 |
| Московский комсомолец | Рита Мохель | 26.11.2003 |
Срамная пленка
Из ответа Мосгорпрокуратуры от 30.05.03:
«Проведена проверка по обращению о совершении развратных действий в отношении малолетней Тани Егоровой (данные девочки изменены. — Авт.). Установлено, что фотосъемка произведена на территории Успенско-Казанского монастыря, расположенного в с. Кузнецово Ивановской области».
У человека, передавшего «срамную пленку» в правоохранительные органы, есть имя. Иеродиакон Мина, в миру — Роман Береза, совсем еще молодой парень. Живет в Ростовской области. Провел в монастырской общине 3 года. Но теперь разочаровался в монашеской жизни и вернулся в родной дом.
«В наш город приехали агитаторы из монастыря. Рассказывали, что их старец может предсказывать будущее и совершает чудеса. Многие туда уехали, продав квартиры, бросив семьи. Попался на эту удочку и я», — написал Роман в своем заявлении в прокуратуру.
Впрочем, поначалу он не жаловался — община приняла парня с распростертыми объятиями, и не успел он оглядеться, как мигом получил священнический сан.
— Негативы случайно нашел в женском скиту один из братьев и мне показал, — так объяснил уже мне Роман происхождение «срамных съемок». — Я давно про фото знал. Но большинство насельников монастыря не в курсе. Рядом с одной из девочек, перед тем как она начала раздеваться, стоит наш старец. И в кадре, когда она уже лежит голышом, я опознал его руку и край одежды. Насколько я слышал, ТАК снимали и других детей.
Но о знаменитом старце речь еще впереди.
Скандальные фото попали в Москву, к депутату Мосгордумы, который и переправил их в Генпрокуратуру. Сведения о секс-игрищах с религиозным уклоном в Успенско-Казанском монастыре Генпрокуратура поручила проверить прокурору Ивановской области, а тот — прокурору Шуйской межрайонной прокуратуры. Наконец, 30 июня с.г. было возбуждено уголовное дело.743 по статье 135 УК («развратные действия без применения насилия в отношении лица, заведомо не достигшего 14-летнего возраста»).
На пленке изображена не одна Таня. Но другие детишки в деле не фигурируют, потому что раздеты не полностью. Хотя разве то, что делают с этими детьми, нельзя назвать насилием над личностью?
Расследует дело.743 Шуйский ГОВД. Почему там так вяло интересуются монастырским порно, судить не берусь, но почти за полгода следствие так и не решило, считать снимки Тани Егоровой порнографией или нет. Дело прекращали уже два раза. Знаете почему? Потому что не находили состава преступления. Зато прокуратура оба раза отменяла это решение и направляла дело на дополнительное расследование. Прокурор Владимир Прыгунов считает, что дело обязательно нужно довести до суда. По его словам, со времени образования обители криминальная ситуация ухудшилась: стало больше краж и разбоев.
А следствие обратилось к заявителям со странной просьбой: выслать в Шую почтой вещдоки — негативы. Хотя по правилам доказательства по делу можно передавать только под протокол, с понятыми.
Пожалуй, одно достижение — установлен фотограф. Это монах Пимен (Павел Степанов). И опознаны места, где производилась съемка: в келье Пимена и в доме Таниной матери-послушницы, на подворье Успенско-Казанского монастыря. А где в кадре чья рука, разбираться не стали. Это, посчитало следствие, к делу не относится.
— Если б Береза не выкрал негативы, они до сих пор лежали бы в скиту. тихо-мирно, — с грустным сожалением тянет следователь Алексей Шелатонов.
На крючке
А так ему приходится выслушивать бессвязные объяснения свидетелей — послушников и монахов. А также мамы самой потерпевшей, Тани Егоровой — послушницы Елены.
— Мать объяснила, что на пленке запечатлен обряд помазания, поскольку у верующих существует обычай мазать больное место святым маслом, — втолковывает мне следователь.
— И что у Тани болело?
— То ли они ее от энуреза лечили, то ли от похоти — чтоб, когда вырастет, оставалась девственницей. Толком не понять. Монах Пимен написал, что фотографировал девочку «для укрепления и обретения веры в исцеляющую силу святого масла». Помазание производил он, но по просьбе матери.
