 |
| НГ-Религии | Игумен Иннокентий (Павлов) | 17.12.2003 |
Внимание российских СМИ последнее время приковано к недавнему приезду делегации Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) и предстоящему визиту ее первоиерарха митрополита Лавра, впервые приглашенного Патриархом Алексием II. Но, к сожалению, никто из журналистов не оценил должным образом одно весьма важное заявление, связанное с начавшимися официальными контактами руководства РПЦЗ с Московской Патриархией. Среди подписавших его на первом месте стоит имя самого митрополита Лавра.
Речь идет о принятой 29 октября резолюции пастырского совещания Австралийской епархии РПЦЗ, в котором участвовали митрополит Лавр и член бывшей недавно в России делегации РПЦЗ архиепископ Австралийский и Новозеландский Иларион.
Наступило время для сближения
Данная резолюция опубликована 11 ноября на интернет-сайте «Православие. Ру», выпускаемом московским Сретенским монастырем. Несмотря на свою краткость, эта резолюция весьма содержательна, так что имеет смысл привести ее целиком.
«Мы, духовенство Австралийско-Новозеландской епархии Русской Православной Церкви Заграницей, собравшееся в среду, 16/29 октября 2003 г. в городе Сиднее под председательством правящего архиерея Преосвященного архиепископа Илариона и в присутствии Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей, Высокопреосвященнейшего митрополита Лавра и секретаря Архиерейского Синода, Преосвященного епископа Гавриила Манхеттенского, на обсуждение причин созыва предстоящего Всезарубежного пастырского совещания в городе Нью-Йорке высказали следующие мнения.
Мы, члены Русской Православной Церкви Заграницей, никогда не отделяли и не отделяем себя ни от русского народа, ни от Русской Православной Церкви, но находимся на основании указа # 362 св. Патриарха Тихона и его Синода во временном самоуправлении.
Мы считаем, что наступило время всем частям Российской Поместной Церкви для сближения и возвращения к принципам и духу Всероссийского Поместного Собора 1917−1918 гг. путем переговоров.
Ввиду того что со времени Всероссийского Поместного Собора прошло много лет, возникло много проблем, которые нужно тщательно изучить и возвратиться к каноническим нормам соборной церковной жизни. Мы считаем, что этот процесс должен происходить в духе истины, христианской любви и взаимопонимания.
Мы молим Господа Бога о успешной работе предстоящих Всезарубежного пастырского совещания и Архиерейского Собора для всеобщей церковной пользы».
Показательным здесь является удивительный на фоне современной российской церковной жизни трезвый тон документа. В нем отсутствуют избитые и вполне оспариваемые в случае полемики идеологемы («экуменизм», «сергианство»), столь характерные в последние десятилетия для РПЦЗ. Иерархи подчеркивают необходимость возвращения к принципам и духу Всероссийского Поместного Собора 1917−1918 гг. Если во время своего предстоящего визита в Москву митрополит Лавр действительно будет придерживаться заявленных им положений, то его визит можно будет оценить как исторический.
Ключевой документ
Что прежде всего обращает на себя внимание? Во-первых, участники сиднейского совещания говорят обо всех без исключения частях Российской Поместной Церкви, т. е. не только зарубежных «юрисдикциях», но и церковных формированиях на родине, исторически составивших альтернативу Московскому Патриархату.
Во-вторых, авторы документа призывают вести переговоры, руководствуясь духом Всероссийского Поместного Собора 1917−1918 гг. А сделать это можно только путем привлечения широкой церковной общественности к обсуждению проблем российской церковной жизни на родине и за рубежом.
В документе также упоминается указ # 362, принятый 7/20 ноября 1920 г. Священным Синодом вместе с Высшим церковным советом. В различных документах РПЦЗ на этот указ ссылаются с 1922 г., чтобы оправдать ее канонический статус. Указанное постановление, несомненно, является ключевым документом к пониманию новейшей церковной истории. В нем был определен строй церковного управления в чрезвычайных для Российской Церкви обстоятельствах.
