Почему русские принимают ислам?

Чтобы понять это, наш корреспондент отправился к мусульманам Карелии

В первый раз за 15 лет профессиональной работы. Из-за статьи «Будут ли русские чтить Коран и есть рис палочками?» (8, 9, 10 июля 2003 г.), которая «оскорбляет религиозные чувства и достоинство мусульман» и «формирует негативный образ темноволосых смуглых людей с карими глазами».

Когда обреченно объявила: со мной будут судиться мусульмане Карелии, эта новость отчего-то вызвала дружный хохот.

«Еще скажи, что исламские фундаменталисты Кореи!» — развеселились коллеги.

Вот и я о том же. Во-первых, почему, в таком случае, промолчали все остальные российские мусульмане — из Татарии, Дагестана и Башкирии? Во-вторых, при чем тут моя статья о последствиях нерегулируемой миграции и причинах взрыва бытового национализма?

Откуда у парня исламская грусть?

Энергия этих людей поражала. Всего за какой-то 2003 год мусульмане Карелии поборолись: а) с великим и могучим русским языком — за то, что неправильно использует слово «шахид»; б) с карельской прокуратурой, которая завернула два автобуса бездокументных чеченцев (36 мужчин и 8 женщин), приехавших в погранзону собирать ягоды (!!!); в) с Днем десантника, по традиции закончившимся дракой. Кроме того, провели международный фестиваль чтецов Корана. Объявили об учреждении стипендий для мусульманских студентов-журналистов. Открыли два молельных дома — в Петрозаводске и Кондопоге. А теперь вот решили сделать себе имя с помощью «Комсомолки». Не ново.

Вот только один вопрос не давал мне покоя: откуда на территории самых святых для православного люда мест, известных миру деревянными церквушками в Кижах и монахами-отшельниками Валаама, взялась едва ли не самая активная в сегодняшней России мусульманская община?

Любопытство было сильнее страха перед скамьей подсудимых. И я поехала по адресу, указанному в исковом заявлении.

Дай руку, друг…

Дверь Духовного управления мусульман (ДУМ) — трехкомнатной «хрущевки» в панельном доме — открыла красивая женщина, завернутая в хиджаб. Это Фатима, жена имама. Или Вика Вебер, русская немка, вышедшая замуж за араба, который 10 лет назад приехал в Петрозаводск учиться на врача. Вика является секретарем ДУМ Карелии и начальницей информационного отдела. То есть письма в газеты и заявления в суд пишет она. Но под чью диктовку?

Ее муж — Висам Али Бардвил — мягко улыбается бархатно-черными глазами, но руку отдергивает: «Мне нельзя прикасаться к женщинам». И моя рука нелепо зависает в воздухе…

Через 15 минут, когда из дома уйдет посетитель-мужчина, Вика выйдет к нам в короткой юбке и с распущенными волосами, и я от неожиданности поздороваюсь с ней снова, не признав в этой смелой звонкоголосой даме ту забитую женщину Востока, которая только что стыдливо опускала ресницы.

Вика приняла ислам в Польше, в «челночные» еще времена начала 90-х. Познакомилась там с одной мусульманской семьей, пожила у них в месяц рамадан, поразилась, что с нее не взяли денег за питание, и сказала волшебную фразу: «Ла иллаха илла Ллаху…» («Нет никакого божества, кроме Аллаха». — Ред.) И все! Чтобы стать мусульманкой, больше ничего и не требуется.

Вернулась в Петрозаводск и пошла искать арабов, чтобы припасть к истокам. На медицинский факультет университета как раз заехала целая арабская группа. Сейчас у Вики есть все, что женщине нужно для счастья: авторитетный муж-мулла, четверо детей (Амаль, Амина, Абдурахман, Эффеутдин), несколько хиджабов и работа: выискивать в статьях журналистов крамольные, с точки зрения новообращенных мусульман, строчки.

Теперь о ее муже. Свежеиспеченный российский гражданин 28 лет, говорящий по-русски лучше некоторых родившихся в России, бывший студент, недоучившийся по причине отсутствия средств.

Несколько лет назад, когда Висам Али был зеленым младшекурсником, в общежитие к нему пришел первый карельский мусульманин Олег Стародубцев и попросил рассказать об исламском мире. «По мусульманским канонам я не имел права отказаться», — объяснил Висам Али. Так Бардвил вместо врача стал имамом, потому что «мулла Стародубцев», согласитесь, звучало несколько экзотично.

Этническим мусульманам никому ничего доказывать не надо — раз в неделю, по пятницам, они приходят в молельный дом, на чем их участие в партийном строительстве заканчивается. (Интересно, что местные татары и азербайджанцы Бардвила не признают и мечтают о своей, отдельной мечети. — Ред.) Но русские мусульмане — совсем другая история. Им нужно убедить: а) себя — в том, что они сделали правильный выбор, б) мусульман по рождению — в том, что неофиты не хуже их.

Им нужно защищаться, поэтому они и нападают.

«Ибрагимуха, пойдем пить чай!»

Рождаются же люди с такими красивыми русскими фамилиями: Волгины!

