Молитвами их мы живы

Беседа обозревательницы Русской линии Людмилы Ильюниной с настоятелем храма в честь св.пр. Иоанна Кронштадтского в Санкт-Петербурге протоиереем Александром Захаровым

Людмила Ильюнина: Отец Александр, Вы — давний почитатель Царственных Мучеников, вы начали почитать их задолго до прославления их церковной полнотой, когда они были только местночтимыми святыми некоторых епархий.

Отец Александр: Не такой уж я давний почитатель Царской Семьи, я шел к этому очень непростым путем.

Как и все советские дети, я учился в советской школе, где меня учили, что наш последний Царь был угнетатель народа, эксплуататор, «кровавый» и тому подобное. Хотя Государыню и Царских Детей мне всегда было искренне жаль. Достаточно было посмотреть на их фотографии, чтобы понять — только законченный изверг может как-то оправдывать их убийство.

А потом так получилось, что прежде я стал монархистом, а потом почитателем нашего последнего Царя. В отношении к нашему Государю у меня одна крайность, по началу, сменилась другой. То я его считал «кровавым» и жестоким, то, перейдя в другую крайность, стал считать его недостаточно твердым, и особенно в вопросе отречения от Престола. В этом долгое время мне виделась ошибка Государя. Я позволял себе даже иронизировать над словами текста отречения Государя, в котором он говорит, что любит Россию, желает ей блага, и поэтому отрекается от Престола. Я над этими словами иронизировал, дерзко заявляя, что это все равно, что придти к постели больного человека и сказать ему: «Мой родной, я тебя люблю, желаю тебе блага и поэтому снимаю с тебя голову». При Царе организм России был болен, может быть, даже тяжело, но все-таки жил, а вот не стало Царя — не стало России. Поэтому я довольно долгое время разделял убеждение, что отречение был ошибкой Государя, и что надо было ему проявить решимость.

В то же время более-менее обстоятельное знакомство с историческими материалами привело к убеждению, что те люди, которые советовали Государю проявить твердость и надеялись, что две-три сотни виселиц успокоят начавшийся бунт, и Россия надолго забудет про революцию, очень серьезно ошибались. Уже первая русская революция 1905−1907 годов показала, что двумя-тремя сотнями виселиц не обойдешься. Потребовалось бы что-то около 3-х тысяч смертных приговоров. До 1917 года прошло десять лет, и ситуация стала еще сложнее. Скорее всего, виселиц потребовалось бы еще больше. Царь, в этом случае, воистину, не был бы святым человеком, если бы пошел по пути, по которому пошли те, кто у него вырвал власть. Вот те-то люди всех, кто им не угоден, расстреливали, миллионами в тюрьмах гноили, а остальные перепугались и стали их слушаться. Царь таким путем пойти не мог, не говоря о том, что на этих виселицах надо было бы повесить большинство генералитета. В том числе некоторых членов Царской Семьи, которые не поддержали Царя, а встали на сторону его противников…

Знаете, если начинается гангрена пальца — можно еще спасти человека, отрубив палец; можно дать отрубить руку, как ни жалко; но, когда болезнь перекинулась на голову — спасение невозможно. Единственное, что остается в этом случае — пожертвовать собой. Что Царь и сделал.

Людмила Ильюнина: Я знаю, что для многих верующих людей (не говорю уже о неверующих) вопрос с отречением Царя до сих пор остается смутительным. Как вы для себя его решили?

Отец Александр:Теоретически я уже ясно видел и понимал, что «отреченье» никакая не ошибка, а добровольная Царская Голгофа. Но знаете, как далеко бывает от теории до практики, как трудно вслух сказать: «Простите, я был не прав». Я долго бы еще сомневался и колебался, но конец моим сомнениям положило вмешательство свыше. Я был приглашен игуменом (сейчас он архимандрит) Агафоном (Чесноковым) в Свято-Духовский монастырь Ивановской епархии на празднование по случаю очередной годовщины монастыря. И вот, туда была привезена мироточивая икона Государя. Когда совершалось всенощное бдение, было удивительное благоухание, а после литургии икона замироточила, прямо на моих глазах. Это было 29 июня 1999 года в день памяти преподобного Тихона Луховского. Когда я увидел, как роднички бьют из деревянной доски и миро стекает по иконе, то тут как-то все сомнения и недоумения испарились, и мне стало совершенно ясно, что мне явно свидетельствуется свыше святость Царской Семьи. Это было последней точкой, которая положила моей нерешительности конец.

