 |
| Российская газета | Татьяна Хорошилова | 29.11.2003 |
За окном мелькнуло писательское Переделкино, генеральская Апрелевка, Нара, и вскоре электричка остановилась на станции Балабаново.
…Вдоль вспаханной земли стелются седые дымы от костров. Лают истошно собаки…
За деревенским прудом, который этим летом чистили и утопили там экскаватор, белеет в сумерках монастырь с зубчатыми деревянными башнями, золотыми куполами и падающей свечой колокольни. Колокольня Боровского монастыря наклонена от оси, как Пизанская башня. Над монастырем круглый год — не только летом, но и зимой — появляются радуги в небе. Иногда по две, по три сразу. Еще утверждают, что здесь особым образом преломляется свет.
Однажды в эти края — а здесь жил до революции Циолковский — в поисках той точки координат, где над землей вздымался столп света, приехали космонавты, которые засняли из космоса это таинственное свечение. Оказалось, его источают монастыри. Такое свечение видели и над Оптиной Пустынью, которая в двух часах езды отсюда.
За мостом над речкой Истермой сразу же начинаются деревня, асфальт, монастырские ажурные ворота и икона основателя монастыря преподобного Пафнутия в киоте.
Монастырь основан в XV веке. В подвалах монастыря сохранилась темница, в которой сидел борец за старую веру — протопоп Аввакум. Ее охотно показывают экскурсантам и паломникам: посещение монастыря входит во все паломнические туры. Отсюда огненного протопопа с его верной матушкой сослали в Сибирь.
— Доколе нам идти, батюшка? — спрашивала она его, отправляясь в ссылку.
— Всю жизнь, матушка, — отвечал Аввакум.
Здесь же отбывали ссылку и здесь умерли духовная дочь протопопа — боярыня Морозова и ее сестра княгиня Урусова. Найдены их могилы, над которыми сейчас строится часовенка.
Пафнутиев Боровский монастырь был и под поляками, и под наполеоновской армией…
За монастырскими воротами — лавка, где продают монастырский хлеб, запаренный на ключевой целебной воде из источника святого Пафнутия, что бьет под монастырем. Вода источника исцеляет от радикулита, ревматизма, и на ключе построена купальня, в воды которой надо обязательно три раза окунуться с головой — потому как, говорят, все бесы на макушке сидят.
В окошке монастырского ларька вижу знакомое лицо. Женщина из деканата Московского университета. Оказывается, по выходным она приезжает в монастырь поработать. Есть такое поверье: если у вас случается какая-нибудь беда в доме, нужно обязательно потрудиться в храме, и Бог откликнется на вашу просьбу. Сотрудница МГУ приезжает из Москвы и торгует горячим чаем и монастырскими пирожками, которые выпекает — по послушанию — рафинированный интеллигент Е. из Питера.
В последнее время писатель Александр Солженицын почти не выезжает из своего дома, но лет пять назад он в сопровождении супруги Натальи Дмитриевны приезжал в Боровский монастырь, правда, в окружении милицейского эскорта.
Солженицын собирал материал о современной России. А Боровский монастырь славился своим старцем. Но старец тогда был в затворе. Власия не было в монастыре целых пять лет. Он пребывал на греческом Афоне — это монашеская республика на греческом острове, где много православных храмов и куда никогда не ступала женская нога. Там нет даже животных женского рода.
Говорят, старец уехал на Афон, узнав, что заболел раком. Но перед Рождеством 2003 года он вернулся в Боровский монастырь, исцелившись от этой болезни.
Когда пронесся слух, что Власий возвращается, женщины вымыли его пустовавшую много лет келью, и уже на следующий день возле ее дверей стал толпиться народ. Сто-двести человек со всей России стоят ежедневно в очереди к чудотворцу.
Вешки в небо
Отец Власий (Перегонцев) был прислан в калужские края из Тобольской губернии. Мама, говорят, его родила, когда ей было где-то под 60 лет, что само по себе явилось чудом.
