Четыре вызова для современной России

Только что прошедшие выборы в Госдуму высветили несколько проблем, в решающей степени определяющих нынешнюю общественно-политическую ситуацию в России, по большей части получающих, увы, все более и более неверную интерпретацию. Не будем говорить о явном поражении коммунистов. Откровенная торговля интересами народа, которой все последние годы с упоением предавались руководители АОЗТ «КПРФ», не могла не сказаться. Но что касается так называемого поражения либералов, по поводу которого, как по команде, забились в истерике либеральные СМИ и не устают торжествовать наши патриоты всех оттенков, то это поражение все же носит по большей части виртуальный характер.
Избиратель, в который уже раз, и с каждым разом все более определенно, свидетельствует на выборах о своем решительном неприятии либерализма со всем набором его так называемых «базовых ценностей». Псевдоправые партии набирают все меньше голосов. Между тем либералы продолжают уверенно контролировать главные рычаги власти, включая контроль над правительством и СМИ. Более того, с присущей им изощренно-извращенной логикой либеральные «эксперты» призывают ныне «уравновесить» новый состав Думы еще более либеральным правительством и при этом говорят, что политическая система России постепенно приобретает черты парламентской республики. Поистине, высокое достижение демократической мысли!
Говорят также о том, что выборы показали полную управляемость общества, полный контроль власти над ситуацией в стране. Между тем реальная картина жизни самой страны заставляет усомниться в этом. Спору нет, кремлевские политтехнологи в очередной раз продемонстрировали виртуозное владение избирательными технологиями, и мы вправе с уверенностью утверждать, что В. Сурков со своей командой — настоящий король виртуального мира. Однако народная мудрость свидетельствует, что преобладание виртуальных одежд на короле рано или поздно приводит к тому, что находится тот самый мальчик с девственным сознанием, который, в силу своей дикости и неразвитости, не смотрит телевизор. И тогда. Словом, сказку все читали и хорошо помнят, что было дальше.
Приблизились ли наши власти после блестящей победы на выборах проправительственного блока «Единство» к решению реальных проблем, стоящих перед страной? Ответ — взрыв у «Националя», в двух шагах от Кремля, очередная авария на шахте, люди, деловито роющиеся в урнах на Киевском вокзале (ведь бывшие когда-то нормальными людьми!), поголовное и дичайшее пьянство в деревнях, эпидемия наркомании и СПИДа, вымирание народа и многое другое. Если все это называется «стабильность», то, может, лучше хаос, только чтобы бомбы не взрывались, не гибли люди на производстве, и народ питался дома, а не на помойках? Воздушный шарик виртуальных технологий сразу же лопается при малейшем соприкосновении с реальностью. И обнажается звериный оскал повседневности, со страной, уверенно двигающейся в пропасть. Если «стабильность» — это стабильность холодеющего трупа, то, может, лучше, чтобы организм зажил, и тело как-то задергалось?
Говоря о «стабилизации», о достаточно условно-виртуальном росте экономики (вспомним, насколько она упала по сравнению хотя бы с Советским Союзом 1991 года), о растущей поддержке народом власти (достигаемой с помощью пресловутых «технологий»), не следует забывать об общей тенденции регресса, истощения основных производственных ресурсов и духовных сил народа, очевидной для всякого, живущего в реальности, а не за барвихинским забором. Стабильность и относительное спокойствие на поверхности социума не должны обманывать, ибо внутри социального тела многострадальной России зреет последний и решительный хаос. Бациллы регресса, регрессивного развития выедают социальное пространство, на которое опирается власть, и спокойно стоящая, давно одолевшая всех внутренних врагов и конкурентов, она в один прекрасный момент рискует провалиться в пропасть.
