Русская Православная Церковь: через раскол к объединению?

Впервые в постсоветской истории по приглашению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Россию прибыла официальная делегация «раскольничьей» РПЦЗ. Похоже, вопрос о преодолении «трагического разделения» уже решен…
Русская Православная Церковь в своём развитии прошла далеко не самый мирный путь. Со времен первых норманских князей, призванных на Русь, и до наших дней идет борьба между европейским и восточным влиянием, борьба, внутри русской духовной сферы, так или иначе, прямо или косвенно влиявшей на госудасртвенную политику и выбор пути развития России в целом. На протяжении всей этой борьбы Русская церковь пережила несколько критических моментов, разворачивающих её историю совершенно карадинальным образом — я имею в виду расколы, являвшихся, по мнению русского историка Василия Осиповича Ключевского отражением глубокой борьбы в российском обществе в связи с началом европейского влияния и стремлением церкви это влияние не допустить.

Первый церковный раскол произошёл во времена царствования Алексея Михайловича. Официальная точка зрения на это явление гласит, что раскол возник вследствие новвведений, инициированных патриархом Никоном. Не останавляиваясь подробно на некоторых технических тонкостях, вызвавших ужас староверов, необходимо отметить, что в целом, ни по догматам веры, ни по основам вероучения старообрядцы с никонианами-реформаторами не расходились. Обновлённые религиозные тексты и обряды конечно были важны для паствы и священнослужителей, но вряд ли могли являться определяющим фактором раскола. Реформа церкви назревала уже давно и была неизбежна. Внешние бедствия, постигшие Русь и Византию, уединили русскую церковь, ослабив ее духовное общение с церквями православного Востока. Всевозможные соблазны и религиозные опасности идущие с Запада не могли не насторожить русское церковное сообщества, не вызвать стремления подкрепиться содействием других православных обществ, а для этого теснее сойтись с ними. Так обрела своё реальное воплощение мысль о вселенской церкви, которую и принялся реализовывать Никон. Далеко не сразу Никон обрёл поддержку, но по мере того, как церковный спор передвигался с обрядовой почвы на каноническую, когда возникла дилемма: остаться ли епископской кафедре без паствы или пойти с паствой без кафедры, мнение менялось. Впрочем, Никон потерпел личное поражение. Замахнувшись на право стать высшей властью в стране, он потерпел сокрушительное поражение. Но это было поражением личных амбиций церкви, а никак не её сущности. новые каноны и обряды вошли в церковную практику и сохранились до наших дней. Вместе с тем, это поражение сняло преграду на пути европейского влияния, осуществившееся через реформы Петра. Церковь не утратила своего сакрального значения, но утратила значение политической единицы.

Несколько веков сравнительно мирных отношений как между Церковью и государством, так и внутри самой Церкви были прерваны разбушевавшейся революцией начала 20-го века. Восторжествовавшая в России власть советов имела свой взгляд на роль церкви в построении нового общества, совершенно не совпадавшего со взглядами самих церковников. Советская власть требовала от церкви одного — безоговорочного подчинения, не идя на предлагаемые Первосвятителем Российской Православной Церкви Св. патриархом Тихоном уступки и компромиссы. В это время за пределами России, согласно указу патриарха Тихона от 7/20 ноября 1920 г. за. 362, предлагавшем всем православным людям за границами СССР объединиться и жить обособленно от Российской Матери-Церкви до тех пор, пока не установится в Ней свобода и порядок, и создалась Зарубежная Русская Православная Церковь.

В России же, после ареста местоблюстителя, заместителем местоблюстителя патриаршего престола в 1926 году стал митрополит Сергий Нижегородский, который год спустя выпустил свою знаменитую декларацию, в которой призывал православных людей «радоваться» радостям богоборческой власти и вынести этой проклятой антихристовой власти всенародную благодарность за внимание к нуждам православного населения. Этим событием и датируется момент второго величайшего раскола Русской Православной Церкви.

Этот раскол гораздо сильнее потряс русское общество. Официльную российскую «сергианскую» церковь перестали признавать за пределами России, а в самом Союзе появилась «подпольная» катакомбная церковь, кроме того, значительно уменьшилось количество прихожан и вообще верующих людей и, соответвенно, значительно уменьшилось влияние самой церкви. Тем не менее, она продолжала жить, оказав неоценимую услугу Родине во время Великой Отечественной войны.

Но и после войны отношения между РПЦ в России и Русской православной церквью Зарубежом были мягко говоря прохладными. Однако в последние годы ситуация стала меняться. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II за 12 лет своего патриаршества неоднократно>Последние новости

призывал к преодолению церковного разделения, считая, что сегодня нет никаких оснований находиться в изоляции друг от друга и Московский Патриархат готов к сближению, не выдвигая никаких требований к другой стороне.