А может, детей фотографировали для других целей? Подрастут, захотят уйти в мир из общины, жениться или замуж выйти — а они уж на крючке. Или снимки предназначались для личной коллекции эротомана в рясе? Кощунственные мысли не пришли бы в голову, если б снимки Тани Егоровой так не расходились с традиционными представлениями о безгрешной, в трудах и молитвах, монашеской жизни.
Оставалось одно: идти в монастырь. То есть ехать. И на месте во всем разобраться.
Сеанс связи со старцем
Моя легенда была простая. Я — паломница из Москвы: кризис среднего возраста, нервы расшатаны, муж бросил.
В старинном храме едва окончилась служба. Сестра, которая распоряжалась в церковной лавке, резанула оценивающим взглядом. И тут же обсчитала на 50 рублей. Я отреагировала согласно легенде: не заметила. Сестра вошла во вкус и скомандовала исполнять «послушание» — вон швабра, вымой в храме пол, вытряси половики.
«Ну хоть покормят?!» — думала я, шлепая тряпкой по каменным плитам. Послушницы втихомолку возились со щетками, убирали огарки свечей. Их ждала малышня, закутанная в долгополые платьица и тулупчики по моде позапрошлого века. Двухлетняя Ксюша устроилась на каменном полу храма, баюкая игрушку — полиэтиленовый пакет с солеными огурцами.
«Говори: спаси Господь», — учила женщина. «Кайся!» — звонко выкрикнул знакомое слово ребенок.
Многие послушницы привели в общину детей. 17 «монастырских» школьников, с 1-го по 9-й класс, в местную школу ходят не каждый день — они на домашнем обучении. Под кельи скуплены почти все дома в селе. Отдельно, за 8 км, скит, иначе — женская монашеская община. Три десятка женщин заняли вымершую деревню, живут по 6−8 человек в дырявых избенках. Там же хозяйственное подворье.
— Я думаю, вы придете в наш монастырь, — ободряюще улыбнулся мне молоденький батюшка. — Но решаю не я, а наш старец. Вот будет сеанс связи со старцем, я о вас скажу. А пока поживите в сторожке, на послушании: шить, стряпать. Потом поезжайте в Москву, к нему. Я дам контактный телефон.
В газете «Ивановский епархиальный вестник» сказано так: община находится под окормлением (то есть духовным руководством) настоятеля игумена Викторина и его духовных наставников — старцев схимонаха Симона и схимонахини Серафимы.
Что на деле означает: без дозволения подлинного лидера — старца Симона — в монастыре ни с одной головы не упадет ни один волос.
ИЗ ДОСЬЕ «МК».
Схимонах Симон (Серафим Ширяев, 1941 г. р.) — инвалид первой группы, болен ДЦП, передвигается в инвалидной коляске, плохо говорит. За ним ухаживает и переводит его слова келейница, схимонахиня Серафима (Анна Буряева, 1931 г. р.). Схимонахи много лет ездили по приходам и монастырям России. Собирали пожертвования и приглашали паломников, говоря, что действительна только исповедь, совершенная у них в монастыре. Паломники давали на Евангелии обет Симону «до смерти». Несмотря на то что схимник должен полностью отречься от мира и не иметь никакого имущества, в совместной долевой собственности старцев находится вилла в Балашихинском районе, в 1 км от МКАД. Там устроена домовая церковь и постоянно находятся приближенные Симона. Есть свидетельства, что с верующих, занятых «греховным» бизнесом, схимонахиня требует часть прибыли в обмен на прощение грехов.
А вот какие записочки старцы отправляют из монастыря завербованным (текст сокращен. — Авт.):
«Дорогая во Христе Вероника. Тебе надо после исповеди остаться на полгода на испытание. Если нам угодишь, то мы тебя оставим навсегда, если желаешь. Учиться я не разрешаю. Мы тебя проверим, как ты послушная или нет».
