных задач в области образования, воспитания, здравоохранения и т. д. Поэтому государство заинтересовано в том, чтобы создать Церкви максимально благоприятные для этого возможности. Конечно, должны быть законы, предоставляющие Церкви возможность для выполнения ею социальных функций.

— До недавнего времени в обществе шла живейшая дискуссия по поводу введения в школах факультативной программы «Основы православной культуры». Чем она закончилась?

— Она ещё не закончена. Наша позиция такова: мы не призываем к тому, чтобы в обязательном порядке ввести в школах Закон Божий, уроки религии, как думают некоторые. Учиться религии нужно без принуждения. Но почему у детей отнимают возможность посещать уроки православной культуры? Как можно, живя в России, считать себя культурным человеком, если ты не знаешь иконографии и архитектуры церковной, библейских образов и житийной литературы? Как можно жить в Москве и не знать, кто изображён на её гербе? Почему всадник держит копьё, а в ногах у него змей? А ведь этому и должны учить в рамках предмета «Основы православной культуры». Никто не заставляет насильно приобщаться к Церкви, но возможность знать свою веру должна быть.

Что касается разговоров о том, что, мол, в школе есть дети и других вероисповеданий, то они не резонны. Как правило, дети иных национальностей в любом классе русской школы не составляют большинства. К тому же без их желания никто не собирается заставлять их посещать такие занятия.

Кроме того, в Москве живут люди 150 национальностей, поэтому 37 столичных школ имеют статус учебного заведения с этнокультурным компонентом, в 35 национальный язык преподают факультативно, в 67 русский язык уже преподают как иностранный. Среди многочисленных национальных школ нет ни одной с полностью русским этническим компонентом. Поэтому неудивительно, что у нас прижился католический праздник День святого Валентина и абсолютно неизвестен день святых благоверных Петра и Февронии, которые «жили душа в душу и умерли в один день». Мы скрупулёзно изучаем разные страны, а про свою знаем очень мало.

— Сегодня в обществе много говорят о толерантности сознания. А с высоких трибун некоторые политики в предвыборном запале заявляют даже, что рано или поздно человечество придёт к одной религии. Как вы относитесь к таким высказываниям?

— На мой взгляд, подобные предположения сравнимы с проектами коммунистов начала двадцатых годов, которые мечтали, что в светлом будущем, которое они построят, не будет института семьи, дети станут в детских садах обитать, а взрослые вступать в беспорядочные связи и вести этакую замечательную атеистически-коммунистическую жизнь.

Ни одному нормальному верующему человеку, живущему реальной церковной жизнью, никакая «общая религия» не может в голову прийти. То, что мы разные, — это тоже может быть во благо обществу. Если говорить о государственных приоритетах, то оно, конечно, может быть заинтересовано в сохранении, например, нравственных устоев тех же традиционных мусульманских общин. В Узбекистане, где я бывал, один из иерархов говорил мне, что в нравственном смысле многие среднеазиатские селяне своим праведным стилем жизни могут служить примером и для православных.

Терпимость — это понятие не очень хорошее. Христианское понятие — это любовь. Христиане должны относиться не с терпимостью, а с любовью ко всем людям, в том числе людям иной веры. Великий святитель нашей церкви Иоанн Златоуст так и говорил: главное, что отличает христиан от всех, — это любовь не только к друзьям, но и врагам.

А это уже не просто толерантность, это нечто больше.

— И всё жё, согласитесь, человек слаб и потому очень зависим от внешних обстоятельств. По своей пастве вы, наверное, замечали это. Кстати, она сильно изменилась за последние годы?

— Конечно. Бабушки, составлявшие когда-то, особенно в советское время, основную часть паствы, сегодня оказались в меньшинстве. Сколько молодых лиц на службе! Прихожане нынче в основном это люди среднего и юного возраста. А в воскресный день, когда родители причащают своих детишек, церковь и вовсе становится похожа на большой детский сад. Это очень отрадно, хотя, конечно, нам, священникам, в такие дни приходится нелегко. Но все эти тяжести ничто, когда ты видишь плоды своих трудов.

