Благодарность от Дома Романовых

В донской станице до сих пор варят уху, которой восхищался последний российский император

Огонь лизал закопченные бока видевшего виды котелка. Мой давнишний знакомый старый рыбак Василий Иванович Пчелкин варил уху.

Варил, по его словам, по особеннейшему рецепту. Я молча наблюдала, как чистил Иваныч только что выловленную в Доне рыбу, как потом аккуратно складывал ее на дно котелка, добавил пару крупно порезанных картофелин и три луковицы. Затем, залив холодной водой, подвесил над огнем.

— Не лучше ли было положить рыбу в кипящую воду? — попробовала я дать совет.

В ответ услышала, что так варят только те, кто представления не имеет о настоящей ухе.

Когда в котелке закипело, Иваныч порезал туда несколько помидоров, кинул острую перчину, причем целиком, посолил. Перед готовностью ухи добавил укропа и петрушки. Куски сваренной рыбы, политой соленым бульоном, Пчелкин сложил в большую чашку. А наваристую, душистую уху для удобства налил прямо в кружки.

— Уха по-елизаветински. Так казаки издавна готовят, — гордо заявил Иваныч, беря в руки ложку.

Мы расположились на живописном берегу в низовьях Дона. Отсюда в пяти километрах как на ладони виден Азов, а в противоположной стороне, километрах в двадцати напрямую, горят купола Ростовского кафедрального собора. Сама же станица Елизаветинская разметалась от нас в одном лишь шаге. Стоял один из теплых дней запоздалой осени. Через золотистую листву то здесь, то там выглядывали деревянные домики-курени на сваях, с камышовыми крышами и выкрашенными в голубой или зеленый цвета ставнями.

Датой основания станицы считается 1753 год. А до этого, говорят, лет триста назад, а то и чуть больше здесь было «место встречи послов». Казаки и турки между собой обменивались пленными, потому и называли эту местность Посольской.

Потом был здесь казачий стан, куда съезжались на лето и осень казаки для рыболовства. Поначалу жили в шалашах. Позже стали появляться дома, причем на столбах или на насыпях, так как остров сей славный затапливало верст на семь полою водою. Место назвали Щучьим — понятно, какой здесь больше рыбы ловилось.

Елизаветинская очень похожа на первую столицу донского казачества — Старочеркасск: те же на сваях курени, майдан, только нет здесь церквей и музеев. Но зато она не истоптана туристами и не превращена в декорацию, как Старочеркасский музей-заповедник.

Много чего помнит станица. Сам император Николай II бывал здесь в 1913 году, когда объезжал свои владения. Да и как он мог миновать самый большой на Дону рыболовецкий стан? Встречали высокого гостя, как подобает, атаман с представителями казачества и священнослужителями. Столы ломились от балыков, стерляди, рыбцов, раков. Станичные казачки приготовили и заливную рыбу, и пирожки с раковыми шейками и капустой, и борщ, и всяческие мясные блюда. По преданию, столы тянулись на сотни метров, за них одновременно могли сесть около трех тысяч человек, чтобы разделить трапезу с великим гостем.

На следующий день царь поехал смотреть рыбную ловлю. Здесь же его угостили настоящей рыбацкой ухой. И как знать, может быть, на этом самом месте старый казак Василий Кедров расстелил тогда на траве дождевик. И поставил миску с ухой по-елизаветински перед самим царем. Государь откушал и попросил добавки. А после трапезы подошел к Кедрову и поблагодарил: «Первый раз в жизни ел такую прекрасную уху».

Василий Кедров, вернувшись с Японской войны инвалидом (был ранен в ногу и ходил с костылем), понял, что работник теперь из него плохой. Вот он и занялся ловлей рыбы. А каким был поваром! Поесть его ухи приезжали со всей округи.

Так что неудивительно, что уха понравилась и самому императору.

Вскоре после визита высоких гостей Кедров получил пакет, на котором стояла печать: «Дом Романовых. С.-Петербург». В нем лежала золотая медаль и письмо с благодарностью за храбрость, проявленную в Японской войне. Не забыл, знать, царь короткого разговора с казаком, когда спросил: откуда у него ранение?

.В 1914 году, когда началась война, российское правительство обратилось к народу с просьбой жертвовать золото, серебро и медь в помощь защитникам Отечества. И Василий Кедров понес на комиссию самое ценное, что у него было, — Георгиевский крест и золотую «царскую» медаль. Областная комиссия вернула ему все это с благодарственным письмом. Потом пришла революция, а с нею и Гражданская война. А в 1918 году в Елизаветинскую стали частенько наведываться большевистские «экспроприаторы». Они забирали продукты, угоняли скот, отбирали и ценные вещи. Однажды ночью ввалились в дом Кедрова и, избивая его, стали требовать золото. «У тебя есть медаль, отдай по-доброму», — грозили ветерану. Слава богу, что кто-то из красноармейцев зацепил штыком лампу. Она упала со стены и погасла. Василию удалось выскочить из дому. Он побежал, спотыкаясь, к реке. Но у лодки пуля все-таки настигла его… Спустя несколько дней станичники нашли тело Кедрова. Они принесли его в церковь для отпевания. Когда священник прочитал молитву, а напечатанный на бумаге текст, как положено, начал просовывать под руку умершего, то увидел зажатую в ладони золотую медаль. Крышку гроба закрыли. Осталась с телом и медаль.

.Мы выходим на станичную площадь. По периметру белеют еще дореволюционные постройки: атаманская управа, станичная больница, дом священника, женское училище, дома богатых казаков. Здесь и дом атамана Буланова. Единственная утрата — церковь, разрушенная в годы советской власти. Ее сломали, а из клейменых кирпичей сложили новую школу на 500 мест. Хотя старая, казачья, была ничуть не хуже. Местные жители по старой памяти еще долго крестились на школьные стены, вызывая недоумение у приезжих учителей.

На окраине станицы — вековое кладбище. Чугунные ворота, могилы с тяжелыми надгробиями, склепы с ангелочками. Где-то здесь и могила Василия Кедрова, героя Японской войны, славного повара и щедрой души человека.
Станица Елизаветинская, Ростовская область