Cвященники — как солдаты: куда благословят — там и служим

Настоятель храма отец Анатолий ведет обычную жизнь пастыря и согласился рассказать, из чего же она состоит
Этот храм не блещет золотом куполов, не внушает трепета высоким крыльцом, да и расположен он далеко не в самом престижном месте города Алматы — на озере Сайран. Обычный частный дом приспособлен под церковь. У отца Анатолия постоянных прихожан примерно сто — сто пятьдесят человек, особый акцент делает на работу с наркозависимыми людьми, с теми, кто склонен злоупотреблять алкоголем, или теми, для кого эти страшные страницы жизни остались в прошлом.

Священнослужитель встает часов в шесть или семь утра, в зависимости от того, есть в церкви служба или нет. Сначала личное молитвенное время, как и полагается каждому христианину, затем работа в храме, исполнение различных треб — то есть посещение больных в больницах или на дому, отпевание, исповедание. Очень много времени занимают беседы с прихожанами. Поскольку предполагается, что каждый прихожанин может прийти к духовному наставнику за советом, и тот выслушает его и попытается помочь. (Наша беседа с отцом Анатолием неоднократно прерывалась именно из-за этих бесед.) Тем более важны такие беседы для отца Анатолия, ведь Богоявленский храм занимается проблемами, связанными с наркоманией и алкоголизмом, тут приходится говорить по душам не только с человеком, подверженным пороку, но и с его домочадцами, зачастую страдающими от этого не меньше. А еще в храме проходят занятия с прихожанами, семинар для православных медиков, каждый четверг — занятия для беременных женщин (в рамках сотрудничества между епархиальным управлением и центром формирования здорового образа жизни). Но для приходского священника основные дни — это суббота и воскресенья, дни, когда в храме проходят службы. Они бывают и в будни, но не всегда, а только по церковным праздникам. Также в обязанности священника входят встречи с потенциальными пожертвователями. Впрочем, последних отец Анатолий называет вполне современным словом:

— Например, наш храм строится, для строительства нужны деньги. И чтобы найти спонсора, нужно встретиться со многими людьми, рассказать им, как и на что будут потрачены их средства.

— До скольки же длится ваш рабочий день?

— Он, по сути, не нормирован, все потому, что нужда заставляет человека обратиться к священнику. Особенно это касается наших подопечных. Так что и приходя домой, я не могу расслабиться, обычно звонки раздаются до самого позднего вечера. Приходится и беседовать, и благословлять на какие-то дела по телефону — используем технику во благо. Но нельзя сказать, что священник совсем уж лишен отдыха в кругу семьи — я, например, люблю выезжать за город или на дачу. Хотя порой и на даче некогда бывает заниматься соответствующими делами… Опять же соседи обращаются ко мне, как к священнику. Потому что человек не всегда может прийти в храм, в силу каких-то своих восприятий, каких-то обид. Не то что на церковь, а на людей, которые когда-то не поняли, встретили его не так. Бывает, что человек из-за этого долгое время не может переступить порог храма, а увидев священника, все же подходит к нему со своими вопросами. Такая у нас служба.

— Во время отдыха, дома, на даче вы в мирском?

— Всяко бывает, но чаще всего в облачении. По уставу мы имеем право на отдыхе надевать обычную гражданскую одежду, но, конечно, скромную.

— У вас есть любимые занятия на даче?

— Во всем своя радость: когда возрастает посаженное твоими руками — своя радость, плоды видеть — другая. Земля она и воспитывает, и лечит, и дает стимул к жизни. Уже одно то, что можно увидеть плоды трудов своих, очень благоприятно действует на тело и на душу.

— Православная церковь не запрещает своим служителям создавать семью?

— Духовенство наше делится на белое и черное. Монашествующее, то есть те, кто дал обет безбрачия, — это черное. Им семью заводить не положено. Но и тем, кто избрал другой путь, жениться полагается до получения сана. Как только священнослужитель принимает первое рукоположение, он уже не имеет права менять свое состояние. Преимущества ни в том, ни в другом не существует, оба пути спасительны. Но есть определенные требования. Как священник должен быть единожды женат (если он имел жену, разошелся, а потом снова женился, он уже не может быть священником), так и жена его должна быть единожды замужем. В остальном, что касается личной жизни, у нас, как и у всех, есть искушения, но так же, как и у остальных людей, у нас есть возможность исповедоваться, покаяться. Мы тоже исповедуемся и стараемся исправиться.

— Нет такого искушения — увериться в своей избранности, за счет избрания особого пути почувствовать себя лучше остальных?