Людмила Ильюнина: Сейчас найдена и историческая параллель для объяснения отречения Государя. Отречение Государя можно сравнить с подвигом первых русских прославленных святых страстотерпцев Бориса и Глеба, с их добровольным принесением себя в жертву за грехи мятежного брата. Царь добровольно отказался от Царства, в надежде остановить смуту.

Отец Александр: Да, конечно, можно и такую параллель провести. Но, к сожалению, получилось так, что погиб не только Государь, погибли и многие невинные люди. Хотя сейчас, спустя время, легко предполагать, рассуждать. Совершенно никто не мог предвидеть, что все так обернется. Государь отрекался не от монархии, он отрекался от своего правления, раз он оказался не угоден. Дескать, «ну, что ж, если я не угоден, другие пусть цепляются за власть, хоть и они неугодны».

Людмила Ильюнина: Но и теперь, когда Царственных мучеников канонизировали как общероссийских святых, кто-то говорит — ну и что? и ничего не изменилось от этого.

Как вы считаете, что-то изменилось в церковной жизни, в жизни народа в целом после прославления 2000 года? Кто-то говорит, что народ, как не почитал особенно, так и не почитает Святых Царственных Страстотерпцев.

Отец Александр: В целом, действительно мало что изменилось. Поэтому и жизнь наша не очень утешает. Получается так: кто почитал Царскую Семью до прославления, те остались почитать и после. Может быть, отсеялись те люди, кто, знаете, за любой повод готовы уцепиться, лишь бы какой-нибудь раздор где-нибудь учинить, в том числе и в Церкви. Появляется какая-нибудь тема, которая разделяет людей — вот они и усердствуют. Поскольку прославление Царской Семьи тоже был спорным вопросом, вот они за него и ухватились.

К глубокому сожалению того почитания, которого Царская семья заслуживает от своего народа, она до сего дня не имеет. Чем это объяснить? Возможно, и отсутствием должной информации. Ведь информация о чудесах, которые по молитвам Царственных Мучеников происходят, о мироточении икон распространяется в основном в церковной среде. В светских СМИ, которые готовы кричать о всяких пустяках, никто ничего об этих чудесах не хочет слышать.

Людмила Ильюнина: Это действительно так. В ответ на предложение какого-нибудь материала о Царской Семье в светское издание, не раз приходилось слышать в ответ: «Это церковное дело, нас оно не интересует».

Батюшка, как вы считаете, а церковный народ почитает Царственных мучеников? И в чем должно выражаться это почитание?

Отец Александр: Есть такое выражение: «Невольник — не богомольник». То есть нельзя неволей заставить молиться Богу и даже почитать кого-либо из святых. Заставить почитать того, к кому сердце не прилегло, невозможно.

Людмила Ильюнина: Батюшка, действительно, если рассуждать только по «человеческим меркам» то приходится признать, что ничего особенного не произошло и не переменилось после прославления Царской Семьи. Но некоторые люди считают, что произошли громадные перемены, только они не заметны в суетной жизни. Более того, что не столько усилия властей, сколько именно прославление Царственных страстотерпцев стало первопричиной явного улучшения общего состояния нашего общества.

Отец Александр: Я считаю, что, даже еще до прославления, мы, наверное, лет 10 точно, хранимы, как целостное государство только милостью Божией. Потому что все условия к тому — приходи и бери голыми руками и делай с нами, что хочешь. По человеческим представлениям уже предостаточно было таких ситуаций, когда мы могли бы захлебнуться в волнах междоусобицы или других военных столкновений. И конечно, мы хранимы молитвами Государя, молитвами Святых и Царственных Мучеников, молитвами всех святых.

