Проблема адресата
Новая книга диакона Андрея Кураева «Церковь и молодежь: неизбежен ли конфликт?»

В своей новой книге диакон Андрей Кураев не раз сетует на то, что у него совсем не та аудитория, которую бы ему хотелось иметь: книги его читают в основном люди церковные, а не «начинающие богоискатели», кому он и адресует свое слово.
Проблема адресата, на мой взгляд, является главной проблемой миссионерской деятельности отца Андрея. В книге, изданной питерским издательством «Русский остров», собраны интервью, в разное время публиковавшиеся в светской прессе. Но распространяться книга будет, как всегда, в основном по церковным лавкам. А ведь давно уже стало очевидным, что «перевод с русского на русский», лежащий в основе миссионерства Кураева — перевод святоотеческих понятий на язык «современной тусовки» у большинства православных вызывает активное неприятие. Вероятно, так будет и с новой книгой. Потому мы сочли необходимым обратиться к верующим читателям «Церкви и молодежи…» с кратким комментарием, объясняющим причины положительного и отрицательного восприятия публикаций диакона Андрея Куравева.
«Я полюбил бы Кураева за одну его полемичность, за страстную готовность идти против течения» — признался один из собеседников отца Андрея в книге. Но то, что нравится светским людям, для церковных людей и есть главный искус — по пословице: «Ради красного словца не пожалеет и отца».
Коньком отца Андрея в последнее время стало обличение «церковных язв» или «мифов о православии», но, для освящения этой безусловно важной проблемы он, как кажется, выбрал не лучший стиль изложения. Когда читаешь инвективы нашего пламенного миссионера, вспоминаются строки из письма прп. Антония Оптинского: «больного надо лечить лаской, теплом и заботой. А не говорить ему: „Я тебе сейчас такого лекарства дам, что у тебя глаза на лоб полезут“. Для миссионера необычайно важен выбор адекватной стилистики, языка общения. То, что произносится перед молодежной аудиторией на рок-концерте или говорится в интервью для светской газеты, режет слух завсегдатаю церковных книжных лавок.
Язык сам по себе онтологичен. Увы, в книгах отца Андрея мы не встретим ясного обозначения цели и смысла нашей жизни как спасение души. За то найдем множество философских аргументов в пользу „церковного выбора“. Для верующего эта аргументация уже не является актуальной. Более того, некоторые мысли отца диакона (и здесь дело уже не только в языке) могут показаться соблазнительными. Назовем только одну из них.
Основная идея книги „Церковь и молодежь…“, очевидно просматривающаяся на протяжении всей книги, заключается в том, что главным критерием „правильности“ при принятии решений должна стать опора на внутреннее нравственное чувство, на правильную иерархию ценностей. Такая позиция автора вызывает закономерный вопрос у православного читателя: насколько этот „критерий истинности“ согласуется со святоотеческим учением о помыслах, о прелести, о покаянии, о духовническом окормлении? Ответ на него должен быть безусловно известен самому автору-миссионеру. Вряд ли такое „упрощение“ способно помочь разобраться с собственной жизнью молодым людям, страдающим в большинстве своем именно из-за расплывчатости нравственных норм окружающего общества, а значит и своих собственных. А ведь Кураеву очень доверяют особенно молодые люди, почитающие отца Андрея без особых обиняков за великого богослова (См. интервью Юрия Шевчука в газете „Православное слово“ N22, ноябрь 2003).
Перечисление особенностей книги о. Андрея, могущих смутить православное сознание, можно было бы и продолжить. Но лучше обратить внимание читателей положительное в новой книге известного автора.
Признаюсь, что я нашла в ней немало такого, что можно не стыдясь назвать настоящим „утешением верующего сердца“. Потому, позволю себе обильное цитирование этих мест из книги. И пусть они остановят тех, кто заранее относится с предубеждением ко всему, что пишет диакон Андрей Кураев.

