 |
| Литературная газета | Виталий Третьяков | 23.12.2003 |
Цивилизация, а не география
Не буду вдаваться в детали, но очевидно, что даже географически Россия — это не совсем Европа: все-таки две трети нашей территории лежат в Азии. Кроме того, когда кто-то произносит слово «Европа», вряд ли ему в голову приходят виды Софии, Белграда или Петербурга. Наверняка Лондона, Парижа или Мюнхена. И уж точно не Москвы. В сознании и подсознании европейцев, даже многих политиков, Европа меньше самой себя как географического целого — это Западная Европа плюс еще что-то.
С неевропейскостью России вроде бы все ясно, но разве и сама Европа является более европейским образованием, чем мы? В общем-то, Россия и Европа равны в своей географической и политической неопределенности.
Например, является ли Европой Греция? Или Албания? Или Азербайджан?
Я даже не буду спрашивать, являются ли Европой центральноазиатские государства — бывшие республики СССР, ныне входящие, например, в Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Или Турция — член
НАТО, претендующая и на членство в Евросоюзе. Не странно ли, что мусульманская и немалая по размерам и численности населения Турция, большая часть территории которой лежит в Азии, при благоприятных обстоятельствах может реально войти в ЕС, а для христианской России такая возможность рассматривается как чисто теоретическая, да и то немногими?
Все эти географические странности суть не более чем политические предрассудки и политический снобизм. Ведь достаточно, например, вспомнить о Средиземноморье как субрегионе, являющемся одновременно и колыбелью европейской цивилизации, и местом перетекания Запада (Европы) в Восток и наоборот, чтобы стало понятно: Европа (и не только она одна) — это в первую очередь цивилизация, а не география.
Спор о том, является ли Россия Европой или нет, если есть еще охотники вести его (даже и те остроумцы, что оперируют термином «Азиопа»), бессмыслен, ибо ответ очевиден: Россия не только Европа, но и территориально большая ее часть, причем такая часть, которая, будучи расположена на Востоке, благодаря исключительно собственным усилиям сумела, во-первых, вестернизировать и христианизировать (то есть европеизировать) гигантские пространства от Урала до Тихого океана (и Аляску тоже, между прочим, передав ее затем другому протуберанцу Европы — США), во-вторых, фактически присоединить к Европе не только все эти сибирско-дальневосточные территории, но еще и все пространство Средней Азии, сегодня называемой Центральной.
Если бы не эта цивилизационная миссия, добровольно реализованная Россией (под именем Московского царства, Российской империи и Советского Союза), то сегодня, в условиях того, что очень сильно напоминает конфликт цивилизаций, у Европы, точнее, у евроатлантической цивилизации было бы гораздо меньше пространства для геополитических маневров, не говоря уже о том, что в сырьевом отношении она была бы почти полностью зависима от тех, кого столь нещадно и столь долго за пределами своих границ эксплуатировала и кого теперь боится.
Итак, есть Европа и есть европейская цивилизация, ставшая двести с лишним лет назад евроатлантической. И Европа (строго говоря, Западная, или классическая Европа) лишь часть ее. Так же как Россия и США.
Устаревшая логика
Когда сегодня что в России, что в Европе, что в США рассуждают о вариантах и условиях «вхождения», либо напротив, «невхождения» России в Европу, или шире — в число «цивилизованных стран», используют стандартный подход — логику движения из прошлого в будущее.
Вот пример такого подхода.
Двадцать лет назад Россия была «тоталитарной» страной с централизованной экономикой, а потому противостояла Западу (Европе), то есть была чем-то отдельным от него: не Западом и не Европой. Теперь Россия — страна с почти демократией и рыночной экономикой, но в силу исторических причин, а также из-за этого «почти» она еще не вошла в Европу. Завтра (в будущем), став до конца демократической и рыночной страной и попутно преодолев ряд собственных комплексов (прежде всего имперский) и чисто технических барьеров, Россия вольется в Европу.
Ущербность такого подхода я продемонстрирую серией вопросов, ответы на которые, на мой взгляд, очевидны.
