«Священный пост на языческом пиру» литовская драма XVIII века о трех виленских мучениках

В отличие от католичества православное вероучение не навязывалось средневековым литовцам насилием и принуждением. Поэтому в качестве Небесных заступников Литвы православные и католики почитают мучеников Антония, Иоанна и Евстафия, казненных язычниками в Вильнюсе около 1347 года (память 14/27 апреля). По приказу великого князя Ольгерда трое литовцев, служивших в княжеской дружине и принадлежавших к Русской Православной Церкви, были повешены на дубе за отказ есть мясо на пиру во время поста.
Предания о трех мучениках легли в основу драмы «Священный пост», поставленной в 1732 году студентами Виленского университета. Историк Дариус Баронас, опубликовавший латинский оригинал с параллельным литовским переводом, отмечает, что по мнению большинства исследователей автором драмы был иезуит Ян Иосиф Обронпальский (Darius Baronas, Trys Vilniaus kankiniai: istorija ir gyvenimas, Vilnius: Aidai, 2000).
Драма входит в ряд популярных в XVII—XVIII вв.еках студенческих спектаклей о борьбе литовцев с Тевтонским орденом крестоносцев. В причудливом сюжете церковные агиографические сведения о трех мучениках переплетаются с драматургическими клише в стиле барокко, историческими фактами и народными легендами.
Упомянутое в драме представление о том, что западного рыцаря трудно победить обычным оружием, встречается в хрониках крестовых походов XIII—XIV вв.еков. Например, в «Хронике земли Прусской» католический священник Петр из Дусбурга вкладывает миф о непобедимости Тевтонского ордена в уста прибалтийского старейшины, посетившего замок крестоносцев и впервые увидевшего рыцарей без доспехов: «Знайте, что братья-рыцари — такие же люди, как и мы; у них широкие и мягкие животы, такие как вы видите и у нас; оружием, пищей и прочим они довольно сходны с нами, но вот чем они отличаются от нас: есть у них в обычае одно дело, которое, несомненно, погубит нас. Они еженощно встают с ложа своего и сходятся в молельне, и много раз днем, и выражают почтение Богу своему, чего мы не делаем. Вот почему в войне они, безо всякого сомнения, одолеют нас». А поскольку он посетил крестоносцев во время поста и видел, что они едят капусту, которую прибалты тогда не знали, добавил: «А также едят они траву, словно боевые кони и мулы; кто же сможет дать отпор тем, кто в поле без труда находят пищу себе?» (Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М.: Ладомир, 1997, с. 84).
В пьесе обозначены и другие темы, характерные для литовской истории и фольклора: крестоносцы сознательно уничтожают посевы, что приводит к массовой гибели мирного населения от голода; боги и люди требуют отмщения; пленных врагов приносят в жертву идолам; никто не узнает Кейстута, переодетого в орденский белый плащ с черным крестом. Сцена обретения Антонием, Иоанном и Евстафием частиц мощей святых также отражает события XIII—XIV вв.еков: среди военных трофеев, захваченных крестоносцами в Святой Земле и Византии, особую ценность представляли чудотворные реликвии и святыни Православной Церкви.
История Православия в Литве является неотделимой частью истории Русской Православной Церкви. Обличая насилие и нетерпимость, злодеяния Тевтонского ордена и языческие суеверия, Церковь устами благоверного князя Александра Невского учила, что «не в силе Бог, а в правде». О духовной связи виленских мучеников со Святой Русью свидетельствует тот факт, что в 1364 году Константинопольский Патриарх Филофей прислал преподобному Сергию Радонежскому крест с мощами святых Антония, Иоанна и Евстафия. Древнейшее изображение литовских святых вышито на большом саккосе Московского Митрополита Фотия (1414−1417) между державными парами Византийской империи и Великого княжества Московского. В 1915—1946 годах честные мощи Небесных покровителей Литвы пребывали в Москве.
Ниже впервые на русском языке публикуется текст драмы «Священный пост». Особая благодарность Инге Дейдюле, Литва, за помощь в подготовке публикации.

