 |
| День (Киев) | Юрий Шаповал | 23.02.2004 |
Именно версия хрущевского «щедрого подарка» сейчас наиболее распространена, когда в России вспоминают Указ Президиума Верховного совета СССР от 19 февраля 1954 года о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. С этого и начну.
Весьма примечательно, что в прежние годы (собственно, до августа 1991-го, то есть до провозглашения независимости Украины) это решение как «подарочное» не трактовали. Это однозначно считалось, как выражались в те времена, торжеством исторической справедливости, ярким свидетельством дружбы (непременно, как тогда писали, «братской») между российским и украинским народами. Потом акценты в этих оценках начали меняться. Так, в изданной в 1996 году в Москве книге «Политическая история: Россия — СССР — Российская Федерация» читаем: «В шуме начавшейся целлиной кампании как-то не очень громко прозвучал опубликованный 27 февраля 1954 года недельной давности указ, который утверждал постановление Президиумов Верховных Советов РСФСР и УССР о передаче Крыма из российского подчинения в украинское — в качестве своеобразного „подарка“ к 300-летнему юбилею „воссоединения“ Украины с Россией». То, что слова «подарок» и «воссоединение» взяты в кавычки, мало что меняет в сути утверждения автора этих слов.
То решение, понятно, не было никаким подарком России, поскольку Крым исторически является родиной крымских татар, с которыми так грубо обошелся сталинский режим, наказав их депортацией в 1944 году. К слову, напомню, что Россия впервые появилась на горизонте Крымского полуострова с желанием захватить (или «присоединить») эту территорию в XVIII веке. До этого отношения с Крымом развивала в основном Украина.
Так вот после «наказания» татар сталинский режим начал требовать не от кого-то другого, а именно от Украины компенсировать потерянные на полуострове человеческие и материальные ресурсы. В частности, путем переселения колхозников с Украины. В августе 1944-го было принято постановление Государственного комитета обороны (ГКО) СССР # 6372 с «О переселении колхозников в районы Крыма».
И здесь вкратце снова вспомним события XVIII века. 8 апреля 1783 года, как известно, Россия провозгласила Манифест о присоединении (или захвате) Крыма. Кстати, этот акт некоторые специалисты-законодатели признают антиправовым с точки зрения международного права, напоминая, в частности, о том, что тогда европейские государства выступили против действий России. Тогда российские руководители заявили, что Крым присоединен только с одной целью — цивилизовать местное население. Параллельно разрастается курс на разрыв связей Украины с Крымом. Здесь не место упоминать о «потемкинских деревнях» и других ярких свидетельствах того, что процесс цивилизования «пошел», но одно событие вспомню обязательно.
Дело в том, что Екатерина II взяла курс на заселение Крыма русскими. В первую очередь за счет армии. Русским солдатам предложили демобилизацию при условии их поселения в Крыму. В январе 1785 года Екатерина II издала указ об отправке в Крым рекрутских жен. Однако этот процесс «не пошел». Тогда дали согласие на то, чтобы заселять в Крыму «малороссийских девок», но и здесь особого эффекта не достигли. Русские солдаты охотно соглашались остаться на крымской земле, но после заветной демобилизации разбегались по необъятным российским просторам.
И тогда в Петербурге пришли к простому выводу. Наверное, вы уже догадались (или знаете) какому: переселить на полуостров украинцев. Хотя не просто украинцев, а тех, которые проживали на захваченных Польшей территориях. Впрочем, это уже другой вопрос. Нас интересует в данном случае только сам способ решения крымского вопроса за счет украинцев. В конце ХIХ — начале ХХ века на территории бывшего Крымского ханства доминировали украинцы. Например, по переписи 1897 года на территории Таврической губернии украинцы составляли 42,2%, русские — 27,9%, татары — 13%, немцы — 5,4%, евреи — 3,8%, болгары — 2,8%, остальное — другие национальности. Что было дальше — известно. Царизм менял свою демографическую политику, умышленно заселяя лучшие уголки окраин, по словам не кого-нибудь, а специалиста по национальной политике товарища Сталина, «колонизаторскими элементами, для того, чтобы оттеснить местные национальные массы в худшие районы и усилить национальные распри».
В данном случае слова «вождя народов» не подлежат сомнению, как не подлежит сомнению и то, что он успешно продолжил (хотя и под другими штандартами) линию царизма в данной области. По переписи 1939 года, в Крымской Автономной Социалистической Республике было 48,8% русских, 25,3% татар, 10,2% украинцев, а 15,7% составляли другие национальности. В составе 26 административных районов было 6 татарских, 2 немецких, 2 еврейских, 1 украинский, а остальные — со смешанным населением.