Первый вопрос. Был ли «советский тоталитаризм» 60 — 80-х тоталитаризмом, то есть прямой противоположностью европейскому демократизму? Нет, не был. А если коснуться тоталитаризма сталинского (более раннего периода), то является ли он исключительным для Европы того периода феноменом? Тоже нет.
Второй. Был ли этот «тоталитаризм», скажем точнее — коммунизм, порождением русской философской мысли как «неевропейской»? Или Россия лишь временно сосредоточилась на своей «азиатчине», что и позволило реализовать классическую левую европейскую утопию в практике отдельного европейского государства? Думаю, именно так.
Третий. Была бы нынешняя Европа нынешней Европой без России (в том числе и вне конфликта с СССР — Россией в XX веке)? Нет.
Четвертый. Было ли разделение мира в XX веке по линии «капитализм (Европа плюс США) — коммунизм (Россия)» делением мира на Европу и Азию (или третий мир) или это было господство двух частей Европы (либеральной части и части коммунистической) над всем остальным миром? Господство через раздел этого мира на две глобальные сферы влияния? Конечно, второе.
Пятый. Заметила ли Европа, что в ходе этого господства (на основе некоего европейского общественного договора «Запад наш, Восток ваш») роль первого элемента (Запада) в этой глобальной паре «вражда — сотрудничество» плавно, но стремительно перетекла за океан — в США, за пределы Европы географической? Судя по всему, заметила. И это Европу «немного» тревожит.
Шестой. Если Россия откажется от своего имперского комплекса, нужно ли требовать, чтобы от аналогичного комплекса отказались, как минимум, США? Или еще и — внимание! — Евросоюз, осуществляющий сегодня, по крайней мере, цивилизационную экспансию из своего ядра — Западной Европы? Видимо, исключений быть не должно.
Теперь можно перейти к попытке формулирования правильного подхода к теме «Россия и Европа».
Сохранится ли Европа к концу XXI века?
Итак, взглянем на сегодняшнее положение дел в мире из будущего — из конца XXI века, например.
Что должно произойти в промежутке от 2004 года до 2100-го, чтобы Европа как географическое, политическое и цивилизационное целое сохранилась, чтобы это была доброкачественная сохранность, то есть Европа осталась бы европейской по населению (в ней жили бы внуки нынешних европейцев), а уровень и качество их жизни были бы не ниже, чем у остальных народов мира?
Можно предположить, что необходимым условием для достижения этой цели является сохранение определенной суммы лидерств Европы.
В каких областях необходимо лидировать?
Экономическая — производить больше, дешевле и лучше других.
Политическая — европейская политическая модель (демократия) должна оставаться эффективнее других моделей и быть привлекательной для других стран и народов.
Научная — уметь делать то, что не умеют другие.
Моральная — необходимо демонстрировать если не преимущество, то хотя бы притягательность для других собственных кодифицированных и реальных норм поведения.
Демографическая — нужно, по крайней мере, не терять относительно других численность своего населения.
Информационная — европейская точка зрения должна быть если и не убедительней, то хотя бы лучше представлена в мире, чем иные.
Военная — лидерство здесь необходимо либо как снятие проблемы отсутствия лидерства в остальном (компенсаторная функция), либо как способ навязывания своего лидерства (экспансионизм), либо как возможность реальной защиты от агрессивной среды (охранительная функция). Военное лидерство, таким образом, не только полифункционально, но и амбивалентно. Оно может быть и конструктивным, и деструктивным как для тех, кто им обладает, так и тем более для других (в отличие, например, от морального или даже экономического лидерства). Думаю, операция США против Ирака очень ярко демонстрирует эту амбивалентность военного лидерства.
Теперь я рискну указать на реальное место сегодняшней Европы и отдельно США в иерархии глобального лидерства.
В чем же сейчас лидирует собственно Европа? В чем США? И где их лидерство активно оспаривается или даже отвергается значимыми мировыми силами? И каковы здесь тенденции, проявившиеся к началу XXI века?