СВЯЩЕННЫЙ ПОСТ НА ЯЗЫЧЕСКОМ ПИРУ, ПЕРЕНЕСЕННЫЙ СВЯТЫМИ МУЧЕНИКАМИ ИОАННОМ, АНТОНИЕМ И ЕВСТАФИЕМ ВПЛОТЬ ДО СКОНЧАНИЯ ЖИЗНИ ЗА СТОЛАМИ ПОСЛЕ ТРЕХДНЕВНОГО ПОЩЕНИЯ,
поставлено на сцене светлейшей, славной и великолепной молодёжью Виленской Академии «Общества Иисуса» в год Господа 1732-й

Краткое содержание

Святые мученики Иоанн, Антоний и Евстафий, дружинники Ольгерда, Великого Князя Литовского, благородные литовцы, за усердие к вере христианской, а именно потому, что отказались в установленные дни вкушать запретную пищу, по приказу Ольгерда были казнены через повешение в Вильно, в год 1328 по Р.Х. Там же были и похоронены в храме Святой Троицы греко-русского обряда (Священник Альберт Коялович, «Сборник сведений касательно положения Церкви в Великом Княжестве Литовском»).

Пролог

Дабы отвратить от пиршественных столов язычества души святых мучеников, терзаемых голодом, вера обращает нечестивую пищу в хищных птиц (которые набрасываются на самих пирующих), а подвижников, отведённых к столам, приготовленным для священного поста, укрепляет хлебом духовным.

Акт первый

Сцена 1. Ольгерд после поражения своего войска и пленения его брата Кейстута крестоносцами, намереваясь умилостивить богов принесением в жертву христианской крови, приказывает троих из знатных пленников подвергнуть воинской казни при входе в капище. Однако с удивлением увидев, что те не могут быть умерщвлены никаким видом оружия, просит жреца, чтобы тот вопросил богов об угодном им способе казни рыцарей.

Сцена 2. Посреди языческого жертвоприношения является у алтаря призрак смерти, приглашающий трёх неизвестных к столу. Жрец истолковывает видение в том смысле, что поскольку крестоносцы частым разорением полей много раз вызывали в Литве голод и гибель множества людей, пленных следует сначала наказать длительным лишением пищи, а затем пригласить на роскошную трапезу, чтобы они расстались с жизнью из-за невоздержанного обжорства.

Сцена 3. Следуя совету богов, Ольгерд отправляет пленных в тюрьму, дабы мучить их голодом, а сам приказывает устроить большой пир и одновременно возвещает через глашатая, что подвергнет смерти через повешение всякого, кто осмелится дать пленникам пищу, либо не придёт на княжеский пир в объявленный день.

Сцена 4. Повергнутые в страх княжеским указом Иоанн, Антоний и Евстафий, а особенно тем, что для пира назначен был день, в который христианская вера запрещает вкушать мясо, идут за советом к своему духовному отцу священнику Несторию. Помогая Несторию петь в церкви хвалы Богу, они видят явившиеся в воздухе слова 68-го псалма «трапеза. в петлю» (Пс 68. 23). И когда истолковывает Несторий это Небесное знамение о столе князя-язычника, поставленном в качестве петли для христианской веры и благочестия, побуждаются они к твёрдому соблюдению православного поста.

Сцена 5. Наставленные благочестивыми увещаниями, идут святые юноши в темницу и побуждают пленных христиан скорее умереть от голода, нежели вкусить в постный день запрещённую пищу. Когда же они за благочестивыми беседами понимают, что крестоносцы не были ранены никаким оружием благодаря силе священных реликвий, что висели у них на шее, просят дать им частицы мощей святых, зная девиз: «Quod colla vincit, Mentibus lauros ferat» («То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму»).

Первый хор

Умеренность рассказывает пирующим для вразумления о разных фатальных происшествиях на пирах.

Второй акт

Сцена 1. Преследуя бежавших из темницы крестоносцев, воины захватывают литовца, одетого как крестоносец, который сообщает Ольгерду, что брат его Кейстут с двумя военачальниками вождями погиб в плену от голода, и показывает одежду Кейстута, выкупленную у тюремных стражей. Ольгерд думает, что явление призрака смерти призвано было пригласить его брата и военных вождей на погребальный пир, и считая их смерть не отомщенной, отправляет лучших дружинников для поимки беглецов.