Весьма интересно, что все эти цифры и история вопроса с переселением в Крым украинцев и дальнейшим их «растворением» были известны тогдашнему первому секретарю ЦК КП (б)У Никите Хрущеву, который с 1944-го возглавлял еще и правительство УССР. Замечу, что не только он, но и другие большевистские вожди довольно часто обращались к опыту царизма при принятии решений по тем или иным вопросам. Например, когда Хрущев инициировал в 1948 году принятие закрытого указа Верховного Совета СССР о выселении с Украины колхозников, которые уклоняются от «общественно полезного труда», у него перед глазами была справка о том, как аналогичные меры применялись при царизме.
Объемную справку о Крыме Хрущеву подготовили еще в сентябре 1943 года. В этом документе за подписью старшего научного сотрудника Института экономики Академии наук УССР И. Романенко подчеркивалось: «Крым в течение 150 лет был одной из колоний старой России и испытал „на своей спине“ национально-колониальную политику царизма». Показывалось и то, что «на своей спине» вынесли тогда другие народы, особенно татары и украинцы.
И здесь самое время снова вернуться к событиям 1944 года. Упомянутое решение ГКО СССР повлекло за собой решение Совнаркома УССР и ЦК КПУ от 18 августа 1944 года о переселении в Крым 9 тысяч колхозников из разных областей Украины. Тогда же, в августе, заместитель Председателя Совнаркома РСФСР А. Гриценко писал уполномоченному ГКО по переселению колхозников в районы Крыма Демьяну Коротченко: «…Прошу учесть, что хотя срок выполнения плана переселений Государственным Комитетом Обороны и установлен 1 октября 1944 г., но потребность Крыма в людях для сбора винограда, плодов и сохранения животных и имущества в бывших татарских хозяйствах требует ускорения переселения». И переселение ускорили. На 3 октября 1944 года в Крым из УССР приехало 10 017 человек.
Информируя ЦК ВКП (б) о выполнении постановления о переселении колхозников, Коротченко писал: «Отбор колхозников-переселенцев. проходил на основе разъяснительной работы среди колхозников, ознакомления со льготами переселенцев, предоставляемыми государством. В результате проведенной работы было подобрано к переселению необходимое количество колхозных семей, руководящих работников сельского хозяйства и специалистов».
Однако любой специалист по советской истории (а особенно тот, кто ее переживал) знает, какое большое расстояние существовало между принятием решений, обещаниями власти и реалиями. Подтверждает это, в частности, один интересный документ — письмо по Сельхозотделу ЦК КП (б)У, направленное структуре под таким же названием в ЦК ВКП (б) в январе 1945 года. Речь шла о жалобах переселенцев из Житомирской области: «В своих письмах переселенцы жалуются, что на месте — в Крыму к ним относятся как к спецпереселенцам, считают их семьями полицаев и ссыльных в Крым.
Кроме того, колхозники сообщают, что постановление ГКО о выдаче картофеля переселившимся колхозникам вместо того, который они сдали на местах предыдущего проживания, — в районах Крыма не выполняется». А завершалось письмо просьбой принять меры «для создания нормальных условий переселенцам».
Не случайно Хрущев, который хорошо знал, что сделали с татарами и украинцами в XVIII и XIX веках в Крыму и который, говоря словами Валерии Новодворской, вообще знал, «что же такое Украина и с чем ее ели Российская империя и СССР», получив указания о переселении людей, испытывал сложные чувства. Постепенно у него начало формироваться впечатление, что в очередной раз Украина отдает человеческие и материальные ресурсы, ничего не получая взамен. Начала вызревать идея, что справедливее было бы просто включить Крым в состав Украины. Кстати, в значительной степени такой подход стимулировало его знакомство с историей Крымского полуострова, информацией о его давних связях с Украиной.
И вот со своей идеей Хрущев поехал в Москву, где тогда получил категорический отказ и страшную головомойку. Вот что он рассказал об этом одному из аппаратных работников: «Я вот был в Москве и заявил: Украина в разрухе, а все из нее тянут. А вот если ей Крым отдать?.. Так меня после этого как только не называли и как только душу не трясли. Стереть в порошок были готовы! И ничего, как видишь, живой!» Приписывает автор воспоминаний Хрущеву и такие слова: «Людей дам, а Крым заберу. Все равно».
Так оно в феврале 1954-го и произошло. Кстати, решение Президиума Верховного Совета СССР аргументировалось общностью экономики, территориальной близостью и тесными хозяйственными и культурными связями между Крымом и Украиной.