Европа в начале ХХI века является одним из экономических лидеров мира, но, во-первых, здесь с ней конкурируют, по крайней мере, США, Япония и Китай, а во-вторых, это лидерство, которое все больше и больше воспринимается (даже в самой Европе) как в какой-то степени «лидерство за чужой счет» либо «несправедливое лидерство».
Формально число государств, устанавливающих у себя политические режимы евроатлантического (демократического) типа, растет. Но, во-первых, одновременно и все стремительней растет число государств вообще. И из вновь созданных далеко не все демократические. Во-вторых, наличие демократических институтов совсем не равноценно собственно демократии. Являются ли демократическими государствами Пакистан, большинство латиноамериканских и африканских государств или, из вновь созданных, Узбекистан и Азербайджан? В-третьих, сама западная демократия находится в глубоком системном кризисе.
Во всяком случае, в области политической идеологии и практики, равно как в сферах морали, информации и военной, есть целые группы стран (Китай, Индия, ряд мусульманских стран), которые хотя бы потенциально уже готовы оспаривать лидерство даже США, не говоря уже о лидерстве собственно Европы.
Моральная же привлекательность США и собственно Европы безусловно и давно подорвана абсолютно эгоистичным поведением по отношению к внешнему миру, в том числе полномасштабным использованием политики двойных стандартов. Антиглобалисты ведут подробный реестр этих евроатлантических грехов.
Кроме того, ясно, что свое военное лидерство США используют (причем все чаще и чаще) не ради собственной безопасности, а ради экспансии (пусть не всегда очевидно военной), фактически ради доминирования без лидерства.
Теряя свое лидерство в мире по всем или почти всем направлениям, Европа и США не хотят отказываться от звания лидеров, что может достигаться лишь путем более или менее насильственного принижения других стран и народов, путем создания феномена «побежденных стран и народов». Несогласие с этой ролью приводит к публичному клеймению наименованием «страна-изгой». Результат — рост антиамериканизма, который еще не трансформировался в антиевропеизм, но близок к этому.
Тенденция, на мой взгляд, очевидна: собственно Европа теряет (или уже потеряла) свое лидерство почти во всем и там, где еще сохраняет его, достигает этого исключительно за счет партнерства-вассалитета с США.
Россия могла бы наблюдать за этим вполне равнодушно или даже радостно, если бы сама не являлась частью единой и родной и для Европы, и для США, и для России евроатлантической цивилизации.
Трехликий преемник
В конце 20-х годов XX века великий испанец и европеец Хосе Ортега-и-Гассет, откликаясь на исторические тенденции и интеллектуальные озабоченности того времени, писал о вырождении европейской цивилизации (под давлением освобожденных демократией масс) и о конце правления Европы в мире.
Веря в возрождение Европы (кстати, на путях европейской интеграции), временами он был весьма пессимистичен: «Конец правления Европы (на Земле. — В.Т.) не представлялся бы столь серьезным, будь у нее преемник. Но ждать его неоткуда. Нью-Йорк и Москва не обещают ничего нового. Это фрагменты европейского завета, которые в отрыве от остального утратили смысл».
Совершенно верно, что Нью-Йорк и Москва суть фрагменты европейского завета, но свойственный Ортеге, как и многим другим западноевропейским мыслителям, западноевроцентризм не позволял ни тогда, ни гораздо позже воспринимать европейскую цивилизацию во всем ее масштабе — в масштабе настоящего, а не суженного хотя бы и до широких границ послевоенного НАТО евроатлантизма.
Не вдаваясь в предысторию и детали, еще раз продекларирую то, о чем уже писал в статье «Что России нужно от США?» («ЛГ», ‹ 39, 2003), — трехсубъектность евроатлантической цивилизации в лице Евросоюза (когда-то Западной Европы), России и США. И эта трехсубъектность есть не благое пожелание (мое или России), не дипломатическая уловка тех, кто цивилизационно никогда в Европе не находился (но случайно в ней оказался географически), а исторический факт.
Вторая половина ХХ века — на сегодняшний день это безусловно высшая точка в истории правления Европы миром. И лишь в последнее десятилетие этого века (осень 1991 года — распад СССР, осень 2001 года — атака исламистских фундаменталистов на США) господство евроатлантической цивилизации на Земле стремительно пошло на спад.