Людмила Ильюнина: Можно ли сказать, что в последнее время произошел явный поворот людей к Церкви? Возможно, это и есть следствие молитвы за нас прославленных Церковью святых новомучеников?

Отец Александр: Мне трудно судить в масштабах всей страны. Я сейчас несу послушание на двух приходах, и оба они — стройки. Одна стройка, где мы с вами беседуем, в черте города, а другая — в области. Строительство всегда связано со множеством забот. Поэтому рассуждать об общецерковной ситуации я не могу. Это требует очень много времени и внимания.

Людмила Ильюнина: Батюшка, сейчас остро обсуждается проблема почитания Григория Ефимовича Распутина. Мой вопрос — с одной стороны, как вы лично относитесь к почитанию Распутина, а, с другой стороны, как вы относитесь к полемике, которая ведется вокруг его имени. Одна сторона спорящих настаивает на его канонизации и часто не в очень здоровом духе добивается этого, а другая — с такой же страстностью опровергает «ревнителей» и называет их раскольниками, сектантами.

Отец Александр: Я отношусь к Григорию Ефимовичу как к человеку Божьему. Но я пока не дерзаю акафистов ему читать. Молюсь об упокоении его души. Отношение к двум сторонам — спокойное. Кому-то надо оставаться спокойным, когда другие нервничают. Да и они — поволнуются и успокоятся. Что спорить-то? Хочется людям молиться Григорию Ефимовичу — пусть молятся. Как же можно людям запретить любить и почитать того, кого они любят? Запретами и прещениями ничего не решишь. А кому не хочется молиться Григорию Ефимовичу, так пусть не молятся, никто же не заставляет. А что касается канонизации, мне кажется, как и в случае с прославлением Государя, надо довериться воле Свыше. Ведь если они действительно приняты Господом как святые, так Господь силою чудес убедил даже скептиков в этом, и их прославление состоялось. То же самое, наверное, должно быть и здесь. Не нужно торопиться, нужно дождаться Божьего произволения. Хотя, конечно, для меня очень много значит мнение покойного батюшки Николая Гурьянова, — то, что он почитал Распутина, то, что у него иконы Григория Ефимовича в кельи были. Для меня лично это очень важное свидетельство.

Людмила Ильюнина: Но, даже, если верить в святость Распутина и стремиться к его прославлению, все-таки делать это надо спокойно. А зачастую «кампания по прославлению Распутина» преподносится как противостояние Церкви, обличение епископата и пр.

Отец Александр: Конечно же, такой образ действий носит провокационный характер, даже антихристианский.

Людмила Ильюнина: Вы считаете, что единственный и главный критерий святости — это чудеса?

Отец Александр: Это один из критериев. Второй — это общецерковное, народное почитание. К сожалению, второго нет, а по первому… пока еще не собраны сведения.

Но молиться келейно Григорию Ефимовичу можно, а людям, которые его почитают, я думаю, можно и вместе молиться как и Царю-мученику молились еще до прославления.

Людмила Ильюнина: А какими молитвами?

Отец Александр: Есть акафист и молитвы.

Людмила Ильюнина: То есть вы считаете, что вне церкви можно молиться еще непрославленным святым. И даже иконы их можно использовать вне церкви?

Отец Александр: Строго говоря, иконы начинают писать только после официального прославления. Как в случае с Государем — как местночтимый святой он был канонизирован Зарубежной Церковью и в некоторых наших епархиях, и у нас тогда уже появились иконы. Здесь, конечно, все сложнее. Все-таки я опять обращаюсь к авторитету батюшки Николая.Я на те вопросы, на которые моего разумения не хватало (нельзя сказать, что их очень много было, но бывали такие вопросы, которые очень трудно решить), я всегда на мнение отца Николая полагался, которому доверял больше, чем себе. У батюшки эти иконы были, и я не дерзну осуждать тех людей, которые до официальногопрославления имеют у себя дома эти иконы.

