..Придет время — и рванет

О карельских мусульманах и перспективах «исламизации» всей России

О том, что на моей родине в Карелии в Петрозаводске, появились «русские мусульмане», я узнал еще год назад. Их появление трудно было не заметить — уж очень активно они начали действовать, там и сям в новостных сводках стали мелькать сообщения об очередной акции «Духовного управления мусульман Карелии». Узнать, что это за люди, было весьма любопытно, поскольку само словосочетание «русские мусульмане» уже приводило в оторопь.

Есть в жизни вещи столь очевидные, что даже странно их обсуждать. «Русский и православный — слова синонимы, русский без православия дрянь, а не человек». Эти слова Ф.М.Достоевского подтверждены всей историей России — и древнейшей, и новейшей. Не только «буржуазные» историки Карамзин, Соловьев и др., но даже и советские признавали, что православие, собственно, создало русскую нацию. Славянские и финские племена, поклонявшиеся разным богам, никогда бы не сцементировались в единый народ, если бы не принятие христианства. Лично для меня, родившегося в Карелии и живущего в Коми среди финно-угров, это более чем очевидно. Русский — православный. Посему «русский мусульманин» звучит не иначе как «православный мусульманин». Абсурд?

Поудивлявшись, забыл я о петрозаводском феномене. И вдруг напоминание о нем пришло с самой неожиданной стороны. Среди «золотых перьев» «Комсомольской правды» есть человек из моего ленинградского студенческого прошлого — обозреватель Галина САПОЖНИКОВА. Нынешним летом в трех номерах «Комсомолки» вышла ее статья «Будут ли русские чтить Коран и есть рис палочками?». Статья — на удивление, жесткая и смелая. Особенно поражает статистика заселения исконно русских территорий выходцами с юга, которую приводит автор. Петрозаводские мусульмане там вообще не упоминались, но именно они почему-то отреагировали бойчее всех — подали на журналиста Галину Сапожникову в суд. По их мнению, «данная статья оскорбляет религиозные чувства и достоинство мусульман и способствует разжиганию межрелигиозной и межнациональной розни».

Это история тянется до сих пор, вот ее хронология. После подачи искового заявления мусульманами Г. Сапожникова встречается с ними в Петрозаводске, и 21−22 октября в «Комсомолке» публикуется новая ее статья «Почему русские принимают ислам?». А 22 октября в Духовное управление мусульман Республики Карелии (ДУМ РК) приходит письмо из Савеловской межрайонной прокуратуры г. Москвы, в котором сообщается, что проверка искового заявления прокуратурой проведена, «материалы направлены для принятия решения». Видимо, вдохновленные этим, активисты ДУМа «куют железо, пока горячо» — они уже протестуют по поводу второй публикации Г. Сапожниковой: «Автор вновь допустила насмешки над новообращенными мусульманами. ДУМ РК и впредь намерено защищать честь и достоинство приверженцев ислама, несмотря на антиисламские настроения некоторых журналистов». Наступает ноябрь — и, как холодный душ, сообщение из прокуратуры: в приеме искового заявления отказать, поскольку автор не преследовала цель «унизить национальное достоинство мусульман, представителей национальных меньшинств, возбудить национальную или религиозную вражду».

Своей непонятной активностью «мусульмане Карелии» сами всколыхнули эмоции людей, в том числе и тех, кого они называют «исламофобами». Вот что говорит сама автор в интервью для газеты «Вера».

«Крамола»

— Галина, что меня больше всего удивило — грозная реакция на твои статьи пришла не из Татарии, Дагестана или другой мусульманской республики, а почему-то из Карелии.

— Да, забавно. Еще в мае обратила я внимание, что в Петрозаводске появились какие-то активные мусульмане, весь интернет ими забит. Сделала себе пометку когда-нибудь заняться этой темой. А они, не дожидаясь, сами появились — подали в суд за статью, где даже не упоминались.

— Твоя статья «Будут ли русские чтить Коран и есть рис палочками?» написана довольно смело. Прежде я не встречал в центральной прессе такого развернутого материала о бытовом национализме в России.

— Я работала над этим исследованием довольно долго, объехала множество регионов. Тема нервная, поэтому все относятся к ней с опаской. А тут мне представилась возможность во всем разобраться самой. Среди прочего я увидела, что рост бытового национализма среди русских имеет объективные причины. Их надо знать, чтобы снять остроту проблемы. Основная причина — это нерегулируемая миграция людей нерусского происхождения в места исконного проживания русских. Такой проблемы не было ни в Российской империи, ни в СССР, а в нынешней России есть. Надо что-то делать, чтобы избежать взрыва национализма.