Казалось бы, можно с печалью смотреть на то, что единая Европа (а историю этого единства можно вести и от античных времен, но от крещения Руси точно) большую часть своего существования немалую, а порой и основную энергию тратила на соперничество, конфронтацию и войны внутри себя. Но с другой стороны, этот конфликтный дуализм Европы был двигателем ее внутреннего (и ускоренного по отношению к другим цивилизациям) развития. Именно он позволил Европе развиться до такой степени, что постепенно именно она стала распространять экспансию своей цивилизации на остальной мир, а не наоборот.
Таким образом — вспомним вроде бы проклятый для Европы «раздел», — именно этот раздел на Восток (Россию) и Запад (Западную и Средиземноморскую Европу) стимулировал процветание и прогресс Европы на протяжении последних семи веков. Единство и борьба двух противоположных европейских начал, окончательно оформившихся в XX веке как русский (впрочем, не только русский) коммунизм и западный либерализм, одинаково рожденных в европейской школе политической мысли, делали евроатлантическую цивилизацию самой конкурентоспособной на планете!
Идейный вакуум, возникший внутри евроатлантической цивилизации вследствие непродуманного уничтожения коммунизма, не может быть заполнен ни социал-демократизмом, ни даже вроде бы набирающим силы, но все еще слишком карнавальным антиглобализмом. То, что массово заполняет сегодня пространство, освобожденное в европейской цивилизации после краха коммунизма, есть, конечно же, ислам.
Может быть, это и неизбежно. Может быть, из этого и родится новая планетарная идеология как предтеча новой глобальной (шире, чем европейская) цивилизации. Может быть. Но Европа тогда действительно исчезнет как самостоятельная цивилизация.
Разумеется, она будет сопротивляться. Иначе не бывает. Но как и где будет рождаться энергия для сопротивления и нового развития Европы, если у нее уже нет внутреннего двигателя — собственной внутрицивилизационной конкуренции?
Только признание факта трехсубъектности евроатлантической цивилизации (как законного преемника) и дальнейших действий в рамках этой модели позволит Европе ХХI века (то есть Евросоюзу, России и США) сохранить и свою идентичность, и свой собственный (в рамках европейских ценностных установок) прогресс, и свое лидерство в мире.
СШЕ и США
Нынешнее политическое развитие собственно Европы, безусловно, идет в направлении того, что еще в начале XX века многие определяли как Соединенные Штаты Европы (СШЕ). Отношение к этому тогда только нарождавшемуся новому государственно-политическому феномену было разным, но в целом все более и более позитивным.
В двухполюсной системе второй половины XX века СШЕ могли играть самостоятельную роль в отношении каждого из полюсов, тяготея, естественно, к первому. Сейчас же мир упростился объективно, а субъективно (правда, уже после 11 сентября 2001 года) американский президент потребовал еще большей определенности, произнеся, видимо, сам того не подозревая, слова, которые были очень популярны в 30-е годы в сталинском СССР: «Кто не с нами, тот против нас».
На пике своего могущества, с которого в любую сторону только один путь — к утере этого могущества, США, желая максимально долго балансировать в позиции единственной мегадержавы, нуждаются не в диссидентах или фрондерах, пусть и близких по идеологии, а в абсолютно преданных союзниках. И к Соединенным Штатам Европы отношение есть и будет только таким. Но и это положение СШЕ как верных союзников США двусмысленно. При очевидном геополитическом эгоизме американцев, при безусловно обострившемся противостоянии между Севером («золотым миллиардом») и Югом, при неизбежном наращивании противодействия политике глобализации и возникновении на базе этого рано или поздно Антиглобалистского Интернационала, с которым, конечно же, будут заигрывать европейские интеллектуалы, Соединенные Штаты Европы неминуемо окажутся между молотом США и наковальней Юга, то есть окажутся предпольем американской имперской крепости с соответствующими последствиями в случае обострения конфликта. Пока мы видим лишь авангардные бои этого будущего конфликта — в Израиле, в Турции, в Индонезии и в Чечне (последнего упорно не хотят признать западноевропейцы и американцы).