Людмила Ильюнина: Когда вы бывали у батюшки — старца Николая Гурьянова, он сам лично говорил вам что-то о Григории Ефимовиче?

Отец Александр: Нет, потому что я ему этого вопроса не задавал. Но, что были иконы Распутина в келье у старца, могу свидетельствовать. Я их видел сам, своими глазами.

Эти иконы у батюшки появились года за три-четыре до смерти.

Людмила Ильюнина: В чем должно выражаться почитание святых, и Царственных мучеников в частности?

Отец Александр: Если сказать просто и коротко: грешить поменьше, а добрых дел делать побольше. Но легко советовать и учить, как преподобный Серафим Саровский говорил: «Учить это так легко, как с большого собора бросать на землю камушки, а проходить делом, то, чему учишь, это все равно, как таскать камни с земли наверх».

Людмила Ильюнина: Можно ли сказать, что Царственные мученики нам являют особые добродетели, которым надо учиться?

Отец Александр: Их семейную жизнь я бы назвал иконой семейной жизни. Состояние русской семьи самая больная наша проблема. Вот на что надо обращать внимание, когда пишешь и говоришь о Царственных Мучениках и чему нужно подражать.

Людмила Ильюнина: Чаще, если пишут о Царской семье, то пишут о каких-то других вещах: о политике, о России в целом. А именно о их идеальной семье не припомню, чтобы особо писали, не встречала, даже в церковной прессе. Правда, может быть, я ошибаюсь.

Отец Александр: Печатались дневники Александры Федоровны. Это чуть-чуть приоткрывает мир ее души, историю их взаимоотношений, картину семейной жизни.

Людмила Ильюнина: Семейной теме, в основном, посвящен художественный фильм «Венценосные Романовы», который снял Глеб Панфилов, и который называют шедевром. Этот фильм считается лучшим из того, что сняли в последнее время о Царской семье. И исходя из этой оценки, можно сказать, что в целом мы, современные люди, иного уровня духовной жизни, нравственной жизни. Нам очень трудно понять благородство и чистоту Царской Семьи. Наше отношение к Ним должно быть покаянное.

Отец Александр: В первую очередь, конечно.

Людмила Ильюнина: Старец Николай вас благословил стать настоятелем храма в честь святых Царственных Мучеников?

Отец Александр: Да. Между прочим, ситуация была достаточно сложная. Как-то так случилось, что оказался я тогда без прихода. Из Богоявленского храма я был отправлен на послушание окормлять храм иконы Божией Матери «Державная» при детском интернате, а там затянулась тяжба с органами образования, которые нашли в деятельности храма нарушение Конституции. И была возможность поехать на выбор в четыре-пять сельских храмов, оказавшихся без настоятеля. В этой ситуации я склонялся поехать куда-нибудь и служить, но близкие мне люди убедили, прежде чем принять решение, съездить на Залит, благословиться у отца Николая. Я поехал, надеясь, все-таки облегчить свою жизнь. Перед тем, как к батюшке войти, побеседовал с Татьяной Граян, (ныне схимонахиня Николая), с Валентиной Васильевной, которая теперь монахиня Иоанна, рассказал им немножко, с чем приехал. К батюшке вошел, начал рассказывать, говорю: «Не знаю, батюшка, как поступить, может строить храм на новом месте?» Он, даже не дослушав, говорит: «Конечно, строить». Я говорю: «Благословите батюшка». Старец благословил, я вышел. Валентина Васильевна спрашивает: «Что батюшка сказал?» Я: «Батюшка сказал строить». — «А ты хоть ему сказал, что есть другая возможность?» Я говорю, что не успел. — «Иди еще раз». Я повторно подхожу. Говорю: «Вот, батюшка, так и так, есть возможность уже построенный храм взять и окормлять вдовствующий приход, где нет священника». Он мне опять: «Строить». Я, как волю Божию, это воспринял. Начали мы потихонечку строительство. Первый год посвятили сбору материала. В минувшем году уже укрепили фундамент. В эту зиму лес заготавливаем. На будущий год, если Бог даст, будет деревянный храм.