При этом для нынешней российской власти характерна принципиальная беспроектность, не только полное игнорирование реальной картины происходящего, но и пренебрежение языком и стилем. Власть не имеет не только четкой и системно разработанной идеологии, но, что еще страшнее — ни языка, ни стиля, ограничиваясь использованием лишь ничего не выражающих клише какого-то расплывчатого «патриотизма вообще», «державности вообще» и т. д., вырванных из реального контекста исторической традиции, исторического созидания и превращенных во вполне условные и мало что значащие ярлыки. Необычайно характерна в этой связи одна из рекламных картинок, развешанная во время предвыборной кампании во всех вагонах метро (реклама проправительственной партии «Единство»). На ней изображены контуры нынешней (усеченной) России, заполненные портретами исторических деятелей, имеющих отношение к нашей стране, в частности, таких антагонистов, как Сталин, Солженицын и т. п. На этом примере отчетливо видно, что политтехнологов, выполняющих заказ властей, идеология и проектность не интересуют в принципе; основная черта этой «политики» — поистине постмодернистская эклектика и беспринципность. Все нацелено на чисто «прагматический» результат. На фоне вышеописанных процессов виртуальная победа на выборах рискует так и остаться виртуальной, ибо государство, с роковой закономерностью теряющее страну, само становится все более условным, постепенно перемещаясь в ширящуюся область неопределенности.

Между тем явным вызовом для полностью беспроектной и безъязыкой российской власти является не только внутренний кризис в стране, из которого не видно выхода, но и развитие международной ситуации. И здесь следует говорить о четырех главных вызовах современности, о четырех глобальных мировых проектах, каждый из которых выстраивается вокруг вполне конкретного и определенного духовно-сакрального ядра (словосочетание, лишь в страшном сне могущее присниться королям политической рекламы со Старой площади).
Первый из этих вызовов, конечно же — вызов глобализации, в качестве главной мировой тенденции нависающей ныне над всем миром, над всеми уголками Земли — от природных пустынь Африки или Австралии до урбанистических джунглей Северной Америки и Европы. В основе этого глобального миропропекта — вполне определенного рода философия и вполне определенного рода духовность. Один из главных идеологов глобализации Дж. Сорос сформулировал суть этой философии, пожалуй, наиболее емко и выразительно: «Мы должны добиться такого статуса для веры в собственную погрешимость, который обычно отводится вере в абсолютную истину». Истины нет; абсолюта нет; и единственно подлинно абсолютное значение приобретает принцип всеобщей относительности. Стало быть, нет и Бога и высших ценностей. Это очень серьезный философский тезис, имеющий для глобалистов ключевое онтологическое и мироустроительное значение. Звериный оскал мира, построенного без высших ценностей, поджидает нас все чаще то тут, то там, например, в Косово, где руками албанских исламистов уничтожены уже многие десятки православных святынь, или во всех уголках информационного пространства, забитого штампованной пошлятиной, в Западной Европе, из которой выведена в теплые края большая часть обрабатывающей промышленности и т. д. и т. п.
Главный проект глобалистов, о котором достаточно откровенно проговариваются такие его идеологи и архитекторы, как З. Бжезинский, это управляемая мировая война цивилизаций, искусственно разжигаемая на этноконфессиональной почве, в ходе которой должны быть уничтожены традиционные культуры, включая их основные раритеты (вспомним печальную судьбу уникальных памятников из багдадского музея), стерта историческая память, и мир заселен политкорректными «общечеловеками». Отсюда особое значение, придаваемое миграции, сознательному перемешиванию народов.
Другой глобальный миропроект, последний всплеск которого — странная война в Ираке — претензии пуританско-кальвинистского фундаментализма, американского традиционализма и мессианства на выстраивание мировой империи. Буш, наверное — последний американский президент, столь откровенно, с такой фанатичной убежденностью говорящий о крестовых походах и обильно политых нефтью библейских ценностях. Непосильное «бремя белого человека», человека пусть ослабленной и суррогатной, основанной на ереси, но все же изначально христианской культуры, несущего свой тусклый и гаснущий свет народам мира, бремя неудобоносимое и с трудом волочимое американской военной машиной и экономикой — несбыточная мечта последнего романтика с лицом техасского скотовода и незамысловатым сознанием честного парня из простой семьи тружеников американской «нефтянки», по странному стечению мировой игры временно засевшего в Белом Доме. Они рулят почти что уже без него. Сколько еще продержатся они, судорожно пытаясь припасть губами к живительному источнику нефти — этой крови современной экономики? Хватит ли сил на пресловутый технологический рывок, без которого им явная хана? И самое главное: каковы запасы прочности у виртуальной оболочки долларового пузыря, к которому подвешена вся вышеописанная конструкция и который раздут уже до неимоверных размеров?