По понятным причинам этот документ не мог быть опубликован в церковной печати, которая после революции была ликвидирована большевиками. Он распространялся из рук в руки. В сентябре 1922 г. Архиерейский Синод РПЦЗ дважды опубликовал его в своем органе — белградских «Церковных ведомостях» (# 1, 1922 и # 17−18,1926). В нашей стране машинописные экземпляры постановления в условиях антицерковного террора оказались либо утраченными, либо погребенными в архивах НКВД. Белградские же «Церковные ведомости» также были недоступны церковным историкам в СССР, будучи надежно сокрытыми в спецхране Библиотеки им. Ленина.
В настоящее время российская зарубежная периодика давно уже извлечена из спецхранов. Однако Московская Патриархия до сих пор не уделяет указу того внимания, которое он заслуживает. Так, например, в вышедшей в 1997 г. «Истории Русской Церкви 1917−1997» ее автор протоиерей Владислав Цыпин говорит о нем лишь вскользь.
На этом фоне счастливым исключением выглядит небольшая книга преподавателя Санкт-Петербургской духовной семинарии священника Георгия Митрофанова «Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы». Автор в отдельном приложении приводит целиком все источники, на которые он ссылается, в том числе и постановление # 362.
Постановление # 362
Поскольку это постановление до сих пор сохраняет свою церковно-общественную значимость, имеет смысл привести его в небольшом сокращении. Публикация осуществляется по «Церковному вестнику» # 17−18 (Белград, 1926).
«По благословению Святейшего Патриарха, Священный Синод и Высший церковный совет… на случай разобщения епархии с Высшим церковным управлением или прекращения деятельности последнего и на основании бывших суждений постановили.
1. В случае, если Священный Синод и Высший церковный совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел… обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к другому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано.
2. В случае, если епархия вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим церковным управлением (ВЦУ) или само Высшее церковное управление во главе со Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли временного высшего церковного правительства или митрополичьего округа или еще иначе).
3. Попечение об организации высшей церковной власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2, епархий составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану архиерея.
4. В случае невозможности установить сношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления; в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения — самолично и под своею ответственностью.
5. В случае, если положение вещей, указанное в пп. 2 и 4, примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий, для чего епархиальный архиерей:
а) предоставляет преосвященным своим викариям, пользующимися ныне, согласно наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;
б) учреждает, по соборному суждению с прочими архиереями епархии, по возможности во всех значительных городах своей епархии новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных.
6. Разделенная указанным в п. 5 образом епархия образует из себя во главе с архиереем главного епархиального города церковный округ, который и вступает в управление местными церковными делами согласно канонам.
7. Если в положении, указанном в пп. 2 и 4, окажется епархия, лишенная архиерея, то епархиальный совет или при его отсутствии клир и миряне обращаются к епархиальному архиерею ближайшей и наиболее доступной по удобству сообщения епархии, и означенный архиерей или командирует для управления вдовствующей епархии своего викария, или сам вступает в управление ею, действуя в случаях, указанных в п. 5, и в отношении этой епархии согласно пп. 5 и 6, причем при соответствующих данных вдовствующая епархия может быть организована и в особый церковный округ.
8. Если по каким-либо причинам приглашения от вдовствующей епархии не последует, епархиальный архиерей, указанный в п. 7, и по собственному почину принимает на себя о ней и ее приделах попечение.
9. В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального архиерея, последний, находясь в положении, указанном в пп. 2 и 6, не слагает с себя своих иерархических полномочий, но организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов — благочиния и епархии, представляя, где нужно, совершать богослужения даже в частных домах и других приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными.
10. Все принятые на местах, согласно настоящим указаниям, мероприятия, впоследствии, в случае восстановления центральной церковной власти, должны быть представляемы на утверждение последней».
Обратимся к пункту 1. Существует каноническая норма, прямо запрещающая епископу передавать свою власть путем завещания. 23-е правило Антиохийского Собора (330 г.) гласит: «Епископу не позволяется вместо себя поставлять другого, хотя бы он был и при конце жизни». Впрочем, здесь этот канон не нарушается. Патриарх Тихон не самовольно назначает себе заместителя (лицо или коллегию), а делает это с церковной санкции, в соответствии с которой такое поручение дается только самому Патриарху Тихону, и никому более.
В следующем пункте 2 говорится уже о ситуации, связанной с прекращением деятельности ВЦУ во главе с Патриархом. Иначе говоря, те, кому Патриарх Тихон передал свои полномочия, не вправе передавать их кому-либо, кроме тех, кто санкционирован его распоряжением, а если таковых нет или они не могут эти полномочия воспринять, то тогда наступает самоуправление епархий или их локальных групп (церковных округов).