Вокруг этого была развернута широкомасштабная шумная кампания, «украшенную» упоминаниями о 300-летии Переяславской Рады. Безусловно, не следует отвергать того, что фактом передачи Крыма Хрущев в определенной степени реализовал свои прежние амбиции. Это был также в определенной степени антисталинский шаг. Но как бы там ни было, в данном случае важна мотивация действий Хрущева, пытавшегося (при всем его искреннем интернационализме) отстоять интересы Украины, которая понесла большие потери, но была вынуждена много отдавать молоху «общесоюзной копилки». Так что можно констатировать, что передача Крыма была не эксцентричным, а вполне сознательным и мотивированным шагом Хрущева. При этом, понятно, он не предвидел, что Украина отделится и будет независимым государством.
Но был еще один малоизвестный фактор, который, несомненно, повлиял на поведение Хрущева не в 1954-м, а еще в 1944 году. Тогда, в феврале, группа деятелей Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) послала Сталину письмо с идеей создать в Крыму Еврейскую Советскую Социалистическую Республику. Ее создание, отмечали авторы письма, «навсегда решило бы по-большевистски, в духе ленинско-сталинской национальной политики проблему государственно-правового положения еврейского народа и дальнейшего развития его вековой культуры».
Эта идея получила название «создания советской Калифорнии». Хрущев, понятно, был «в курсе» и у него были свои представления о будущем Крыма. Вот как он вспоминал те события в своих мемуарах: «Когда освободили Украину, в ЕАК составили документ (не знаю, кто был инициатором), в котором предлагалось Крым (после выселения оттуда татар) превратить в еврейскую автономию в составе РСФСР. Нужно ли было создавать в Крыму еврейскую автономную республику? Я считаю, что поскольку уже была Еврейская автономная область, то вряд ли следует что-то создавать в Крыму».
Он знал, сколько Крым стоил и стоит Украине, а потому не собирался кооперироваться с создателями «советской Калифорнии», хотя, как хорошо известно, никогда не был (в отличие от Сталина) юдофобом. Хрущев поехал в Москву, нарвался на скандал, но все-таки по-хрущевски искренне пообещал: «Людей дам, а Крым заберу. Все равно».
И забрал. Но в конце концов — не для себя же! Не для олигархов, которые делают из государственного заповедника собственное имение. И не для нефтяных баронов из соседнего (разумеется братского — нет базара!) государства, которые лихорадочно скупают участки и приватизируют морские пляжи.
Не для себя и не для них.
Post scriptum.
Теперь еще раз об упомянутой публикации в «Литературной газете». Там помещена беседа народного депутата Украины Тараса Чорновила и доктора исторических наук, депутата Госдумы Натальи Нарочницкой. Последняя допускает странные ошибки, утверждая, например, что Грушевский и Винниченко (а теперь дословно!) «возглавили советскую Украину, желая работать на выделение Украины в любой, хотя бы в большевистской форме».
Но не об этом дело. Весь пафос своего выступления она направляет на скорбь по потерянному братству, указывает на (процитирую в оригинале) «гнилостное тление славянства, в котором мы — и великороссы, и малороссы — находимся». Нарочницкая призывает при этом к единству, признавая, что «самоидентификация украинцев как нации есть реальность самосознания миллионов. Бесполезно навязывать другое».
Это правда, но почему тогда в самосознание миллионов россиян инсталлируют мнение о Крыме как «подарке» Хрущева Украине, о том, что за Тузлу можно вступить с Украиной в вооруженный конфликт etc? Какое «братство» может вырасти из этого?
Ответ не навязываю, а предлагаю искать вместе. Впрочем, есть одна публицистка, которая для себя ответ, кажется, уже нашла. Это — упомянутая и как всегда пассионарная Валерия Новодворская. Ее словами и завершу: «..Россия не извинилась и даже не поняла, что отдать Крым — это означает принести искупительную жертву. За что? А вот за что! За разгон и аресты членов культурологического общества „Просв¦та“. За смертный приговор по 64-й статье (замененной 15-ю годами) Левку Лукьяненко и его товарищам за одни только разговоры о национальной независимости в 60-е годы. За мученическую смерть в советских лагерях великого поэта Василия Стуса, украинского Рильке. За то, что Вячеслава Чорновила в лагере водили по снегу босиком. За семь лет лагерей и пять лет ссылки для Ирины Ратушинской — за одни только стихотворения. За депортацию и вечные аресты крымских татар (они сделали выбор: остаться в Украине, а не в России), за семь сроков Мустафы Джемилева. И это не „старинный спор славян между собой“.
Добавьте еще Голодомор 30-х годов. Арбитр в таких спорах — международный трибунал».
От себя добавлю только одно: верю, что до такого трибунала в отношениях России и Украины никогда не дойдет. А потому не стоит разбираться, кто и что кому «подарил» и были ли «подарки» вообще. Тогда и братство никогда не перейдет в категорию потерянного.
N 31 21.02.2004 «День»