Людмила Ильюнина: Батюшка, а в храм на проспекте Стачек вы попали тоже по благословению старца Николая?

Отец Александр: Тоже. Наталия Александровна Лукина ездила к старцу. Она о священнике просила. Меня поначалу сюда прикомандировали по-совместительству. Митрополит оставил меня настоятелем храма Державной иконы Божьей Матери при интернате. А не так давно совместительство поменялось наоборот. Приехал новый настоятель, и я стал там совместителем, а здесь — настоятелем.

Людмила Ильюнина: Батюшка, тут — в храме св.пр. Иоанна Кронштадтского собрались ваши духовные чада, те, кто с вами из храма в храм переходят?

Отец Александр: Основной костяк, конечно, они составляют. Постепенно кто-то убывает, а кто-то прибывает.

Но уже сложился приход и из местных людей. Настоящий, крепкий, он собрался еще во время строительства.

Людмила Ильюнина: Вы думаете, вам по силам будет здесь же построить большой храм в честь Святых Царственных Мучеников, ведь это так трудно?

Отец Александр: Честно говоря, очень многое тут держится на энтузиазме одного человека — Натальи Александровны Лукиной. Если она «не иссякнет» в своем служении, то сработают и те связи, помощники, которые за эти годы, что она руководит строительством, появились. Но теперь задача еще более сложная, чем была.

Людмила Ильюнина: В этом районе нужен большой храм, здесь — в храме св. пр. Иоанна Кронштадтского верующие уже не помещаются, а чем дальше — тем больше будет прихожан, потому что некоторые еще не знают, что вы здесь. Есть какие-то сроки строительства нового храма?

Отец Александр: Сроки уже все просрочены, мы их каждый год продлеваем. Проекта, рабочих чертежей большого храма пока нет. Есть рисунок.

Людмила Ильюнина: Вы все-таки, в основном занимаетесь тем храмом, который у вас в области, в Сологубовке?

Отец Александр: Да, я изначально, как только меня сюда командировали, Наталье Александровне сказал, что мне не по силам строить два храма.

Людмила Ильюнина: Батюшка, ваши прихожане все же особо почитают святых Царственных мучеников.

Отец Александр: Да. Причем многие из них стали это делать еще до меня и меня уговаривали. Так даже было.

Людмила Ильюнина: А в чем это сугубое почитание, выражается?

Отец Александр: Акафисты регулярно читаем. На каждом отпусте поминаются имена святых Царственных страстотерпцев.

Людмила Ильюнина: Известно, что по воскресеньям, после литургии, ваши прихожане паломничают в Петергоф на развалины Собственной Дачи, где родился Цесаревич Алексей, и читают там акафист. В прошедшее воскресенье мы получили из музея Петродворца радостное известие: принято решение восстановить Собственную Дачу к 2005 году, когда будет отмечаться 300-летие Петергофа, и уже прописано, что это будет подарком городу. На Петергофской даче намереваются сделать музей Царской семьи.

Людмила Ильюнина: Мне приходилось слышать о ваших непростых отношениях с митрополитом Владимиром и именно в связи с Царственными мучениками.

Отец Александр: Кто прошлое помянет, тому глаз вон. В последнее время мы почти и не встречаемся. Общаемся только молитвенно, на расстоянии. А когда встречались — замечательные складываются отношения. Он меня журил по-отечески, а мне это для приобретения смирения было как раз необходимо. Владыку Владимира, я, грешный, конечно, иногда расстраивал своими поступками. Но иногда он оставался мной доволен. Например, был такой случай. Он меня в очередной раз журил: «Отец Александр, что ты за человек такой? Все куда-то суешься, за дешевой популярностью бегаешь. Сколько же в тебе тщеславия, гордыни, самомнения, самолюбия! Это ведь тщеславие заставляет тебя книжки писать и соваться, куда не просят…» Я все выслушал и говорю: «Владыченька, Вы — единственный человек, который видит меня таким, каков я есть на самом деле.
Действительно, я никчемный человечишко — и тщеславия, и гордыни, и прочих грехов во мне пруд пруди. Все это вы мне правильно сказали». И владыка, кажется, остался доволен моим ответом.