Все это в нашей стране в полной мере было реализовано спустя полтора года после принятия постановления # 362. Срок полномочий ВЦУ, сформированного Московским Священным Собором в 1917 г., подошел к концу. Стало очевидно, что очередной Поместный Собор созвать в установленные сроки не удастся. Вследствие массированной антицерковной кампании, развернутой большевиками весной 1922 г., был арестован Патриарх Тихон и прекратилась деятельность ВЦУ. В его помещениях разместились так называемые «обновленцы», учинившие с подачи властей церковный раскол.
Согласно распоряжению Патриарха, его обязанности временно до созыва Поместного Собора должны были перейти к митрополиту Ярославскому Агафангелу. Однако последний не смог их воспринять, поскольку его переезд в Москву в Троицкое подворье и принятие канцелярии ВЦУ должен был стать только прикрытием для «обновленцев». Тогда митрополит Агафангел выпускает 18 июня 1922 г. свое знаменитое послание. В нем он как носитель высшей церковной власти поручает епископату действовать в соответствии с пп. 2−9 постановления # 362.
В частности, он писал, обращаясь к архипастырям: «Лишенные на время высшего руководства, вы управляете теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, церковными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге, впредь до восстановления высшей церковной власти». Следует сказать, что мудрое поведение митрополита позволило минимизировать урон, нанесенный российской Церкви выступлением «обновленцев», Поэтому в 1923 г., когда Патриарх Тихон смог вернуться к исполнению своих обязанностей, в сознании православной общественности еще сохранялась надежда на восстановление церковного организма.
«Плененное состояние»
Теперь следует сказать несколько слов о связи постановления # 362 с каноническим статусом РПЦЗ. Церковные историки и публицисты, не благоволящие ей, обычно обращают внимание на то, что обстоятельства, указанные в п. 2, ее не касаются. Действительно, речь в них идет о епархиях, уже существовавших ко времени установления линии фронта или государственной границы. При этом образованное в ноябре 1920 г. в Константинополе Высшее русское церковное управление за границей (ВРЦУЗ), во-первых, состояло из епископов, оказавшихся вне своих епархий, а во-вторых, в значительной мере оно стало распространять свою власть на территории других автокефальных Поместных Церквей, где скопились тогда российские беженцы.
Этот довод можно было бы счесть справедливым, если ВРЦУЗ не было бы признано ВЦУ в Москве, которое при помощи западных дипломатических каналов поддерживало с ним связь, утверждая или не утверждая его инициативы. Правда, вскоре ВРЦУЗ уклонилось в политику. Это особенно ярко проявилось в ноябре 1921 г. на собрании представителей РПЦЗ, получившем затем название Первого Всезарубежного Собора. В результате соединенное присутствие Священного Синода и Высшего Церковного совета по предложению Патриарха Тихона 5 мая 1922 г. своим постановлением # 348 упразднило ВРЦУЗ.
Это был последний акт высшей церковной власти, получившей полномочия от Собора 1917−1918 гг. Но вот тут-то российские зарубежные иерархи во главе с митрополитом Киевским Антонием и воспользовались постановлением # 362. Поскольку, согласно п. 2, само ВЦУ во главе со Святейшим Патриархом прекратило свое существование, на своем Архиерейском Соборе 2 сентября 1922 г. они учредили в качестве Временного высшего церковного правительства для РПЦЗ вместо упраздненного ВРЦУЗ Временный заграничный архиерейский синод.
Дальнейшие свои отношения с Московской Патриархией иерархи РПЦЗ объясняли ее «плененным состоянием» (отсюда вырос известный тезис о «сергианстве»).
Что будет с РПЦ?
Итак, со статусом РПЦЗ ситуация более или менее ясна. Ну, а каков же будет он у Московского Патриархата в свете рассматриваемого канонического акта высшей церковной власти?
В 1927 г. митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский) получил государственную регистрацию в качестве «исполняющего должность Местоблюстителя Московского Патриаршего престола». Пытаясь обосновать свои права на высшую церковную власть, он никогда не ссылался на постановление # 362. И это вполне понятно, поскольку в соответствии с пп. 1 и 2 таких прав у него не было. Вместо этого митрополит Сергий, возможно, рассчитывая на неведение своих адресатов, порой упоминал постановление, принятое на второй сессии Московского Священного Собора (февраль 1918 г.), о так называемом чрезвычайном местоблюстительстве.