Не хотел Власий уезжать из Тобольска, отрываться от Тобольского кремля, но когда в 1979-м приехал в эти края, ему дали приход церкви Дмитрия Салунского, что в деревне Рябушки. И такую красоту увидел, что остался.
Было время, когда отец Власий с удочкой сидел у стен Боровского монастыря у пруда. Теперь он даже не выходит за ограду, потому что его сразу окружает народ. Мир со своими болями рвется и стучится к нему…
Когда отец Власий приехал, в монастыре был сельскохозяйственный техникум. Однажды, 14 мая — на день Пафнутия Боровского, когда прилетают ласточки и приносят тепло, обвалился купол в соборе и открылись фрески, которые расписывал Дионисий, ученик Андрея Рублева. И монастырь стали восстанавливать.
А перед этим местные жители несколько раз видели призрака — ходящего по белым стенам монастыря монаха… И местная жительница по имени Евдокия рассказала об этом Власию. Говорили, что преподобный Пафнутий ходил по своему монастырю, потом шел к источнику и исчезал среди деревьев. Он охранял свой монастырь и уберег его от разрушения. И Господь дал возможность воссоздать уже в наши дни крепкую обитель.
— Для чего существуют монастыри? — спросили отца Власия.
— Это вехи, указатели. Раньше на дорогах ставили вешки, чтобы не сбиться с пути. Монастыри — это вешки в царство небесное.
Однажды отца Власия сильно побили хулиганы. Его искалечили, и с тех пор он хромает. Рассказывали, что он «был на грани смерти и не надеялся уже служить». А в трудные минуты жизни принимают схиму — великий ангельский образ.
Отец Власий решил принять схиму от архимандрита Серафима, который служил в Белгородской области и был великой жизни человек, духовник, он в Куйбышеве у Зои брал икону. Этот факт описан в книгах и называется «Великое противостояние Зои». Суть в том, что при советской власти собралась молодежь на вечеринку у кого-то в доме. И одной девушке по имени Зоя не досталось партнера. Молодежь начала танцевать. Зоя схватила икону Николая Угодника и стала танцевать с иконой. И она вдруг застыла на одном месте, как окаменела. И никто ее не мог сдвинуть с места — ни близкие, ни врачи. И так стояла она много дней, пока ее не освободил отец Серафим.
От отца Серафима отец Власий принял схиму тайно. Схима — высший образ, надо все время в молитве пребывать: «Я знаю, что я не достоин этого образа, но Господь дает силы нести его».
Из рассказа отрока Мити, студента Ветеринарной академии:
— Собрались мы как-то к Власию в гости, ну, думаем, сейчас с дороги у него чайку попьем. Приезжаем, а у него на столе горшки с цветами стоят.
— У меня пост, — говорит отец Власий.
Действительно, был Великий пост. Так мы даже чайку не попили.
В очереди
Чтобы попасть к старцу, надо записаться на прием и ждать в очереди несколько дней.
Страждущие селятся в монастырской гостинице. Но сейчас она переполнена, и паломников пускают ночевать в храм Ильи Пророка. При храме была прежде больница. И больные слушали литургии прямо на больничных койках. А когда они выздоравливали, им батюшки говорили: «Иди и не греши больше». Потому что все болезни нам даются по грехам. И если грешник какой — убийца, насильник, вор — не умирает за грехи свои, а живет с ними, значит, Бог ему дает шанс на исправление.
…Темнеет. Я нахожу братский корпус с кельей старца Власия на втором этаже. Иногда Власий принимает допоздна, хотя встает потом по распорядку. Распорядок в монастыре таков, что первым Бога славят монахи, а потом птицы…
Старчество появилось в России перед революцией. Это — квинтэссенция православия. Бог явил чудо. Ни в одной религии подобного нет. При советской власти беспощадно преследовалось. Но старцы создавали тайные монастыри.
А теперь к Власию люди едут со всей России. Но старца надо слушаться беспрекословно. Не слушаться его — значит не слушаться Бога.