.На подворье разгружает тачку с подмороженной капустой сестра Нина, металлург из Челябинска. Она поселилась в скиту два месяца назад. Мы говорим о старце Симоне. Красные руки Нины прижимают к куртке мокрый кочан, но в глазах — блаженство, и ресницы мокрые от счастья.
— Монахи еще ничего, а женщины. Порабощенные! Прикажут им — они в колодец прыгнут, — говорит о насельниках монастыря следователь.
Держал дома пингвина
Батюшка, отец Владимир, дает мне брошюру «Перечень грехов для мирян» с грифом: «Использовать исключительно в пределах обители».
Успенско-Казанский монастырь знаменит своей «генеральной» исповедью, которая проводится в монастыре обычно раз в несколько лет. На нее съезжается до 400 человек, которые должны покаяться абсолютно во всех своих грехах, ни одного не упуская. Чтоб ничего не забыли, существует перечень. Говорят, что грехи старец собрал из старых книг, для чего долгие годы скитался по стране, «будто бомж».
Читаю примеры грехов и столбенею:
«…- носила бюстгальтер без благословения;
— лечилась у евреев;
— не зарывал свои испражнения в землю;
— ездил на транспорте без билета;
— наставление: весьма полезно подымать в полночь малолетних детей (после трех лет) на молитву.»
Позже, уже в Москве, мне рассказали, что в рукописном варианте «перечня» нашли даже такой вариант греха: «Держал дома пингвина». Не знаю, вошел ли пингвин в брошюру для общего употребления…
На самом деле все куда серьезней, чем кажется. Даже самые нелепые «грехи» внушают человеку чувство вины — как ни крутись, согрешишь обязательно, тем более что этот дикий «винегрет» предлагается не монахам, а простым мирянам. Люди попадают в психологическую зависимость от старцев. Затем им велят подавлять любые проявления критического отношения к духовному лидеру: «Подсмеивался над послушниками, исполнявшими малейшее требование и желание старца». И уж тем более грешно жалеть что-то для него: «Клеветал на старца, что он отнял у меня большое имение».
Как утверждают религиоведы, община, в которой жизнь строится исключительно на авторитете одного человека — безгрешного и всезнающего гуру, — характерный признак тоталитарных сект. Выходит, прямо под крышей православного монастыря действует секта?
Во всяком случае, именно это утверждает в своих статьях профессор богословия Александр Дворкин, глава Центра религиоведческих исследований:
— Я думаю, образование, которое возникло вокруг Симона и Серафимы, во многом подпадает под понятие «секта». Оно пока находится в лоне РПЦ, поскольку не всем еще известна правдивая информация о них. В подобных приходах создается атмосфера вседозволенности — а результат мы видим на этих жутких фото. К нам, в Центр св. Иринея Лионского, поступает много обращений от людей, которым долго пришлось восстанавливать здоровье после общения со «старцами».
ИЗ ДОСЬЕ «МК».
Сейчас в России насчитывается примерно 300−500 различных сект. В них вовлечены около 1 млн. человек, причем 70% сектантов — молодежь от 18 до 27 лет.
Камасутра в «седьмой тетради»
.В трапезной, за отдельным женским столом, сестры, не поднимая глаз, жадно хлебали рыбный суп. Они явно недоедают. Мать Ксюши припрятала для дочки лакомство — поминальный блин. На столе лежал список имен: умершие, которых поминают за трапезой. Список велик — с десяток имен, среди них «младенец Александр».
Из заявления в прокуратуру Романа Березы:
«Младенца 3 лет запретили показывать врачам, он умер, и сейчас его чтят как мученика. (Следователи Шуйского ГОВД с удивлением узнали от настоятеля, будто под Новый год на могилке ребенка распустились цветы. Имя и фамилия матери мальчика есть в редакции. — Авт.). Послушниками делают детей 13−14 лет. Эти отроки работают с утра до ночи, иногда ночью. Не высыпаются, не едят нормально. Я сам видел, как детям назначали наказание — по 10 ударов розгами, обливали холодной водой.