В октябре этого года состоялся Архиерейский собор РПЦЗ, на котором была принята отставка ее главы — митрополита Виталия. Новым первоиерархом стал архиепископ Лавр. Это изменение несло принципиальный характер, поскольку в отличие от своего предшественника, отказывавшегося от диалога с Русской православной церковью, новый глава был настроен к Москве более лояльно.

По сути, назрела ситуация, когда и РПЦ Московской Патриархии и РПЦЗ нуждаются друг в друге.
В последние годы РПЦЗ утрачивает своё влияние. Основными прихожанами РПЦЗ были русские первых двух волн эмиграции, те, кто ни при каких обстоятельствах не мог вернуться в Россию. Но время неумолимо летит и падение «железного занавеса» разрушило ту преграду, на которой и держалась РПЦЗ. Поэтому готовность епископата РПЦЗ к диалогу с РПЦ МП выглядело логичным и обдуманным шагом.

Свою выгоду усматривает в этом воссоединении и Московский Патриархат. Во-первых, это, безусловно, усилит влияние за рубежом (РПЦЗ имеет 22 монастыря и более 250 приходов во всем мире), что в вековечной борьбе в католической церковью станет весьма значительным шагом вперёд. Плюс ко тому, существуют и внутренние проблемы. Несмотря на то, что количество верующих россиян увеличивается, далеко не все идут в православные храмы. Буйным цветом зацвели так называемые альтернативные религии, имеющие подчас ярко выраженный сектантсткий характер. Население же, томимое духовной жаждой не особо разбираясь в хитросплетениях религиозных интриг зачастую попадает как раз в сети «торговцев душами»: всевозможных «белых братьев», адвентистов седьмого дня, «свидетелей Иеговы», саентологов и т. д. Возрастает и влияние казалось бы безвредной протестантской церкви. Исповедуя вроде бы те же самые христианские заповеди, протестанты по сути отвращают народ от родной православной культуры, подменяя её западными канонами и прививая западную же культуру и мировоззрение, разрушая тем самым не только национальное самосознание русского человека, но и подрывая основы государственности, веками строившейся на православии. Так что необходимость укрепление позиций Русской Православной Церкви также понял и Президент России Владимир Путин, лично передавший Приглашение от имени Патриарха Алексия II главе РПЦЗ митрополиту Лавру во время своего визита в США.

Конечно, сейчас рано говорить, что стороны тотчас же придут к согласию, но то, что это случится в ближайшее время совершенно ясно. Стоит отметить и тот факт, что объединение, если таковое случится, не пройдёт безболезненно. В Зарубежной церкви есть немало противников объединения, в связи с чем есть опасение раскола в самой РПЦЗ. 14 священников Восточно-Американской епархии РПЦЗ (Л) выразили митрополиту Лавру и членам Собора свою озабоченность «молниеносной быстротой развивающихся событий». В своем письме клирики высказали предположение, что архипастырей РПЦЗ (Л) «кто-то использует в своих политических интересах». Накануне визита в Москву делегации РПЦЗ (Л) в сети было распространено письмо епископа Даниила Ирийского, викария председателя Архирейского Синода РПЦЗ по обслуживанию старообрядцев, который в частности пишет, что «если бы мы соединились с Московской Патриархией, то нам пришлось бы признать и Американскую автокефальную церковь (О.С.А.), с которой у нас мало общего по причине их крайнего модернизма. Пришлось бы быть ближе к грекам-новостильникам, что оттолкнуло бы от нас старостильников (греков и других), находящихся с нами в общении. Пастве Зарубежной Церкви такое соединение не нужно».

Могут возникнуть трения между РПЗЦ и РПЦ по таким вопросам, как участие РПЦ в экуменическом движении, вопрос осуждения «сергианства». Неизменно возникнут вопросы, касающееся административного оформления объединения. Но это уже будет уже второй этап отношений. Главное — принятие решения об объединении, или же напротив, отказ от этой идеи. Сегодняшнее положение вещей несколько напоминает положение, сложившееся в церковном движении времён никонианской реформы. Уже сейчас идут споры о том, чтобы осовременить церковный язык и обряды, сделав их более понятными и доступными. Возникают вопросы и о чистоте рядов священнослужителей, а также многие другие, не менее важные и актуальные моменты. Словом, сейчас в истории Русской Православной Церкови наступает переломный период и от того насколько успешно он будет преодолён зависит дальнейшая судьба православия.