Церковный проект президента

Путин воспринимает зарубежную церковь как часть отечественной государственной традиции и как составляющую «русского мира» на Западе

На прошлой неделе президент Чечни Ахмад Кадыров сделал два важных заявления: во-первых, предложил сделать Владимира Путина пожизненным президентом России, во-вторых, — отменить положение Конституции, согласно которому Церковь в нашей стране отделена от государства. Бывший муфтий Чечни, вероятно, волновался не столько за РПЦ и Путина, сколько за ислам и себя любимого. Но важно, что прямолинейный наместник высказал вслух идеи, которые носятся в политическом воздухе. Впрочем, пожизненность пока не обсуждается открыто, зато во втором вопросе есть, как говорится, явные подвижки: власть, последовательно пытающаяся в последнее время усилить свой контроль над всеми сферами жизни, нащупывает инструменты влияния и на Церковь. А Церковь, со своей стороны, не затрудняется прибегать к услугам государства. Не так давно мы стали свидетелями очередного (и довольно существенного) участия президента в церковных делах. Во время своего прошлогоднего визита в США Путин встретился с главой Русской православной церкви за границей митрополитом Лавром и другими зарубежными иерархами и передал митрополиту приглашение патриарха Алексия II посетить Россию, подчеркнув исключительную важность сближения РПЦЗ и Русской православной церкви.

Попытки установить контакты между двумя ветвями Русской церкви с переменным успехом делались на протяжении всех 90-х годов прошлого века. Однако вмешательство Путина стало тем импульсом, после которого процесс значительно ускорился. В прошедшем ноябре Россию впервые посетила официальная делегация РПЦЗ, в состав которой вошли три архиерея. Гости были приняты патриархом Алексием II, посетили святые места Русской церкви, участвовали в литургии в Архангельском соборе Кремля. В начале Великого поста, возможно уже в феврале, ожидается приезд в Россию главы РПЦЗ митрополита Лавра. Теперь обе стороны создали комиссии по вопросам воссоединения, начало переговорному процессу положено. Как минимум, речь идет о восстановлении молитвенно-евхаристического общения между Церквами, то есть их клирики и прихожане смогут исповедоваться и причащаться в храмах вне зависимости от юрисдикции: патриархийной или зарубежной (сейчас это не разрешено и даже наказуемо). Как максимум — о воссоединении двух Церквей.

АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВАРИАНТ

Зачем это нужно Путину? Что за дело главе государства до внутрицерковных процессов? Однако желание президента способствовать процессу примирения может иметь следующее объяснение. Путин воспринимает «зарубежников» как часть отечественной государственной традиции — нечто вроде русской императорской гвардии, штандарт одного из полков которой он получил в подарок во время своего визита в Великобританию. К тому же дореволюционная Церковь мыслила себя государственнической (да и формально была одним из государственных институтов), и для Путина, с его амбициями воскрешения сверхдержавы, это чрезвычайно важно. «Нет большего блага для Церкви, чем служение Родине», — сообщил он на встрече с владыкой Лавром.

Но это «государственническое» объяснение описывает не всю проблему. В конце прошлого года в Рунете появился сенсационный материал под названием «Одиночество Путина-2», в котором теперь уже бывший глава Совета по национальной стратегии и очередной кандидат на роль «кремлевского гуру» Станислав Белковский (его же перу принадлежит статья «Одиночество Путина», опубликованная в газете «Завтра» 6 мая 2003 года, которая заставила Глеба Павловского говорить о наличии «системной оппозиции» курсу президента — подробнее см. «Журнал» № 86) выдвинул новую теорию заговора. Олигархи, мол, напуганные «делом ЮКОСа», в ближайшее время могут организовать переворот и свергнуть президента. А для того, чтобы победить заговорщиков, Владимир Путин должен сменить элиту, сделав ставку не на западническую ельцинскую гвардию, а на новых людей. В том числе и на «православных прихожан», которые могут стать надежной президентской опорой. При этом кратко упоминался некий проект объединения Церквей. Нет сомнения, что нечто похожее на такой проект реализуется теперь при содействии Владимира Путина.