Третий откровенный вызов, бросаемый неимоверно ослабленной и дышащей на ладан России — это вызов Европы, этого гнезда глобализма, в лице своих лучших представителей, вопреки порожденной Европой же магистральной тенденции «постистории», судорожно цепляющейся за осколки собственной традиции. Наиболее дальновидные люди Западной Европы, прозревая глобалистическое будущее с его стиранием границ и индивидуальных черт культур и народов, пытаются спасти свое воспоминание о христианском прошлом Европы и видят источник нерастраченных духовных энергий в России. Таковы некоторые люди в Ватикане. Однако эти последние христиане Запада неимоверно далеки от христианского смирения и покаяния за содеянные грехи. Вряд ли в их сознании присутствует правильное понимание истоков того духовного тупика, в котором ныне оказалась Европа. Почти нет людей, отвергающих наследие секулярного гуманизма, и движение на Восток осуществляется ими не со смирением перед духовной мудростью и высотой подвига восточных отцов, но с привычным пафосом завоевателей. Темная страна, плохо владеющая своими духовными сокровищами и не ценящая своих святых, должна быть завоевана и окультурена стройными отрядами отцов-иезуитов; для этого Ватикан упорно продвигает своих миссионеров в исторически православную страну и открывает здесь свои епархии. Папизм, в который уже раз, стремится завоевать Россию, раньше, чем он сам будет демонтирован хозяевами секулярной глобалистической Европы.
Наконец, четвертый, самый страшный, вызов, нависающий над Россией — это вызов радикального ислама. Радикальный исламизм, сочетающий самые передовые западные технологии с самыми темными и архаическими духовными и психотехническими практиками, — излюбленное оружие глобализма и во многом — детище западных спецслужб, порождение темного гения закулисных игроков, рвущихся к мировой власти; но значит ли это, что у пресловутых «воинов Аллаха» нет и не может быть своей игры? Разве не очевидно стремление радикальных исламистов, бьющих всегда в первую очередь по своим, объединить весь исламский мир под знаменами «чистого» ислама? Разве не выглядит неудержимым их неуемное стремление к завоеванию сначала России, за ней — Евразии, а затем — и всего мира? «На север, на север неистово рвется пропеллер» (Е. Головин). Радикальный исламизм — во многом порождение глобализма и любимая фигура в глобалистической игре, но разве не может сама эта сила использовать глобалистические механизмы в своих собственных, автономных, целях? Тут еще очень неясно: охотник поймал и держит на цепи выращенного им медведя или медведь давно уже волочет охотника туда, куда влечет его неистребимый звериный инстинкт? Весь вопрос — в степени и способах контроля. И даже если 11 сентября и волна «исламского» терроризма, прокатившаяся по всему миру — это дьявольская игра каких-то еще небывалых, надгосударственных, трансконтинентальных и многоуровневых спецслужб, то кто поручится, что здесь агенты на определенном этапе не «отвязались» от своих оперативников и не начали собственную игру? И, наконец. Как бы темен ни был духовный облик лжешахидов и вождей радикально-«зеленого» движения, где в Европе, в России или в Америке есть еще люди, готовые в таких количествах добровольно умирать за свою веру? Как бы там ни было, сейчас уже очевидно: политический ислам и ислам в целом — это мощнейшая сила XXI века, и его явная и упорная экспансия прежде всего на север, в Россию не может быть ни остановлена нами, ни перенаправлена, если мы не сумеем противопоставить этой силе столь же мощное и более чистое духовное начало. И здесь мы подходим к главному содержанию нынешнего российского кризиса, о чем отчасти уже говорилось выше.