Валерия, студентка из Москвы с рюкзаком за спиной, просит послушника передать старцу бумажные иконки в знак благодарности за его совет. У нее болело ухо, и стала она глохнуть. Врачи обнаружили полип, который доходил до самого мозга. Когда уже совсем перестала слышать на правое ухо, Валерия пошла к Власию, и тот благословил ее на операцию. Сделали ее в Одессе, там не так дорого, как в Москве. И слух вернулся к ней снова…
— Говорят, отец Власий строг?
— Он слишком добр оказался ко мне, — рассказывает Валерия. — О чем мы говорили — не помню. Помню, что было все это как бы в другом измерении. Я не чувствовала время, только чувствовала благодать. Старец смотрит на твое лицо, на сердце и все с него считывает. Рядом со старцем напитывается душа живой водой и пробуждается совесть.
…И в то же время на подоконнике рядом со списком жаждущих попасть к старцу лежит бюллетень N 253 «Стенограмма заседаний Государственной Думы с председательствующим В. Аверченко». Начинается бюллетень докладом Светланы Савицкой «О коммерциализации космоса». Кто-то приходил к старцу с этим вопросом.
— Тут один депутат приезжал, — вмешался в разговор парень в велюровом пиджаке, — говорит, что пиарщики наводят на избирателей порчу. Порча идет из предвыборных штабов, куда привлекают на службу различных экстрасенсов, ведьм и колдунов, которые зомбируют население и внушают за кого голосовать.
Вор в законе
В кельях много трудников. Трудники — это миряне, которые приходят в монастырь потрудиться. Монахи не работают. Монахи только молятся. За работу предоставляются ночлег и еда. Очень много здесь пришлого народа, освободившихся заключенных — как правило, у них нет жилья, и они идут в монастырь. Среди них много пьяниц и наркоманов. И столько их здесь, что один монах сказал: «Не мы их притесняем, а они нас…»
— В монастыре есть польская икона Николая Угодника, — раскрывает мне тайны один прихожанин, пока я изучаю список очередников к старцу. — Если к ней приложишься, бесы из тебя выходят.
— Сразу так и отскакивают?
— Сразу видно, сидят они в тебе! Хочешь проверить?
Я киваю, и он меня выводит на монастырский двор. Над головой черное небо и крупные, как фасолины, звезды. Из главного храма Рождества Богородицы доносятся тихие распевы. Из узких щелочек выбивается свет. Окна в старинном храме маленькие, чтобы не на мирской свет смотреть, а внутрь себя — искать там Божий…
— Вы как в монастыре оказались? — расспрашиваю я спутника, который уводит в темноту.
— Я вор в законе. Я воровал, но внешне все по закону делал, по документам, так что в тюрьме не сидел. Бизнесом занимался — ларьки у меня свои были, особняк тут недалеко купил. Места мне здесь понравились. Красивые. И сейчас в монастырь пришел замаливать свои грехи. Наворовал. Хватит. Хочу исправиться.
«Вор в законе» меня приводит к усыпальнице, которая находится под храмом. Внутри темно. Только свечи горят перед распятием. На заложенных камнем окнах стоят в стеклянных сосудах сухие веточки вербы, которая отгоняет злых духов.
Мой спутник подходит к большой гробнице, отодвигает каменную плиту надгробья, над которой висит изображение «Тайной вечери».
Он запускает в гробницу руку и извлекает оттуда человеческий череп. И, перекрестившись, прикладывает к своему лбу.
— Делайте тоже самое, — говорит он мне. Я пересиливаю страх и прикладываюсь к черепу.
— А теперь доставайте крест! — командует «вор в законе».
Я засовываю руку под свитер.
— Снимайте! Снимайте!
Возьмет в свои руки и не вернет, думаю я.
— Что-то не снимается.
— Тогда нагнитесь и положите на череп крест, — говорит мой «подельник».
Я наклоняюсь и кладу крестик на череп. Крестик сползает с гладкой кости. И мы долго его укладываем на святом челе.
— Пусть полежит так…
Ночь. Мертвая тишина. Потрескивают свечи.