— Вроде бы ничего обидного для нацменьшинств в твоих словах нет. Какая же была реакция?

— Несколько дней после выхода статьи я слушала маты по телефону. Причем, судя по акценту (вернее, по его отсутствию!), ругались и русские. Угрожали, что плеснут кислотой в лицо, что подстерегут в подъезде и так далее. То же самое в письмах. Впрочем, было много писем и в поддержку. В общей сложности пришло около двух тысяч откликов. Самых разных. Мне показалось, что каждый увидел в статье то, что хотел. Некоторые мусульмане — из Башкирии, Татарии — звонили с обидой: «А нам-то куда деваться?» Отвечаю: «Да я же не про вас писала!» А были и другие мусульмане, кто поддерживал: «Все правильно, спасибо, что занялись этой темой». Если человек умный, он поймет, ради кого написана статья. Сами мусульмане должны быть заинтересованы в сохранении мирного «паритета» двух религий, который сложился за тысячелетие на территории России. Раскачивать лодку не в их интересах.

— За 15 лет работы в «Комсомолке» случалось, что на тебя подавали в суд?

— Как ни странно, это впервые. Хотя я часто писала на «пограничные» темы. Иск из Карелии был совершенно неожиданным. Обвинения их оказались несостоятельны. Было проведено несколько экспертиз, в том числе статью мою рассматривало НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. Ничего крамольного в ней не нашли.

— То есть «крамола» была не в том, как ты написала, а в том, что вообще подняла эту тему?

— Видимо, да. Хотя я сомневаюсь, что петрозаводские мусульмане проводят какую-то умную политику, руководимую, скажем, неким штабом из Москвы или из мирового центра исламизма. Мне они показались самодеятельными, доморощенными.

Русская немка в хиджабе

— Чем отличается «русский мусульманин» от этнического?

— Этническому мусульманину не надо доказывать, что он чем-то хуже или лучше. А у русских новообращенцев есть комплекс того, что они хуже, потому что вера у них наносная. Возможно, Коран они изучили в пять раз лучше, чем этнические мусульмане, но им постоянно нужно что-то доказывать, подпитывать веру ежедневными действиями. Выражение «святее Папы Римского» — о таких людях. Неофиты схожи во всех религиях.

— Но есть же еще одна особенность: русский, принявший ислам, предает своих предков, свою тысячелетнюю национальную культуру, традиции, обычаи. Предает Христа. Комплекс предателя требует самоутверждения, самооправдания — это и питает их активность?

— У тех людей, которых я встретила в Петрозаводске, заметны какие-то подростковые попытки поиска себя. Если помнишь, в начале 90-х русские ребята ударялись в хиппи, у нас в Питере было кафе «Сайгон» — это примерно из той же серии. Подростковое желание выделиться. Предательство это или нет, я не знаю, поскольку стараюсь придерживаться принципов толерантности. Но то, что это смотрелось комично, особенно в условиях Карелии, могу сказать утвердительно.

— В нынешнем 2003-м году петрозаводские мусульмане успели проявить себя по самым разным поводам. Начали кампанию против «неправильного» использования в русском языке слова «шахид». Затем объявили войну карельской прокуратуре, которая из шовинистических побуждений завернула два автобуса с чеченцами, приехавшими собирать карельские ягоды…

— Ну, какие там ягоды! В автобусах было 36 мужчин и 8 женщин из Чечни, и приехали они не куда-нибудь, а в пограничную с Финляндией зону, причем без документов. Что было делать прокуратуре? Смотреть, как чеченцы нелегально пересекают границу?

— В том же году они выступили против Дня десантника, провели международный фестиваль чтецов Корана. Объявили об учреждении стипендий для мусульманских студентов-журналистов. Открыли два молельных дома — в Петрозаводске и Кондопоге. Теперь вот воюют с «Комсомолкой». Меня удивляет: почему именно в Карелии?

— Мои коллеги, когда узнали, что со мной будут судиться мусульмане Карелии, поначалу даже не поверили: «Еще скажи, что исламские фундаменталисты Кореи!»

То, что мусульмане появились в Петрозаводске, — стопроцентная случайность. Говоря молодежным языком, один человек «прикололся», и за ним потянулась цепочка людей, те тоже решили «приколоться», да так и остались мусульманами. Последовательность была такая. В начале 90-х в Петрозаводск приехали учиться арабские студенты и переженились на русских барышнях. Потом появился «приколист» и плюс к этому пошли субсидии из Саудовской Аравии.