Людмила Ильюнина: Канонизация Царской семьи состоялась, написаны богослужебные тексты, мы читаем акафист, но необходимость покаяния остается?

Отец Александр: Вина русского народа перед Царем до сих пор остается на нас. До нужной степени осознания, кем был для нас Царь, чем мы ему обязаны, и как перед ним виноваты, мы еще далеко не доросли. Ведь Царь на царство венчается. То есть, как жениха и невесту венчают, так Царь со страной венчается.

Так вот, когда мы сейчас ходим на всякие выборы, и многие, даже монархически настроенные люди говорят, что надо, мол, на вещи реально смотреть. Монархии сейчас нет и надо выбирать тех, от кого меньшее зло. Так мы проповедуем совершенно ошибочное представление. Если вспомнить таинство браковенчания и помазывания на царство, то это можно знаете с чем сравнить такое положение? Разлучили насильственно мужа с женой, и каждому из них порознь говорят: «Конечно, было бы лучше, если бы вы были вместе, вы друг друга любите. Но данность такая, что вместе Вам сейчас быть явно не получится. Поэтому, на-ка, ты поживи пока с этим, а ты поживи пока с этой». И люди думают, если они по-настоящему любят, разве станут жить с кем-то? Или они скажут: «Не надо нам никого, только с ним»! Или: «Только с ней»! Вот, когда русский народ дозреет до того состояния, когда скажет: «Не надо нам никаких президентов, депутатов, только -Царя». Вот тогда обильно прольется благодать Божья над нами грешными. Но к этому осознанию через покаяние нам еще идти и идти.

Людмила Ильюнина: Наша история именно этому учит. Еще при Государе Николае Александровиче Россия уже прошла «эксперименты с Думой». Этот путь уже испробован и известен результат.

Отец Александр: Ко мне один человек как-то приходил просить благословение на участие в избирательной кампании в Государственную Думу. Я ему говорю: «Милый, как ты считаешь, человеку нужно две головы, чтобы думать? Легче будет двумя головами думать? Две или три головы — это у Змея-Горыныча, а человеку одной достаточно». А он говорит: «А как же при Царе же еще была Государственная Дума». «Вот, — говорю, — они и надумали — пока ее не было, худо-бедно жили. Как они появились — грянул гром». То есть, даже царская Дума больше повредила, чем пользы принесла. На Руси от всяких этих Дум, сначала боярских, потом Государственных — народу одно горе.

До сих пор мы живем, строго говоря, без законной власти. Потому что монархию в России никто не отменял. Царь отрекся, значит, и монархию отменили. Ничего подобного. Царь отрекся от себя, от своей власти, в пользу сначала своего сына, а потом своего брата. Брат тоже от монархии не отрекался. Михаил Александрович сказал, что просто, в данных сложных условиях он не считает для себя возможным взять бразды правления. Поэтому желает собрать Учредительное собрание, которое выскажется за то, каким дальше быть правлению на Руси. Если собрание выскажется в пользу монархии, тогда он примет на себя бремя власти. Поэтому те лозунги, что мы видим в революционных фильмах: «Вся власть — Учредительному собранию», это нелепость. Собрание это для того и собиралось, чтобы учредить, какой быть власти дальше. А ему не дали. До созыва этого собрания было установлена власть временная. Правительство, которое потому и называлось Временным. А у него власть вырвали бессовестные люди, и, по сути, мы до сих пор так беззаконно и живем.

А при этом ожидаем какой-то законности, какого-то порядка. Откуда им взяться, если в глубине жизни беззаконие?

Людмила Ильюнина: Простите, отец Александр, а как же всенародно избранный президент?