Вышеперечисленные миропроекты, вызывающе нависающие над Россией, руководятся людьми, отнюдь не склонными измерять силу своего проекта бoльшим или меньшим количеством ровно нарезанной зеленой бумаги с портретом американского президента. То есть, разумеется (и это понятно), чем больше этой бумаги, тем лучше. Но цель любого миропроекта всегда трансцендентна, всегда превосходит задачу чисто сиюминутного, текущего земного мироустроения. У суррогатных исламистов, глобалистов и суррогатных христиан есть свой идол, отличный от Бога, от Господа Иисуса Христа. Но этот идол сам по себе — отнюдь не есть рынок с его набором материальных благ; никакое процветание, в том числе и материальное, невозможно без сверхценностей, за которые люди готовы были бы умирать. За деньги же и власть (важнейший рычаг любого проекта), а также материальные блага не умирают, а только убивают. И если Сорос и другие идеологи глобализма и неолиберализма упорно твердят о своем принципиальном неприятии высших ценностей, это (как мы видели) отнюдь не означает, что на место Бога и абсолютной истины не приходит никакой замещающий их суррогат, и как знать, какие еще темные духовные глубины, какие оккультные доктрины, придающие деятельности глобалистов столь мрачный и напряженный пафос, таятся за поверхностью, казалось бы, плоского и позитивного мышления! Про исламистов же и говорить нечего!
Между тем Россия с ее явно регрессивным развитием, с потерей духовного смысла жизни большинством людей, с эпидемией суицида (сублимированными формами которого являются наркомания и алкоголизм) с «естественным» вымиранием населения руководится по большей части людьми, совершенно искренне уверенными в том, что все, абсолютно все продается и покупается, что нет в самой личности сокровенных уголков, так связанных с высшим, трансцендентным началом, что их невозможно ни купить, ни продать. В силу этого современная Россия по большей части абсолютно беззащитна перед лицом вышеописанных вызовов, ибо в лице своей так называемой «элиты» принципиально отреклась от своей вселенской миссии, от той высшей истины, которую она на протяжении многих веков несла миру. Свет Третьего Рима, православной империи, открывающей и несущей миру вселенскую религию спасения, давно уже померк для плоских дельцов, захвативших руль государственного корабля, и может вызвать у них лишь циничный смех с высоты достигнутого «процветания». Несчастные пока еще не подозревают всей призрачности этого процветания, не ведают, что они-то и есть — в полном смысле — шлак мировой истории. Не имея за плечами собственного проекта, собственной идеологии и тех высших надмирных ценностей, ради которых лидеры страны имеют моральное право призывать народ к жертвам — нечего надеяться, что мировые игроки станут разговаривать с тобой на равных.
Если Россия все еще жива — то вовсе не благодаря циничным торговцам, готовым продать высший смысл в обмен на призрачные блага сиюминутного процветания, а усилиями тех безвестных подвижников, которые вопреки всему сохраняют в себе небесную память великой Империи, своим молитвенным подвигом удерживают на краю пропасти ее жалкое отражение — немощное и больное земное «царство».
Спасение России, вопреки преобладающему вектору современной истории, возможно лишь в результате ее чаемого возвращения к себе самой. Лишь признание так называемой «элитой» неизбежности возврата к вечным духовным ценностям Православия, реализация которых в истории и в повседневности только и сделала в свое время возможным столь долгое и успешное существование великой страны, может дать нам безумный шанс выжить в страшном апостасийном мире. Только постоянная готовность к жертве и самоотверженное отстраивание духовно-сакрального ядра альтернативного русского миропроекта, то есть православной Церкви как общины верных, живущих во Христе, может создать предпосылки к тому, чтобы имя России не было окончательно забыто. Перед лицом противостоящих нам опасностей это почти что уже невозможно, и Россия, по логике современной истории, скоре всего должна стать ареной борьбы конкурирующих мировых сил, противоборствующих друг другу миропроектов. Именно поэтому вера и упование, «упование вещей невидимых», надежда на чудо и милость Божию есть абсолютно необходимая основа все еще возможного исторического действия. Россия стоит у края пропасти, и не видно пути назад. Ей осталось последнее — полет над бездной.

2003 г., день памяти
преподобного Саввы Освященного.