— Все, теперь он освящен. — Мой спутник отодвигает крышку каменной гробницы и опускает обратно черепок. — Если человек закричит, когда к черепу приложится, задергается, значит, из него бес выходит… У вас ничего внутри не дернулось?
— Ничего.
— Ну, значит, все в порядке.
На улице он достает сигарету и говорит, что к старцу пойдет, о своей жизни расскажет, когда бросит курить. А сейчас к этому еще не готов. «Поживу рядом, помолюсь. Как только почувствую, что готов — так первый к его дверям встану…»
С хлебозавода не уходить…
У привратницкой пожилая женщина просит талончик в гостиницу.
— К отцу Власию за дочку приехала просить. Та у него уже была, приходила за благословением на работу, а он ей не дал.
— Да почему нельзя у простого священника спросить?
— Нельзя. Власий — схимник. Он говорит с Богом. Через него Бог ответы тебе дает. Предупреждает. Назидает. Старец — он, как рентген: все, что на душе, видит, что в прошлом, что в будущем…
— И какой ответ она получила?
— Оставаться на прежней работе — бухгалтером на хлебозаводе. А у нее ребенок маленький. И хотела она перейти на другую работу и на неполный рабочий день, чтоб легче было. А он не разрешил. Потому как могут быть времена более трудные. И ребенка, может, придется ей только хлебом кормить.
Раскаяние за аборты
Спартанская обстановка в гостинице располагает либо к раздумью, либо к молитве.
Старушки находят здесь пристанище, некоторых из них невестки повыгоняли из дома. Старухи на ночь насыпают на пол горох, становятся и молятся на горохе.
— Прости, Господи, — причитает женщина. — Человекоубийца я. Аборт по молодости сделала. Нет мне прощения, если можешь прости, долготерпеливый… Распяла я тебя, Боже, этим грехом…
Аборты — это убийства. Матери, убивающие в утробе своих детей, врачи, делающие аборты, люди, толкающие на аборты, совершают смертный грех… И отмаливать этот грех нужно всю жизнь… Но отмолишь ли? Говорят, от этого греха Россия по колено в крови…
К венцу!
При советской власти Нина З. училась в аспирантуре в Москве. В выходные ездила в Боровск. Однажды зашла в местную церковь, там исповедовал отец Власий. Она встала на исповедь. И пока стояла и вспоминала свою жизнь, не заметила, как слезы сами собой из нее полились. Никогда она так не плакала.
— Ну наконец ты добралась, — произнес Власий.
И велел ей продать в Киеве квартиру и ехать жить поближе к монастырю. Ночь она провела в монастыре. Спала, завернувшись в дубленку, на полу. А когда уехала в Киев, ей пришло сообщение, что отец Власий нашел ей дом.
Переехала она в Калужскую область. За ней приехали ее дети. А вот муж выбрал другой образ жизни, другие ценности — и уехал жить в Америку. Однажды ее дочка пришла за благословением на венчание с любимым человеком. Отец Власий ей не дал благословения, а велел за другого выходить замуж.
— За Алешу выходи, — сказал Власий.
— Да не люблю я вовсе Алешу, — ответила рассерженно девушка.
— За Алешу. К венцу! — почти приказал он.
Она послушалась. И теперь у нее и Алеши четверо детишек. И живут все в любви.
Брошенные жены и брошенные дети
Женщина приехала спросить, как ей молиться. У нее трое малых детей. Живут в большом городе. С мужем венчаны. Жили благополучно. Машину купили. Дачу построили. Муж много зарабатывал, и все шло нормальным путем. И зарабатывать стал еще больше. И от больших денег стал погуливать. Но жена его в храм повела… Муж стал в храм ходить, даже в алтаре прислуживать.
Но ночами к нему стала «прилетать» ведьма с черными волосами… И поселилась ведьма в его сердце, потому как была похожа на его первую любовь — девушку, которая с ним обошлась жестоко и бросила его. Прилетала к нему эта ведьма с полгода, а потом точь-в-точь повстречал такую же в жизни. Молодую, незамужнюю — замуж ее не брали, так как она с разными мужчинами жила. И прилепился муж к этой ведьме, бросил жену, бросил малых детей, бросил церковь Божью.