Да, время сильно изменилось. Изменились и запросы прихожан, их отношение к церкви. Раньше не было почти никаких книг, а теперь, пожалуйста, просвещайся. Это замечательно, но есть и тревожные тенденции. Раньше было более трепетное отношение к служителю церкви.

Сегодня, увы, есть прихожане, а точнее, «захожане», которые стали относиться к священнослужителям как к обслуживающему персоналу, который обязан «удовлетворять их религиозные потребности», предъявляют к ним требования, допустимые разве что в супермаркете в отношении продавцов. Но Церковь — это такой организм, где всё само в силу действия благодати Божией потихонечку устаивается и приходит в норму. Люди меняются в лучшую сторону, иногда сами того не замечая.

— Известны случаи, когда священники некоторых приходов, дабы, по их разумению, быть более доходчивыми, начинали вести службу не на церковно-славянском языке, как принято, а на языке улицы. Как к этому относиться?

— Это не ново. После революции на волне обновленчества тоже многие вещи пересматривались, в том числе и в богослужении. Это касалось и языка, и календаря, и канонов. И сегодня есть люди с революционным сознанием, готовые всё время что-то переделывать.

Я тоже считаю, что проблема понимания очень важна. И язык, на котором общается церковь с народом, должен быть, конечно, понятным. Но тут возникает закономерный вопрос: спускаться церкви до уровня народа или народ поднимать до своего уровня.

Дело в том, что проблема понимания — это не проблема только языка. Недавно ко мне в церковь пришёл один человек и говорит: «Вот взял почитал Евангелие (на русском языке, заметьте) и ничего не понял». Почему? Ведь на современном русском языке, не на славянском же написано! А потому что там изложены идеи не только другого времени, но другого мира. Мир другой совсем открывается перед человеком. И категории, в которых выражено благовестие, ему пока малопонятны. Только постепенное, кропотливое, с открытым сердцем чтение может привести к пониманию того, что он читает. Нужно приложить определённый труд, чтобы приблизиться к Богу

..На самом же деле расхождение между языком церковнославянским и разговорным буквально в несколько сот слов.

— То есть язык должен оставаться сакральным.

— Я думаю, да. Слово «святой» в библейском контексте означает «отделенный, отделёный». Как святое, то есть отдельное, место церковь не спутаешь ни с каким зданием, так и язык. Понять который поможет только православное образование, о котором мы говорили.

Всякое учение требует усилий. Представим себе, приходит человек к математику и говорит: скажите мне по-простому, в чём тут дело. Или к учёному экономисту. Да нельзя просто, не получается, невозможно. Так и в церкви. Нет в ней простого, лёгкого пути. Надо трудиться.

— Национальная идея, о которой так много говорят у нас последнее время, у всех ассоциируется с православием. А что на самом деле?

— Еще Достоевский говорил: быть русским — значит быть православным. Русская православная церковь всегда занимала патриотическую позицию независимо от того, какая власть «стояла на дворе». И в лихую годину не только молилиась, но и действовала. Причём не только до революции. Известно, что во время Великой Отечественной войны на пожертвования Церкви создавались танковые колонны, эскадрильи боевых самолётов.

Другое дело, что Церковь не хочет, чтобы её использовали как инструмент в чьих-то целях. Мы принципиально не поддерживаем никакие политические движения, никаких политических деятелей, даже декларирующих свою православность. Но мы поддерживаем всё, что доброго делается независимо от «политического цвета» деятелей. Нам ненавистна рознь.

— Как вам удается соединять в себе воина Христова и земного попечителя?

— Мы должны всей нашей жизнью быть христианами — в семье, в компании, на работе, на улице, в метро. И даже не только в своих делах, но и в мыслях. Если это нам удается, то мы жизнь воцерковляем, и свою, и окружающих. Потому что лучшая проповедь для христианина — это дела и поступки его. В Священном Писании прямо об этом говорится: чтобы люди видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего, который на небесах.