Фамилия-то никуда не денется, будет жить, но вот с именами в этом роду явно будут проблемы. Глава молодой семьи, Алексей, требует, чтобы его звали Махмудом. Его жена Лена называет себя Зайнаб, ну, а детей они нарекли соответственно Ибрагим и Ильяс. Смесь французского с нижегородским дает следующий результат: «Ибрагимуха, пойдем пить чай!» — кричит старшему сыну с кухни Лена. «Ильяска, оставь в покое кошкин хвост!» — отчитывает младшего Алексей. «Услышав их имена, по крайней мере никто не будет удивляться, когда они устроятся на работу и попросят разрешения несколько раз в день на коврике в углу совершать молитву», — объясняет Леша-Махмуд.

Как всяким новообращенцам, им хочется спасти всех неверных и приобщить к своей религии новых людей. Недавно вот привлекли одну свою знакомую — православная церковь запросила у нее за крещение 200 рублей, а мусульманкой можно было стать бесплатно. Прав был Маркс — бытие определяет сознание…

Лену привел в ислам муж, а Алексея, который заинтересовался религией в 14 лет, в пору подросткового самоутверждения, — знакомые мусульмане. А если бы тогда на пути ему попались язычники, мы бы сейчас пили с ним медовуху и вспоминали Ярило с Даждьбогом. Но мы пьем чай и совершенствуем русский язык.

— Когда был «Норд-Ост», меня от телевизора вообще тошнило, — мрачно делится Алексей-Махмуд.

— Но не телевизор же захватил заложников!

— Но телевизор назвал это «очередным актом исламского экстремизма»!

На следующий день, когда я позвонила, он исправился: «Норд-Ост» — это, конечно, прежде всего преступление…"

Наверное, ночью, когда душа вылетела из тела и отправилась гулять по райским кущам, Алексей в нем все-таки победил Махмуда…

«Женщина в исламе защищена больше»

Света Савас — высокая блондинка в красном костюме. Менеджер в крупной фирме — мобильный телефон названивает через каждые пять минут, никаким хиджабом и близко не пахнет. «У меня свой ислам», — объясняет она.

Муж у Светланы — сириец, детский врач. И вот какой у нас с ней приключился диалог о практическом применении ислама к жизни женщины:

— Я не сразу стала мусульманкой, я спорила. Я спрашивала: почему ваши женщины носят хиджаб? Мне ответили: женщина — как флакон очень дорогих духов: если его постоянно держать открытым, он выдыхается… Женщина в исламе защищена больше, чем в христианстве, и она знает свои права. При разводе, например, муж должен будет оставить мне все имущество и отдавать 50 процентов дохода.

— А как насчет идеи иметь еще трех жен, кроме вас?

— Сначала мне это, конечно, не нравилось, но потом я подумала — мне-то ведь уже тоже будет лет немало… Мужчине в 50 лет хочется чего-нибудь свеженького. А кому буду я нужна? Он же меня-то не бросает! Будет обеспечивать дальше! А русские мужчины бегают к любовницам втайне от жен и оставляют детей без копейки.

— А если ваши представления об исламском мире не совпадут с реальностью — вы же в странах Востока не были?

— Совпадут! Там все по-другому. Там люди другие, я знаю!

— В общем, приезжаете вы в Сирию, надеваете хиджаб, и из самостоятельной женщины, которая может сама себя обеспечить, превращаетесь в полностью зависимое от мужа существо…

— С удовольствием! Это наше самообеспечение мне уже вот где сидит! Я хочу надеть на себя хиджаб, ходить по пятницам в мечеть и воспитывать детей, сидя дома, а не откупаться от ребенка игрушками из-за отсутствия времени.

Этот манифест во славу мужчин Востока был бы абсолютно оправдан, если бы не одно обстоятельство: пока что Света Савас полностью содержит своего восточного мужа — точно так же, как содержала бы русского…

Люди не любят ближнего своего. Ужас…

Илья Сараев похож на монаха, петрозаводские бабушки останавливают его на улице и просят благословить. В своей нынешней любви к исламу крестившийся когда-то в православие отрок Илья зашел дальше всех: он сменил паспорт, хочешь не хочешь, а зови его теперь Али Борисович.

Старинную Библию с «ятями», хранившуюся в их семье, он изучил лет в 12. И обнаружил: в Священном Писании написано одно, а люди делают совсем другое.

Бог видел — он искал: сначала интересовался кришнаитами, потом запал на буддизм, затем изучил мировоззрение свидетелей Иеговы. Ислам был последней религией, до которой у него дошли руки.

Кроме нового имени и ощутимых моральных приобретений, есть у него, впрочем, одна связанная с исламом потеря: любимая женщина, с которой он жил в гражданском браке. Тот факт, что Илья Сараев принял ислам, послужило детонатором их разрыва. После этого девушка, считавшая себя убежденной атеисткой, решительно пошла в православную церковь и крестилась. «По крайней мере она перестала быть язычницей. Хоть какая-то польза», — философски рассуждает Али Борисович. Но счастья на его 33-летнем лице при этом не видно.

Вот эти милейшие русские люди и сочли мою статью про национализм для себя оскорбительной. Каждый из них по отдельности — хороший человек, искренний и тонкий. Но что с ними происходит, когда они собираются вместе? И почему остальным русским это не нравится?
СЛОВАРИК «КП»

ХИДЖАБ — принятый исламом стиль одежды для женщин, часто используется для обозначения покрытия головы.
(Окончание в следующем номере)