Отец Александр: Вы меня хотите с Путиным поссорить? «Всенародно избираемы президенты» — тоже беззаконие. Да простят меня Борис Николаевич с Владимиром Владимировичем, но это так, хотя я и молюсь о «богохранимой стране нашей, властех и воинстве ее», но о властех, не как Богом данных, а лишь Богом попущенных. Я это совершенно серьезно говорю и понять это очень просто: для того, чтобы законно ввести в стране институт президентства, нужно сначала законно упразднить институт монархии. А этого как раз и не было. Кто, где и когда решил, что лучше для России управляться Президентом, чем Царем?

Людмила Ильюнина: Но Царя же нет.

Отец Александр: Вот и беда, что его нет.

Людмила Ильюнина: А где же его взять и как?

Отец Александр: Прежде, чем думать, где и как взять, нужно очень серьезно подумать, как его заслужить и удостоиться. Где и как взять — это уже второстепенный вопрос. Первый и главный вопрос, над которым надо думать — как заслужить Царя? Я уже говорил, что считаю монархию наилучшим образом правления — вот именно поэтому требуется особое рвение к тому, чтобы управляться наилучшим образом. А вы посмотрите на окружающую жизнь — есть ли у нас такое рвение?

Людмила Ильюнина: Увы, нет и в помине. Но, ведь можно и с другой стороны вопрос решать — сначала вернуться к «наилучшему образу правления», а потом, с его помощью, легче будет и другие стороны жизни наладить. Многие русские патриоты высказывают именно такую точку зрения — ратуют за реставрацию монархии в России. Что вы об этом думаете?

Отец Александр: Позвольте мне ответить этим ревнителям не своими словами, а цитатой из Ивана Александровича Ильина. У него в «Наших задачах» есть место на эту тему. «Мне приходилось встречать людей, непоколебимо уверенных в том, что стоит в России „провозгласить монархию“ — и „все пойдет гладко и станет все на место“. Слушаешь таких людей и удивляешься: для них история как будто не существует. Ведь монархический строй не может, что называется „повиснуть в воздухе“, необходимы по крайней мере две предпосылки, две основы: во-первых, — верное монархическое строение души в народе, которое можно было бы точнее всего выразить словами: надо уметь иметь Царя; и, во-вторых, необходимы те социальные силы, которые понесли бы богоданного Государя — преданностью, верностью, служением, честью, честностью и, в особенности, тем правдоговорением пред лицом Государя, которое необходимо ему самому как „политический воздух“. Имеются ли эти предпосылки в России? Россия ведь имела счастье быть монархией и почему-то развалилась… Почему? Не оттого ли, что монархизм карьеры вытеснил монархизм служения? Что же, дело с тех пор усовершенствовалось? И притом значительно? Научились ли русские люди иметь Царя? Или опять предадут его за свой частный прибыток на растерзание? — Вот о чем следовало бы подумать „провозлашателям“. Монархия должна быть подготовдлена религиозно, морально и социально; иначе „провозглашение“ окажется пустым словом…»

И.А.Ильин написал эти слова полвека назад — в 1952 году. Но, думаю, они и сегодня злободневны, как многое, написанное им. И сегодня «дело значительно не усовершенствовалось» и русские люди несильно похорошели. Есть ли сегодня «верное монархическое строение души в народе»? Научились ли русские люди иметь Царя и, как должно, служить ему? Очевидно, что нет. Вот потому то мы и не заслуживаем еще счастья управляться наилучшим образом.

Людмила Ильюнина: Может быть, Господь ждет, что русский народ еще раз на опыте убедится, что ничего хорошего из подражаний западным образцам не выходит. И, наконец вернется к «русской идее».

Отец Александр: Надо молиться, как молились русские люди в «смутное время», в 1613 году, чтобы Господь положил конец нестроениям.

Людмила Ильюнина: Действительноможно сравнить то время с нашим временем. А что нас ждет дальше — зависит от состояния народа в целом. Получается, все связано — и отношение к Государю, и отношение к истории, и то, что с нами сейчас происходит, и что нас ожидает.