Сцена 2. Бежавшие крестоносцы встречаются по дороге с Кейстутом и двумя вождями, одетыми как крестоносцы, которые также бежали из плена. Когда Кейстут понимает, что немцы бегут из литовского плена, то пытается их задержать, однако сам оказывается захваченным подоспевшими литовскими воинами, которые доставляют его к Ольгерду. Разгневанный князь не узнал брата, тщетно кричавшего, что он и есть Кейстут, и заключил его в темницу вместе с прочими крестоносцами.

Сцена 3. Не зная обо всём этом, святые Иоанн, Антоний и Евстафий, беспокоясь, как бы пленные христиане из-за длительного голодания не обратились к запретной пище, втайне доставляют им дозволенную еду. Однако, когда пленники, щадя жизнь своих благодетелей, отвергли пищу, Кейстут, который был заточён там же, угрожает им поначалу повешением за нарушение княжеского эдикта. Затем, обратившись от угроз к лести, уговаривает Иоанна, Антония и Евстафия, и не только обещает со своей стороны не выдать нарушения эдикта, но к тому же ещё обещает наградить их высшими чинами в войске: только бы они сообщили Ольгерду о его бегстве в одежде крестоносца и заточении по ошибке в темницу, вручив тому для достоверности золотую цепь, чтобы безоглядный и неумолимый гнев князя по отношению к крестоносцам не обрушился случайно и на брата, одетого в их одежду.

Сцена 4. Иоанн не отстаёт от спешащих ко двору князя друзей, опасаясь, что они будут преданы Кейстутом и повешены за нарушение эдикта. Зная усердие Кейстута в служении идолам и его коварный нрав, Иоанн понимает, что пищей, втайне доставленной крестоносцам, и золотой цепью — неким прообразом повешения — уже накрыт им «стол в петлю». Однако Антоний и Евстафий, истолковавшие это шейное украшение согласно девизу крестоносцев «То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму» как обещание воинских чинов и победных лавров, уговаривают его оставить страх и пойти ко двору. Между тем, встретившийся им на пороге Доларх, осведомившись о причине их спешки, ложно заявляет, что князь занят важными делами, и не даёт до особого указания свободного доступа к нему.

Сцена 5. В надежде на награду и на милость обоих князей Доларх входит к Ольгерду как вестник удачи. Однако князь, упорствующий в своём заблуждении и всё ещё пылающий гневом, при первом же упоминании о заточённом по ошибке Кейстуте, сделанном без всякого очевидного доказательства, приказывает Доларху, как рассказчику якобы нелепой истории, удалиться из дворца в изгнание. Чтобы заполучить товарищей по несчастному жребию, и храня в сердце глубокую обиду, Доларх советует Иоанну, Антонию и Евстафию немедленно отправляться во дворец, так как теперь, дескать, настало самое удобное время доложить о Кейстуте. Сам же тайком следует за ними, намереваясь чужой бедой смягчить собственную обиду.

Сцена 6. Ольгерд сперва с негодованием отвергает рассказ Иоанна, Антония и Евстафия о судьбе Кейстута. Но затем, когда они по порядку и разумно излагают все обстоятельства бегства во вражеской одежде и заключения в тюрьму по ошибке, и подтверждают рассказанное золотой цепью, которую Кейстут вручил им, Ольгерд, заподозрив в их словах правду, идёт в темницу, узнаёт там с огромной радостью брата Кейстута и, покуда готовится пир, отведя его в отдельное помещение, потчует лёгкой закуской. Иоанна же, Антония и Евстафия за эту оказанную его брату услугу по настоянию Кейстута награждает высшими военными чинами, а также и Доларха, мучимого завистью, восстанавливает при дворе и возвращает свои милости, препоручив ему распоряжаться пиром.

Второй хор

В то время как фурии сотрапезничают с тиранией, смерть под аккомпанемент музыкальных инструментов поёт о том, что пир фурий и тирании завершится гибелью невиновных.

Акт третий

Сцена 1. Когда столы были накрыты, Ольгерд приказывает привести пленных крестоносцев из темницы на пир. Однако из-за длительного голодания один из них, упав, умирает на пороге тюрьмы, другой по дороге, а третий при самом входе во дворец. Ольгерд, весьма обрадованный сбывшемуся предзнаменованию призрака смерти, приглашавшего трёх человек ко столу, а также тому, что брат остался невредим, предаётся радостям пира.