И стал бывший алтарник блудить и не каяться. А отец его, бывший сотрудник КГБ, поддержал, потому как глаз на новую сожительницу сына тоже положил. И не прочь он был с ней погулять, поскольку всю жизнь имел любовниц сам — и жена об этом знала, но глаза закрывала.
Словом, приехала брошенная жена бывшего алтарника в монастырь помолиться о здравии мужа. Как детей поднимать? Гадала ей одна женщина по руке и сказала, что она — вдова. А муж якобы духовной смертью уже умер. Тех, кто из алтаря уходит, потом страшная кара ждет. Один алтарник точно так же бросил престол, жену, сошелся с певицей, загулял с ней, а потом взял и повесился.
Надо ли о таких людях молиться? Ведь даже икона есть «Взыскание погибших».
Продавать ли землю?
Перед кельей Власия стоит высокий мужчина пенсионного возраста. Приехал из подмосковного Переделкина спросить у Власия, надо ли землю продавать. Дали ему еще во времена советской власти от совхоза землю, а сейчас ее хотят купить у него и у других жителей. Уже бумаги прислали на подпись. По пять тысячей долларов за гектар предлагают.
— Старухи уже готовы продать, — кипятится пенсионер, — все равно помирать скоро. А я приехал посоветоваться — сомнение все же есть. Не продам — так ко мне придут и угрожать будут. Потому как без ружья я в хате живу…
Как за умерших молиться?
Девушка из Тверской области в белом пуховом платке приехала с матерью во второй раз. Первый раз они попросили, чтобы Власий помолился за родственников, которые жили в гражданском браке. Вскоре по молитвам Власия они обвенчались и живут счастливо.
У Власия нужно совета спрашивать, когда профессию выбираешь или в какой институт поступать.
Некоторые приезжают и спрашивают, где им доживать перед смертью — в городе или в деревне. Одним старец сказал квартиру продать — дом купить… Другим — квартиру не продавать… Еще отец Власий не советует есть перед телевизором — потому как рак может быть… Он знает, как за кого из умерших молиться: за кого-то молиться надо, а за кого — милостыню подавать…
По одному имени, говорят, Власий может определить — жив или нет человек. Один мужчина всего один вопрос задал ему: «Жив мой брат?» — «Жив!»
Одного онкологического больного привезла к Власию жена. Обнял его Власий, прижал его голову к себе и сказал: «Иди. У тебя нет никакого рака». А спустя время выздоровевший мужчина приехал к старцу за благословением купить машину. «Покупай!» — сказал Власий. Здоровому жить надо…
Монашеская молитва — тайна. Но известна молитва отца Власия:
Господи Боже мой, удостой меня быть орудием мира твоего.
Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть.
Чтобы я прощал, где обижают.
Чтобы я соединял, где есть ссора.
Чтобы я говорил правду, где давит сомнение.
Чтобы я возбуждал надежду, где давит отчаяние.
Чтобы я вносил свет во тьму.
Чтобы я возбуждал радость, где горе живет.
Господи Боже мой, удостой
Не чтобы меня утешали, но я утешал,
Не чтобы меня понимали, но чтобы я понимал,
Не чтобы меня любили, но чтобы я любил,
Ибо кто дает, тот получает,
Кто забывает себя, тот обретает,
Кто прощает — тот простится.
Кто умирает — тот просыпается к новой жизни.
На вопрос, помилует ли Господь Россию, отец Власий говорит: «Помилует. Есть Почаев, Дивеево, есть места, куда люди стремятся исправлять себя"…
А на вопрос «Что труднее всего делать?» как-то ответил:
— Труднее всего Богу молиться, старых доглядывать и долги отдавать.
…Перед кельей старца люди снимают обувь и входят босиком. Там иная реальность. А по небесам в сапогах не ходят.