Но если первый президент России, Борис Ельцин, в своих взаимоотношениях с Церковью использовал только официальные каналы, то Путин не пренебрегает и альтернативными. Подготовка встречи Владимира Путина и главы РПЦЗ владыки Лавра

в Нью-Йорке фактически прошла мимо Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) Московской патриархии. Из клириков РПЦ президента сопровождал лишь архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник столичного Сретенского монастыря, которого называют духовником Путина. Кроме того, Тихону приписывают дружбу с бывшим главой Межпромбанка, а ныне сенатором Сергеем Пугачевым. Пугачев слывет убежденным антизападником, одним из главных покровителей «православно-патриотически» ориентированных политиков. При поддержке Пугачева действовало Православное информационное телевизионное агентство (ПИТА), где бывший менеджер Межпромбанка Владимир Желонкин был одним из руководителей. В 2001 году он возглавил пугачевский Третий канал. Известный ревнитель православия и патриотизма тележурналист Александр Крутов работал на том же Третьем канале. Сейчас он избран в Думу по списку глазьевско-рогозинской «Родины». Впрочем, перед визитом в США президент все же посоветовался с патриархом, а после встречи с иерархами РПЦЗ позвонил ему и рассказал о результатах беседы. Так что политес был соблюден.

ШАТКОЕ РАВНОВЕСИЕ

Владимир Путин часто посещает монастыри, умеет подойти к архиерею за благословением, а не стремится покрепче пожать ему руку. Он не путает в публичных выступлениях Пасху с Рождеством. И, кажется, довольно внимательно следит за религиозной ситуацией в стране. В то же время в своих интервью Путин избегает православно-националистической фразеологии: не говорит о «Святой Руси» и уникальности российского пути.

Напротив, президент всячески подчеркивает необходимость диалога между различными религиозными конфессиями, что с точки зрения православных националистов дело сугубо вредное. Так, недавно Владимир Путин посетил Ватикан, где был принят папой. Президент не раз выступал за нормализацию отношений между Русской православной и Римско-католической церквями — это может способствовать «продвижению» России в Европу, в чем Путин весьма заинтересован. Для президента немаловажен и тот факт, что Зарубежная церковь представляет собой неотъемлемую часть «русского мира» на Западе (напомним, кстати, что «зарубежники» имеют давние отношения с Республиканской партией США, которую активно поддерживали в 60−80-е годы). А инфраструктура РПЦЗ — храмы на разных континентах (в Европе, Америке, Австралии) — могла бы способствовать «продвижению» позитивного образа нынешней России. В то же время показательно, что «мотором» путинского церковного проекта выступил архимандрит Тихон. Бывший сценарист, он пришел в Церковь не так давно и является приемлемой фигурой для «зарубежников», которые с подозрением относятся к епископам РПЦ, посвященным в сан при советской власти. Хотя оппоненты называют отца Тихона «лубянским батюшкой», намекая на близость архимандрита к «силовому» крылу в администрации президента, но для «зарубежников» ФСБ — это уже не КГБ, и культа Дзержинского в нынешних органах они предпочитают не замечать. Зато для них важно, что отец Тихон не любит церковных реформаторов: РПЦЗ — одна из самых консервативных Церквей мира, отчаянно сопротивляющаяся «веяниям современности». Достаточно сказать, что ее клирики до сих пор пишут с «ятями». Кроме того, в Сретенском монастыре чтят новомучеников: здесь находятся мощи одного из наиболее почитаемых и РПЦ, и РПЦЗ святых ХХ века, архиепископа Иллариона (Троицкого), умершего в 1929 году в пересыльной тюрьме.

Складывается впечатление, что архимандрит Тихон и другие церковные консерваторы попутно хотели бы использовать наметившееся примирение с «зарубежниками» для того, чтобы ослабить роль в Церкви тех, кого они считают либералами. И в первую очередь нанести удар по аппаратным позициям Отдела внешних церковных сношений Патриархии, который консерваторы считают гнездом либерализма. В частности, по его председателю, митрополиту Кириллу (Гундяеву), подозреваемому в симпатиях к католицизму (что видится особенно страшным грехом после того, как Римско-католическая церковь повысила статус своих церковных структур в России — апостольских администратур — до епархий). В перспективе речь могла бы даже идти о вытеснении либералов из церковного руководства, выходе РПЦ из Всемирного совета церквей (в котором преобладают протестанты) и, таким образом, о принципиальной смене ориентиров. В этом контексте воссоединение Церквей вполне могло бы стать частью курса на усиление «национально-патриотической» составляющей в общегосударственной политике в духе идейно-политических установок блока «Родина». Однако терять инициативу в диалоге с РПЦЗ, отдавая приоритет «церковным консерваторам», священноначалие Московского патриархата не намерено. Опытные церковные дипломаты патриарх Алексий и митрополит Кирилл хорошо подготовились к приему зарубежных гостей. С одной стороны, ОВЦС и его председатель активно включились в переговорный процесс, лишив консерваторов монополии на участие в воссоединении.