Сцена 2. Доларх, которому поручено обслуживание пирующих, с любопытством следит за Иоанном, Антонием и Евстафием, ничего не пробующих из стоящих на столе яств, и вдруг громогласно объявляет, что пиршественные яства отравлены, а их троих клеветнически обвиняет в том, что они суть виновники и сообщники в этом преступлении, свидетельствуя, что они не отведали ни одного из предложенных яств. Святые юноши, отвергая обвинение, объясняют, что не из-за яда, а следуя закону христианскому воздерживаются в тот день от вкушения мяса. Ольгерд, тщетно попытавшись где угрозами, где уговорами склонить Иоанна, Антония и Евстафия к вкушению запретной пищи, поручает Идолину, отцу Доларха, отвратить их от святого поста, тайно запретив по просьбе своего брата Кейстута и сына Владислава как-либо покушаться на их жизнь.

Сцена 3. Идолин, ничего не достигнув разными уговорами, отводит святых юношей к волхву, где призраки преисподней, гонимые силой святых мощей, подвешенных у юношей на шее, опасаются, что сбывается девиз: «То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму».

Сцена 4. Идолин, обращённый магическими ухищрениями к обману, заключает святых юношей в темницу. Затем, выведя Иоанна во мрачное и тёмное помещение, с обнажённым мечом в руках угрожает ему неминуемой смертью, если он не отречётся от Христа и не вкусит мяса. Ничего не добившись угрозами, препоручает Иоанна другим, а сам, одев деревянный чурбан в его одежды, выдает его за обезглавленное тело Иоанна и издали показывает его Антонию, приведённому после Иоанна, обещая ему ту же участь, если он откажется повиноваться князю.
Обнаружив в Антонии равную стойкость, приказывает его также увести, а в одежды Антония облекает своего сына Доларха, принимающего пищу за столом. И, призвав Евстафия, убеждает его выбрать одно из двух: либо лечь убитым рядом с Иоанном, либо вместе с сидящим за столом Антонием вкусить мяса. Евстафий, думая, что и в самом деле Антоний, пренебрегши православным постом, вкушает запретную пищу, подвигнутый ревностью, убивает Доларха и пускается в бегство. Идолин же, объятый бешенством из-за смерти сына, бросившись как и был с обнажённым мечом на приближающихся стражников, оказывается схвачен и приведён к князю. Обвинённый в нарушении воли князя и незаконной казни Иоанна и Антония, Идолин тут же подвергается смерти. Ольгерд же думает, что из-за этих трёх явился призрак смерти, считая, что теперь предсказание сбылось.

Сцена 5. Скорбя об утрате друзей, Владислав осматривает их (как он думал) тела и обнаруживает убитого Доларха, одетого в одежды Антония, а также выделанный чурбан, украшенный плащом Иоанна, заподозрив таким образом, что они живы. Вместе с явившимся Евстафием он обыскивает все закутки дома и с великой радостью обнаруживает обоих невредимыми. Видя, однако, что они от ужаса чуть живы, развлекает их пением и музыкой, и отводит во дворец.

Сцена 6. Обрадовавшись неожиданному приходу юношей (ибо он думал, что они погибли), Ольгерд ласково спрашивает их о пережитом, и Евстафий, излагая по порядку происшедшее, среди прочего признаётся, что движимый ревностью о вере вместо Антония убил Доларха, одетого в одежды Антония, и в постный день вкушающего запрещённую пищу. Разгневавшись на это, Ольгерд приказывает Иоанна, Антония и Евстафия, всё ещё отказывающихся от предложенного угощения, отправить в петлю, думая, что именно их приглашал призрак смерти к своему столу.

Сцена 7. Радуясь о вере Христовой и о православном посте, святые мученики по пути к месту казни понимают, что княжий стол оказался накрыт для них, дабы попасть им в петлю, и что девиз «То, что связывает шеи, да принесёт лавры разуму» сбывается в лаврах их мученичества, завершают печальную сцену.

Эпилог

Вера за столом вечности объявляет, что святые мученики вкусили яств после святого голодания, и, возложив их головы на алтарь, под пение ангелов венчает лаврами, а граду Гедимина ставит в пример для подражания имевшее в нём место воздержание от вкушения мяса, а также приглашает зрителя ко священному пиру Евхаристии.

К вящей славе Бога, Трижды Наилучшего и Величайшего и к чести Святой Девы Марии.