Но оторваться от США и просто сблизиться с Югом Европа не может — она перестанет быть самой собой. Не подходит классической Европе и слияние с Россией (даже путем ее включения в Евросоюз). Европа боится, что не Россия растворится в Евросоюзе, а Евросоюз в России.
В этих условиях Европа избрала странный путь размывания своей самости: с одной стороны, она все больше и больше абсорбирует в себе неевропейское население (даже стесняясь теперь продекларировать христианские основы своей цивилизации), с другой, пользуясь ослабленностью России, расширяется путем включения в себя все новых и новых членов, будто пытаясь наверстать «потери», понесенные ею в результате ялтинско-потсдамских договоренностей. То есть борется с прошлым противником по «холодной войне» и по горячим войнам
XVIII-XX веков. По сути, возрождая уже бесплодное русско-европейское противостояние прошлых столетий, противостояние за доминирование внутри евроатлантической цивилизации. Но зачем? Ведь ценность этой цивилизации Россия уже приняла (напоминаю — официально с 1975 года, а фактически — намного раньше).
Причины внутреннего недоверия в треугольнике евроатлантической цивилизации между ее субъектами США, Евросоюзом и Россией можно разбирать долго. Но какой в этом резон?
И какой резон в том, что сегодня, когда Россия безусловно отказалась от попыток какой-либо эксплуатации внутриевропейских противоречий и конфликтов, Европа и США продолжают эксплуатировать противоречия на постсоветском пространстве и антирусские настроения на нем? Разве сегодня Россия поддерживает североирландцев против Англии? Сепаратизм басков? Корсиканцев? Или левых радикалов и исламских фундаменталистов во Франции, Италии, Германии? Но почему всюду на постсоветском пространстве классическая Европа и ее институты так или иначе поддерживают всякие антирусские (антироссийские) настроения и действия? И чеченский сепаратизм. И безобразное положение с русскими негражданами в Прибалтике. И вообще все, что действует и говорит против России в Грузии, Молдавии, на Украине — где угодно.
Почему Европа совершенно игнорирует тот факт, что русские сегодня являются крупнейшей разделенной нацией на континенте? И по одной этой причине нуждаются скорее в поддержке, чем в противодействии?
Мы никогда не вырвемся из уз этой прошлой политики, пока все европейцы (из Европы, США и России) не поймут, что интересы выживания евроатлантической цивилизации требуют чего-то существенно большего, чем процветания только США и Евросоюза, а также бесперебойных поставок русского газа и нефти на Запад в совокупности с укреплением прозападных сил на постсоветском пространстве. Эти интересы требуют осознания единства всей, а не всей, но без России, евроатлантической цивилизации. И единственная формула этого единства: Евросоюз плюс Россия (Российский союз) плюс США.
Стратегия единства
Но во что конкретно эта формула должна развернуться, чтобы не остаться лишь провозглашаемым, но не реализуемым лозунгом? У нас очень много говорят о снятии визовых ограничений для граждан России для поездок в страны Евросоюза. И этот чисто технический момент выдается чуть ли не за высший смысл российско-европейского единства.
Нет, Шенген не главное, а третьестепенное в единстве евроатлантической цивилизации. У царской России не было проблем с Западной Европой относительно поездок русских граждан за границу, но это не помешало начаться Первой мировой войне. Между США и Евросоюзом сегодня нет единого визового пространства, но это не значит, что завтра между ними начнется военный конфликт.
На мой взгляд, стратегия единства Евроатлантической цивилизации (ЕАЦ) перед лицом внешних и внутренних угроз и вызовов, бросаемых ей сегодня историей, должна включать в себя в общих чертах как минимум следующее:
1. Признание и документальная фиксация единства и трехсубъектности евроатлантической цивилизации путем подписания Евросоюзом, Россией и США Евроатлантической Хартии и создания Евроатлантического Союза (ЕАС). В Хартии должны быть зафиксированы главные из следующих ниже положений.