По моим впечатлениям, «русских мусульман» в Карелии не так много, как они заявляют. Их имам Висам Али Бардвил (28-летний араб, принявший российское гражданство) утверждает, что в ислам в Петрозаводске перешел 41 человек, во всей же республике их примерно 100. А в кафедральном Александро-Невском соборе мне сообщили другие цифры, будто бы счет идет на единицы.

Посмотрела я, что представляет собой «Духовное управление мусульман РК». Это трехкомнатная «хрущевка» в обычном панельном доме. Когда я туда пришла, дверь открыла жена имама Фатима — Виктория Вебер, русская немка (она секретарь духовного управления и начальница информационного отдела, на фото справа — авт.). При встрече она была одета в традиционный хиджаб и держалась очень скромно. Потом же, когда мужчины ушли, вышла в короткой юбке и с распущенными волосами — я даже не сразу ее признала. Уже не Фатима, а просто Вика. Маскарад…

Что показательно, настоящие этнические мусульмане, которые также есть в Петрозаводске, подумывают об открытии собственной мечети. Почему-то молиться с «русскими мусульманами» им не хочется.

Наблюдатель

— Может, тогда и не стоит беспокоиться? Вряд ли такой ислам приживется на русской почве.

— Распространение ислама происходит не только в Карелии, но и в Москве, Удмуртии и так далее. А это в будущем грозит межрелигиозным взрывом. Например, в Иваново, городе невест, очень мощная их община. К чему это приведет? Но в Карелии особенность вот в чем. Я об этом не стала подробно писать в «Комсомолку». В Карелии православие настолько традиционно, что там есть комплекс этнических православных, которым ни за что не надо бороться и ничто не надо доказывать. Мне показалось, там так расслабились, что даже не думают противостоять какой-либо религиозной экспансии.

— Я их прекрасно понимаю. За столетия мирного сосуществования с мусульманами мы как-то привыкли, что с этой стороны не исходит никакой угрозы. К тому же известно: стоит что-то сказать в свою защиту, как сразу потянут в суд за «шовинизм». В судебной системе, мне кажется, довлеет комплекс «старшего брата», которому заказано обижать «братьев меньших». Что ни уголовное дело по «разжиганию розни», то обязательно в ответчиках русский. Неужели русские такие националисты? Никогда не поверю!

Вот, например, дело профессора Авксентьева, против которого возбудили дело ровно два года назад («Спящая статья»,. 427). Ставропольская администрация поручила ему исследовать причины межнациональной напряженности в крае. А затем, когда он добросовестно выполнил поручение и подготовил научную монографию, прокуратура той же администрации привлекла его к суду. За то, что он сказал правду: причина межэтнического конфликта — в мигрантах из Закавказья.

— Я была в Ставропольском крае и знаю эту ситуацию хорошо. В случае с профессором Авксентьевым сработал не только «комплекс старшего брата», но и «комплекс свистка», оставшийся от советских времен. По свистку нужно было сделать громкий показательный процесс, чтобы главе Ставропольской краевой прокуратуры Роберту Адельханяну продвинуться по службе. Пока два года разбиралось дело «русского профессора-националиста», Адельханян получил место в Генеральной прокуратуре в Москве, теперь он начальник международно-правового управления. А нынешним летом, в июле, дело профессора Авксентьева закончилось полным его оправданием. Иначе и быть не могло.

— В твоем случае суд также был на твоей стороне. Значит, эти проблемы можно и нужно поднимать, обсуждать, искать пути их решения. Но… где проходит граница?

— Там, где начинаются прямые призывы идти и действовать. Лично я считаю, что журналист не должен вмешиваться в жизнь, он лишь наблюдатель.

— Ну, не знаю! Иные «наблюдения» могут такую бурю вызвать. Я, например, вижу, что ислам дал миру больше террористов, чем все другие религии вместе взятые. Стоит мне заявить об этом, как сразу окажусь «исламофобом».