— Священник служит не Богу, он служит людям. Есть хороший пример, который нас отрезвляет. Иисус Христос въехал в Иерусалим на осленке, и люди, приветствуя его, бросали под ноги осленка одежду, цветы, пальмовые ветви. Так вот осленок мог бы подумать, что вся слава принадлежит ему, хотя все только благодаря тому, что он несет на себе Иисуса Христа. Так и мы.

— Вы сказали, что частенько у людей бывает обида на священников. Не горько осознавать это?

— Горько. Дело не в церкви, не в том, что она какая-то не такая. Просто мы люди грешные, порой забываем, что человек, переступивший впервые порог храма, преодолевает много внутренних преград. И я часто говорю своим прихожанам, чтобы они были более терпимы к тем, кто приходит впервые. У нас ведь небольшой приход, поэтому новенького сразу видно. Бывает, что женщина без платочка, в брюках, и требуется определенный такт, чтобы не спешить воспитывать ее. Особенно эта проблема касается больших соборов. Таких, где человек зачастую сталкивается в первую очередь не со священником, а с постоянными посетительницами храма и, наслушавшись претензий, уходит разочарованный. Поэтому я всегда говорю, что лучше всего научиться все свои вопросы решать не с бабушками в притворе, а со священником.

— Если не сочтете такой вопрос слишком некорректным… Священник получает зарплату от епархии или из доходов своей церкви?

— В нем ничего неприличного нет, обычный вопрос. Да, мы получаем зарплату от епархии. Она складывается и из того, что прихожане добровольно жертвуют, а также от денег, получаемых за совершение крещений, венчаний, отпеваний. Какая-то часть этой суммы по закону идет на зарплату служителям, какая-то — на ремонт храма, на оплату коммунальных расходов. Это обычная бухгалтерия, тут ничего такого нет. Но все беседы и обучения происходят совершенно бесплатно для прихожан.

— Наверное, это грубое сравнение, но у меня складывается впечатление, что работа священника чем-то сродни работе психолога.

— Сравнение действительно грубое. Психология — это лженаука. Сейчас все больше и больше людей хотят быть психологами, заболев, готовы обращаться к психологам. И очень часто мне приходится слышать от тех, кто занят в этой области, что люди в случае затруднений, для того чтобы поговорить по душам или получить совет, обращались к священникам, которые были своего рода психологами для паствы. Задумайтесь, можно ли считать психологию в том состоянии, в котором она есть, действительно наукой? Само название «психо» означает душа, «логос» — наука. Наука о душе. Но психолог стоит на фундаменте материализма, как же он может утверждать, что душа существует? Единственная польза от таких психологов в том, что они позволяют человеку выговориться, излить душу, чтобы полегчало на какой-то миг.

— В таком случае зачем же люди сейчас приходят в церковь, к священнику?

— У многих сейчас размыта цель жизни. Человек не понимает, зачем он живет, зачем ходит на работу, зачем создал семью. Из-за этого впадает в уныние, в состояние скорби. Наша задача — чтобы у каждого человека появилась твердая уверенность, цель в жизни.

— Но, наверное, обращаясь к вам, прихожане все-таки жаждут получить простые житейские советы?

— Да, и для священника это большое искушение. Приходит человек в надежде получить абсолютно точный ответ, ожидая, что каждый священник своего рода пророк, прорицатель. Но чаще всего мы не сами пытаемся придумать ответ, а по слову божьему, по опыту святых отцов найти выход. Это очень трудно. Существует даже такое понятие — младостарчество, когда молодой священник стремится дать точные рекомендации. Это своего рода духовная болезнь священников.

— Вы работаете с наркоманами и алкоголиками, исповедуете их, многое знаете. Не было таких случаев, чтобы к вам обратились сотрудники полиции за содействием?

— Слава богу, такого не было, да и по закону это запрещено. Священник не имеет права разглашать содержание исповеди никому, даже другому священнику. Наказание за нарушение этого правила очень суровое — низвержение из сана. В нашем храме мы пытаемся проводить исповедь так, чтобы никто даже случайно не мог услышать ее. Не секрет, что в некоторых храмах из-за тесноты бывает, что люди чуть ли не в очередь стоят друг за другом…

— Кстати, о других храмах: вам никогда не хотелось служить не здесь, на Сайране, в неприспособленном помещении, а в большом, красивом храме, который посещает иная публика?

— Публика у нас у всех одинаковая. Мы ее не выбираем. А священники на самом деле как солдаты: куда благословят — там и служим. Я благодарен, что мне дано служить в этом храме. Есть искушение другого порядка — хочется, чтобы наш храм преобразился побыстрее, появились купола и прочее. Проект у нас уже готов, сейчас ищем деньги, весной, Бог даст, начнем.