У старца авторитет, как у Бога. Нужно было молиться против врагов старца: „Господи, отыми руки, отыми ноги, отыми разум, нашли бесов, чтоб покаялся.“. Раз в год те, в ком старец узрел порчу, совершают подвиг: первые три недели едят только кашу на воде без соли и хлеб раз в день. Под конец подвига два дня не едят вообще. Потом их везут на источник, где они обливаются ледяной водой, по 60 ведер. Проходила подвиг женщина-банкир из Москвы. Она дошла до того, что уже не могла ходить, и ее возили на коляске… Назначаются постоянные обливания. Мне достоверно известен прайс-лист, потому что я сомневался и не имел твердой веры к старцу: от 7 ведер каждый день — 40 дней, а бывает и за один раз по 240 ведер».
То ли зона, то ли дурдом!
— А еще есть особая тетрадь: там собраны грехи против седьмой заповеди, «не прелюбодействуй». Но. вам ее покажут позже, — обещает мне священник.
Пришлось уже в Москве искать тех, кому «седьмую тетрадь» показали. Оказалось, плотских грехов там насчитывается больше сотни. В грехах копаются дотошно, смакуют. Спала ли ты с двумя мужчинами, причем один делал ТО, а другой — ЭТО? А вот ТАК делала? А ЭДАК? Просто Камасутра какая-то! Закрываешь тетрадь с горящими от стыда щеками.
Паломникам объясняют: многие миряне в прошлом были страшными развратниками и грешниками и теперь желают исповедаться подробно. Ссылаются на учебник для семинарий «Тайна исповеди» о. Алмазова, где тоже описаны постыдные грехи: онанизм, рукоблудие и проч. Но учебник предназначен лишь для священников и не предлагается широкой аудитории. А эту «седьмую тетрадку» явно составлял сексуально озабоченный человек.
Не потому ли в общине появились снимки обнаженной Тани Егоровой?
Самозванцы
В Москве дела общины ведут несколько «особо приближенных к старцу» людей. У одного из них, отца Кирилла, офис в Плотниковом переулке. По этому адресу зарегистрирована организация, как раз занимающаяся помощью детям — воспитанникам детдомов.
— Отец Кирилл, не чересчур ли большое внимание уделяют вопросам секса в вашей общине?
— Подробное изучение своих грехов нужно для духовного совершенства. А как вы можете духовные дела судить-рядить, если вы человек мирской? Что до уголовного дела, то я видел фото и разврата там не нашел. Фотографируют детей голыми все родители. Лучше посмотрите вокруг себя, на рекламу, выйдите на улицы — у нас вся Москва развратная!
— А зачем в монастыре детям мажут интимные места святым маслом?
— Мы все идем на источник, обливаемся и рекомендуем, чтобы каждый помазал маслом ягодицы, бедра, половые органы, чтоб не было блуда. И детям мажут. Чтоб у них не развивались содомские грехи.
Монастырь подчиняется Иваново-Вознесенской и Кинешемской епархии. Чтобы узнать мнение церковной власти о монастырских обычаях, я дозвонилась представителю местного архиепископа — секретарю епархиального управления архимандриту Зосиме. Мой собеседник ничего не слышал об уголовном деле, но не думает, будто в православном монастыре завелись сектанты.
Зато неожиданно выяснилось, что святой Симон — вовсе не старец. Публикация в «Епархиальном вестнике», где его расхвалили до небес, оказалась… рекламным материалом, оплаченным самим монастырем.
— Симон — только насельник монастыря и даже не должен выезжать за его пределы. Но все-таки он много молится, и, хоть нездоров, в его рассуждениях не слышно ни одной ереси. В его мычании можно расслышать слова, и он очень разумно отвечает. Зато к Серафиме у нас однозначно негативное отношение. Она не совсем психически здорова, только ухаживает за Симоном, и ничего больше.
«Понимаете, нам, верующим, никакие „ивановские старцы“ не страшны, — говорила мне член приходского совета одного из подмосковных храмов. — Но они привлекают к себе новообращенных — восторженных, экзальтированных, несчастных. Запугивают их. Эксплуатируют. И все именем православной церкви».
…В школе, куда раз в неделю привозят второклассницу Таню Егорову, девочку жалеют: неуравновешенная, бледненькая, под глазами не исчезают темные круги.
Рита. Иваново — Шуя — Москва