— В тех письмах-проклятиях, которые посыпались на меня после публикации, было много ссылок на Коран. У меня дома стоят два Корана, в современных переводах Крачковского и Пороховой, — там я действительно не нашла никаких призывов к насилию. Лично для меня Коран — произведение культуры. Я люблю путешествовать, обожаю Восток и своими глазами видела, что ислам — великая культурообразующая религия. А в культуре не должно быть насилия. Но один ученый-исламовед прислал мне отклик на статью: «Галина, вы ошибаетесь. Вот вам перевод Корана в переводе Саблукова, сделанный в 1907 году. Там есть конкретные призывы к насилию». Я посмотрела. Действительно так. Теперь я теряюсь… Но я журналист. Пусть этим занимаются религиоведы и социологи.

— Где-то я встречал исследование на тему славян и мусульманства. Там приводится пример янычар — омусульманенных славян, которые отличались дикой жестокостью в обращении с христианами. Турки им в подметки не годились. И там делается вывод, что исламизация русских, которые склонны все доводить до крайности, может взорвать изнутри Россию. Кто слышал об этом прогнозе? Он прозвучал только в узком кругу религиоведов-социологов. А ведь это касается всех нас!

— Знаешь, я объехала больше 30 стран мира, говорю на нескольких языках, мне смешно определять себя такой стопроцентной русской, которая борется за права своей нации. Но ситуация в стране касается меня тоже. В исламизацию русских я не верю, хотя кто-то, наверное, был бы очень в этом заинтересован. Очевидно другое — в стране растет бытовой национализм, хотя мы никогда этим не отличались. Главная причина этого — нерегулируемая миграция. Мое дело увидеть это и поставить вопрос. А другие, кто компетентен, пусть его решают.

Это наша проблема

— Иными словами, чтобы избежать националистического взрыва, не нужно доводить до крайностей демографическую ситуацию в стране. Лучше сейчас принять «непопулярные» и «недемократические» меры по ограничению миграции и даже выселить незаконных мигрантов, чем потом пожинать плоды погромов?

— Есть опыт мировой практики. Уже всеми давно подсчитано и формула выведена, когда наступает предел миграции, и регулировать эти процессы, конечно, нужно, и закрывать на них глаза губительно для будущего страны. Потому что придет время — и рванет.

С мусульманами проблема заключается в том, что они, поселившись в чуждой для них среде, совсем не ассимилируются. Представь, вот есть нормальная страна со своими культурой, обычаями. Приезжает туда группа мусульман. Гости не включаются в эту жизнь, а живут обособленно, придерживаясь своих обычаев. Проходит время, и они уже начинают навязывать эти обычаи другим людям. Так было и в Косово, и в других землях. Это общемировая проблема. И наша тоже.

В администрации Ставропольского края мне, например, говорили следующее: «Праву на свободу передвижения были принесены в жертву более важные конституционные гарантии. А именно: право на жизнь. У нас в Ставропольском крае свободная миграция привела к тому, что к 1998 году в крае были похищены более 170 заложников. Погибли 27 милиционеров. В некоторых районах нашего края дети мигрантов составляют до 80 процентов учеников. Они и сами не учатся, и русским детям учиться не дают. То есть мы потеряли право на образование. И, наконец, право на жилище. Если бы не было потока мигрантов, стоимость квартир соответствовала бы реальности. Но приезжие, переплачивая, вздули цены, и местное население потеряло возможность купить жилье». И так далее. Часть из этих страхов — наносные, но часть соответствует действительности, и это тревожит.

Или, например, ситуация в Краснодарском крае с турками-месхетинцами, которые переселились туда из Средней Азии. «Никто с турками жить не хочет, даже мусульмане-узбеки их выгнали!?» — шумят казаки. Я была в станице Новоабаканской. Там из четырех первых классов в этом году три — турецкие. А что будет через несколько лет? Казаки уже сейчас хватаются за оружие. Ну, разве допустимо доводить людей до этого? С другой стороны — турки ни в чем не виноваты! Попытки выгнать их оттуда поганой метлой к кровавой развязке приведут еще быстрее!

— Что же ты предлагаешь?

— Я — ничего. Есть мировой опыт, на него можно ориентироваться. Во многих странах действуют строгие миграционные правила. Там, где их прежде не было, теперь пожинают плоды национализма. В Австрии, Норвегии и во Франции к власти приходят правые. В Дании готовится один из самых жестких в Европе иммиграционных законов. В Англии началась чуть ли не «охота за ведьмами», в каждом мусульманине видят потенциального террориста.

К счастью, у нас в России до этого еще не дошло. На что я надеюсь, так это на мудрость и веротерпимость россиян и на уникальный исторический опыт наших этнических мусульман, с которыми мы веками жили в мире.
Записал М. Сизов
ноябрь`03, 2-й вып