Тем не менее в церковной историографии оно прочно заняло место этакого квазиканонического источника, устанавливающего институт Патриаршего местоблюстителя и его заместителя. Именно так толкует его в своей книге и священник Георгий Митрофанов. Однако приведенная им пространная цитата из выступления заместителя председателя Собора князя Евгения Трубецкого, как раз и принятого в качестве соборного постановления, вступает в непримиримый конфликт с таким утверждением. Этим постановлением Собор действительно поручает Патриарху Тихону на случай непредвиденных случаев (изоляция, смерть) конфиденциально назначить себе «ряд местоблюстителей, чтобы власть от одного в случае надобности автоматически переходила к другому, временно впредь до издания особых правил о местоблюстителе».
Из сказанного следует, что права Патриаршего местоблюстителя могут передаваться только внутри круга лиц, определенных самим Патриархом Тихоном и что данное постановление сохраняло силу до августа того же 1918 г. Именно тогда Собор принял особое определение «О Местоблюстителе Патриаршего престола». Впрочем, начиная с 1923 г. Патриарх Тихон, действуя уже на основе п. 1 постановления # 362, стал писать завещательные распоряжения (всего их известно два). Согласно последнему из них он по примеру ситуации 1918 г. определил трех иерархов (митрополит Казанский Кирилл, митрополит Ярославский Агафангел и митрополит Крутицкий Петр), передав тому из них, кто сможет их воспринять, свои «патриаршие права и обязанности до законного выбора нового Патриарха». Имелось в виду избрание на основе специального соборного постановления «О порядке избрания Святейшего Патриарха», принятого 13 августа 1918 г.
Должность Патриаршего местоблюстителя в апреле 1925 г. смог занять митрополит Петр, впрочем, оказавшийся в изоляции в декабре того же года. Его роковой ошибкой стало то, что на случай своего ареста он назначил себе ряд «временных заместителей», среди которых первым стояло имя митрополита Сергия.
В 1925—1927 гг. имели место две попытки узурпировать высшую власть в Российской Церкви. Первая из них, впрочем, провалившаяся, состояла в том, что под прикрытием п. 2 постановления # 362 группа иерархов во главе с архиепископом Екатеринбургским Григорием, имея поддержку ОГПУ, организовала Временный Высший церковный совет. Однако указанный пункт дает право на организацию «инстанции церковной власти» соседним епархиям, т. е. речь идет в лучшем случае о региональном митрополичьем округе, тогда как архиепископ Григорий формировал Всесоюзный центр церковного управления. Вторая оказалась, если так можно выразиться, «удачной», когда митрополит Сергий смог утвердить свою власть, оттеснив в 1926 г. законного Патриаршего местоблюстителя митрополита Агафангела.
О постановлении # 362 на родине и за рубежом вспомнили только осенью 1927 г., когда митрополит Сергий стал проводить линию, согласованную с богоборческой властью. Именно тогда около трети российского епископата и объединившиеся вокруг них верующие стали действовать на основе рассматриваемого постановления, имея в виду пункт 9 (крайняя дезорганизация церковной жизни). Среди них были и законные местоблюстители — митрополиты Агафангел и Кирилл. Первый ввел самоуправление Ярославского митрополичьего округа, а второй поддерживал тех, кто не признавал Московскую Патриархию, сформировав то, что вошло в церковную историю под названием Катакомбной Церкви.
Отсюда напрашивается один простой вывод: РПЦ в переговорах с РПЦЗ не подобает выступать в роли Матери-Церкви, собирающей своих «блудных дочерей». Она — всего лишь самый крупный осколок исторической Православной Российской Церкви, утративший по отношению к ней каноническое правопреемство. Фактического создателя РПЦ митрополита Сергия оправдывало хотя бы стремление созвать в 1928 г. законный Поместный Собор. Но что может оправдать нынешнюю Московскую Патриархию, демонстративно порвавшую в 2000 г. с духом и принципами Священного Собора 1917−1918 гг., являющимися для Российской Церкви определяющими?