„Я в Церкви не потому, что умные книжки прочитал, а потому что встретил людей, для которых православие живо, и из которых свет Христов струится. Я православный только и исключительно потому, что есть старцы. Все книжные аргументы в пользу Православия совершенно недостаточны для того, чтобы войти в Православие, принять его, жить им. Я бы ни одного дня не остался в православии, если бы меня удерживали в нем только какие-то знания: богословские, философские, историко-религиозные. Но милостью Божией, я встречал Православие в жизни, встречал людей… с которыми можно было ни о чем не говорить.
Старец — это человек, с которым можно молчать… В нем важно то, что он есть. Важно качество его бытия. В старцах есть святая очевидность, в их присутствии умирают вопросы“.
Далее отец Андрей рассказывает о своих встречах со старцами. И, удивительно, когда он говорит о своем личном духовном опыте (не о спорных вопросах, не о миссионерской методологии), а именно о личном, и именно о духовном, он становится простым верующим, для которого важен совет молитвенника, а не книжника; в жизни которого есть место чуду и покаянному плачу и памяти о том, что пред лицом Божиим он не „православный миссионер, известный на всю страну и за ее пределами“, а, как и все мы, „раб неключимый“. Он, прежде всего остального, — чадо Церкви и понимает, что „…Защита — это наши церковные Таинства, это Благодать Христова“ и „строительство нового храма в любом микрорайоне защитит лучше, чем думские страшилки“.
Продолжим „утешительное цитирование“. Вот редкостное место, в котором отец Андрей, сам определяющийся себя киплинговским образом „кошки, которая гуляет сама по себе“, говорит от лица „мы“.
"Одни люди приходят в церковь потому, что искали истину. Они искали Небо, а, войдя в Церковь, кроме неба обрели еще и землю — почву под ногами. Они искали истину, а нашли свою родину. До крещения история и культура России казалась им (и мне) скопищем несуразностей и ошибок. Но принятие Евангелия дало возможность стать единомысленным с Андреем Рублевым и Достоевским…
А есть люди, для которых первична не философия, а боль за свою Родину. Они болеют за страну, мучаясь вопросами — кто мы такие, откуда, зачем? И однажды они начинают понимать, что невозможно ответить на эти вопросы, не разобравшись, что же такое Православие. В поисках земли они обретают Небо.
Но встречаемся все мы в одном месте — в храме».
Отдадим должное отцу Андрею — вот уже 10 лет он, почти в одиночку указывает на те проблемы, которые в данный момент являются главными в жизни Церкви. Однако, иногда это у него звучит таким образом, который люди классической культуры обозначали словами: «Это уже „пере-“. То есть нельзя столько раз повторять одно и то же, нельзя без конца педалировать одну проблему, нужно соблюдать меру. Отец Андрей часто противоречит самому себе — он призывает к самостоятельной мысли, но такой возможности людям не оставляет. Слишком эмоционально и образно он высказывает свое мнение, при этом сыплет примерами и цитатами — и получается: где уж тут думать, тебя положили на лопатки и сказали: „Сам во всем виноват, думать надо было. А ты думать не умеешь, а пустым благочестием занимаешься“.
Но мы договорились сосредоточиться, прежде всего, на положительных примерах, их и продолжим. Вот пример разговора на „злобу дня“.
„Сегодня очевидно вопрос не в том, чтобы договориться Кремлем. Вопрос в том, чтобы люди понимали, что такое вера, как она может влиять на нашу жизнь. И в нашей семейной жизни, и в экономике, и в политике. Не надо забывать греческие корни: политика — от слова „полис“, это публичная составляющая моей жизни, а экономика — от слова „икос“, это моя домашняя, частная жизнь. И христианин должен быть христианином везде — „и дома и в школе“. Соответственно, возникает масса проблем — как в своем профессиональном служении оставаться христианином. Будь то судья, адвокат, журналист…“
Отец Андрей умеет формулировать то, что носится в воздухе, но и напомнить, где искать источник решения всех возникающих проблем.
„В храм мы идем для того, чтобы стать христианами. Ведь христианином человек становится не тогда, когда читает книгу о Христе и даже не тогда, когда молится. А тогда, когда он воспринимает то, что Бог передает ему. Потому что христианство — единственная религия в мире, которая говорит не о том, какие жертвы люди должны приносить богам, но о том, какую жертву Бог приносит людям. Потому иду в храм, чтобы принять Его жертву мне. Его плоть и кровь, которые Он дает мне. Если человек живет вне литургической жизни, его душа потихоньку начинает дичать. Точнее дух, потому что душу еще можно кормить книгами. Интернетом, еще чем-то. Но дух без Духа дичает“.
А вот о монашестве:
„…так во всех монашеских ограничениях. Монашество — это ведь… это как плотина. Как вода сначала сдерживается плотиной, копится за ней, но затем и перехлестывает через нее на более высоком уровне, так и человек поднимается над ограничениями, которые он себе ставит. Можно уйти вниз и начать плотину подмывать, а можно через нее перелиться — и тогда ты можешь все. Принцип церковной жизни прост: стань святым: и делай, что хочешь, ограничения же просто указывают направления для роста: верх. Без ограничений… это, понимаете, как если бы вы стали опираться на мягкий костыль. Костыль должен быть твердым — и так же должны быть тверды границы, вами себе поставленные. Ведь я это ваш добровольный выбор… Печальнейшая из альтернатив — это никуда не направленное разбухание“.

Все материалы книги „Церковь и молодежь…“ даны под тематическими рубриками: „вера и наука“, „о чудесах и суевериях“, „свет и тени современной культуры“, „Есть ли жизнь в Церкви?“,"что касается рок-музыки…».
Автору этой рецензии самым интересным показался раздел «Есть ли жизнь в Церкви?». Хотя надо сказать больно уязвил портрет старшего поколения как «старушонки, которая костлявой ручонкой хватает за подол» и читает нравоучения, созданный отцом Андреем. Неужели только такие несчастные одиночки и составляют то поколение, которое сохранило веру в своих сердцах в годы гонений? Странно звучит и вопрос к молодым прихожанам, которым кончается книга: «для молодого человека это проверка его веры, его любви и мужества: сможешь ли ради Христа встать в один строй с нашими бабульками?» Как будто «страшнее зверя» в мире нет, чем эти бабульки.
В книге «Церковь и молодежь: неизбежен ли конфликт?» отец Андрей впервые собрал в один раздел вместе материалы, посвященые рассказам о самом себе. Этот раздел показывает какое это нерадостное дело — быть публичным человеком. То есть человеком, который постоянно должен «давать отчет о своем уповании». Ему все время приходится «представительствовать», и, хотя он сам постоянно говорит, что не выступает от лица Церкви, а высказывает только свое личное мнение, все равно его слово считают за мнение церковное. Пример этому, проходившие на телевидении дебаты по поводу введения в школу курса «Основ православия». «Демократическая тусовка» набрасывалась не лично на отца Андрея, но в его лице на православие вообще.
В целом новая книга Кураева вызывает стремление помолиться об авторе, впрочем, об этом он и сам просит на своих лекциях: «Молиться за приснопутешествующего диакона Андрея».

.