2. Признание единства евроатлантической цивилизации на основе принципов:
— христианской культурной и цивилизационной традиции;
— демократии и ответственного — в интересах всей евроатлантической цивилизации, ее отдельных стран и народов, ее граждан — использования института гражданских и демократических прав и свобод;
— отказа от силового способа разрешения внутренних (внутрицивилизационных) конфликтов и недобросовестной конкуренции во всех областях и сферах, включая идеологическую;
— признания исторического лидерства и высшей исторической ответственности трех главных субъектов евроатлантической цивилизации — Европы (Европейского союза), России (Российского Союза), Америки (Соединенных Штатов Америки), в том числе ответственности трех главных субъектов ЕАЦ за исторически вверенные им канонические территории;
3. Учреждение Евроатлантической Ассамблеи (предпарламента) ЕАС, работающей на постоянной основе, в числе главных задач которой будет разработка Конституции ЕАС; создание коллективных институтов, необходимых для соблюдения общих интересов «новой Европы» до принятия Евроатлантической Конституции; неизбежная ликвидация устаревших международных организаций и структур, не отвечающих интересам сообщества как единого целого и до сих пор функционирующих на ее территории.
Утопия?
Первой реакцией на подобную стратегию — и я это прекрасно понимаю — станет иронический отзыв: «Утопия!»
"Разве?" - отвечу я. Все основные международные институты современного мира были созданы 50−60 лет назад. И большинство из них, как мы видим и знаем, безнадежно устарело. Ни одна система международных институтов не просуществовала более полувека (чаще всего — менее), а после разрушения перестраивалась, причем довольно кардинально, с учетом нового баланса сил. Но случалось это всякий раз после субрегиональных или даже мировых войн. Неужели и сегодня нам нужно ждать этого стимула?
Именно страны евроатлантической цивилизации продемонстрировали свое лидерство в среде других государств, помимо прочего, через способность к интеграции. Так возникла Большая Россия (Российская империя, Советский Союз, Российская Федерация). Так же — Соединенные Штаты Америки. Так же — интегрировавшись позже своих младших цивилизационных собратьев (или сестер) — Европейский союз. Случайно ли это? И есть ли резон отказываться от исторической тенденции, которая до сих пор обеспечивала и сохранность трех главных субъектов евроатлантической цивилизации, и их экспансию, и их единство, пусть не всегда формально фиксировавшееся?
Впрочем, если есть иной, «менее утопичный» план решения внутренних евроатлантических проблем и конфликтов, я с удовольствием с ним ознакомлюсь. Пока же все мы знакомимся лишь с бессмысленными и бесперспективными в рамках евроатлантической цивилизации контриграми США и России вокруг Грузии, между Россией и Евросоюзом вокруг Молдавии или Калининграда. И это в то время, когда и Вашингтон, и Брюссель, и Москва в один голос твердят о гигантской угрозе международного терроризма, исходящей извне евроатлантической цивилизации. Мелкие внутренние дрязги на фоне громадной (и общепризнанной) общей опасности!
Я, впрочем, уверен, что именно к созданию Евроатлантического Союза дело, в конце концов, придет. Просто после того, как США либо надорвутся под бременем мирового господства, либо затеют для его сохранения слишком большую войну.
Последняя оговорка
Все боятся конфликта цивилизаций, а данный план вроде бы подталкивает к нему. Упрек ложный.
Цивилизационные различия очевидны, и их конфликта в глобализированном мире не избежать. Собственно, мы его уже не избежали. Но одно дело — ждать, когда этот конфликт разразится во всем своем масштабе и неизбежно приведет к отторжению от евроатлантической цивилизации части ее территорий, а другое дело — сохранив лидерство этой цивилизации, предложить всем остальным крупнейшим субъектам мировой политики новые, совместно и демократично разработанные и продуманные правила игры. Если кому-то нравится, что значительная часть европейцев и американцев радуется, когда террористы в Чечне убивают граждан России, а часть русских и европейцев (да, и европейцев) довольны, что 11 сентября 2001 года американцам показали, что они уязвимы, то мне нет.
Именно потому, что евроатлантическая цивилизация расколота внутри себя. А значит, рано или поздно будет и разрушена извне.