Более того, патриарх предпринял знаковые шаги для укрепления своего союза с владыкой Кириллом. Отметим, что он сложился еще весной прошлого года, когда оба руководителя Церкви были заинтересованы в ограничении влияния митрополита Воронежского и Липецкого Мефодия, чьи связи с Кремлем крепли день ото дня (см. «Журнал» № 71). В результате клановой интриги владыка Мефодий был переведен из обжитого им Воронежа в далекий Казахстан и лишен влиятельного поста председателя Историко-правовой комиссии РПЦ. А сторонник владыки Кирилла, архиепископ Калужский и Боровский Климент, получил в минувшем декабре один из ключевых постов, став управляющим делами Московской патриархии. Пошли слухи и о возможном скором переводе митрополита Кирилла на одну из самых влиятельных кафедр РПЦ — Петербургскую. Таким образом, церковная власть дает понять, что намерена решать вопросы внутренней жизни РПЦ сама, не оглядываясь ни на власть светскую, которая тем временем устанавливает собственные отношения с некоторыми церковными деятелями, ни тем более на собственных консерваторов. Это относится и к вопросу примирения с РПЦЗ.

ШАГИ НАВСТРЕЧУ

Несмотря на близящийся визит митрополита Лавра в Россию, перспективы диалога Церквей остаются пока непростыми. Священноначалие РПЦ полагает, что все основные шаги навстречу «зарубежникам» уже сделаны. Для начала объединительного процесса РПЦЗ требовала выполнения трех условий: канонизации новомучеников, осуждения сергианства (то есть сотрудничества с богоборческой властью) и отказа от экуменизма (экуменизм — движение за объединение христианских конфессий, ставящее своей целью создание единой Вселенской церкви). Теперь царская семья и новомученики, погибшие в застенках ГПУ-НКВД, причислены к лику святых. РПЦ ограничила свое участие в главном экуменическом органе — Всемирном совете церквей. Церковь приняла новую социальную доктрину, где зафиксирована ее самостоятельная позиция по отношению к государству — отказ поддерживать любые без разбора действия власть имущих. Видимо, возможно дальнейшее уточнение некоторых формулировок, но не принципиальные уступки. Выхода из Всемирного совета церквей и других мер, способных обрадовать и «зарубежников», и патриархийных консерваторов, не намечается. Что касается самих «зарубежников», то, похоже, у них нет другого выхода, кроме как идти на постепенное сближение с РПЦ. Большинство эмигрантов первой волны, когда-то составлявших основную часть прихожан РПЦЗ, умерли. А новое поколение прихожан, которое тесно связано с нынешней Россией, по большей части не понимает, почему две Церкви до сих пор не могут договориться между собой. РПЦЗ оказалась на обочине современного православного мира: она не поддерживает молитвенно-канонического общения не только с РПЦ (которую до последнего времени считала «чекистской церковью»), но и с другими поместными православными Церквями.

Впрочем, на декабрьском Всезарубежном пастырском совещании, организованном РПЦЗ, звучали разные мнения: от призыва к владыке Лавру отказаться от намеченного визита в Москву до решительной поддержки воссоединительного процесса. Резолюция, принятая совещанием, и последовавшие затем решения Архиерейского собора РПЦЗ, прошедшего в Нью-Йорке, носили скорее компромиссный характер, хотя с некоторым перевесом в пользу «воссоединителей». Так, участники собора подтвердили стремление к диалогу с РПЦ и санкционировали визит митрополита Лавра в Россию и его будущую встречу с Алексием II. А значит, теперь судьба объединительного процесса в первую очередь зависит от того, хватит ли у руководства РПЦЗ воли для примирения с РПЦ и возвращения в лоно вселенского православия. И хватит ли у иерархии РПЦ такта принять зарубежных братьев, уважая их достоинство. Если процесс будет развиваться поступательно, то власть постарается использовать его позитивные результаты: последуют торжественные встречи в верхах, и Путин, видимо, не упустит случая подчеркнуть свое участие. Если же в очередной раз возникнут проблемы, власть сделает все, чтобы «подтолкнуть» процесс еще раз.