 |
| Победа | Евдокия Василова | 03.02.2005 |
Незаметно проходят два часа пути до города, в который мы едем, — Переславля Залесского. Еще из школьных учебников истории все знают, что город этот — «колыбель русского флота». Но каждому русскому дорог Переславль и другим рождением — именно здесь появился на свет Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский (потому и ковчежец с частицей его мощей хранится в Переславле, в храме Александра Невского). И крещен он был, разумеется, тоже в этом городе — в Спасо-Преображенском соборе, что на местной Красной площади, построенном еще в XII веке. В этом же соборе, кстати, был рукоположен во игумена Преподобный Сергий Радонежский.
Здесь подвизался и Преподобный Димитрий Прилуцкий, основавший один из четырех действующих ныне монастырей города — Никольский. В этом, удивительно красивом, ныне женском монастыре хранятся мощи двух других переславских подвижников — Преподобного Корнилия Молчальника и Святого Благоверного Князя Андрея Смоленского. Последний, покинув свой родной город, смиренно подвизался здесь, в Переславле, как безродный послушник, и только после смерти узнали о его высоком происхождении…
Но цель нашей поездки — другой Переславский монастырь, Никитский. Чтобы освежить в памяти историю его возникновения, листаю «Житие Преподобного Никиты Столпника, Переславского Чудотворца», изданное Никитским монастырем.
Из этой брошюрки я узнаю следующее. Когда Ростово-Суздальская земля досталась в удел одному из сыновей Владимира Мономаха, Князю Юрию, которого потом назовут Долгоруким, тот, объезжая свои владения, увидел, что на одном из холмов близ Клещина озера расположена иноческая обитель и рядом с ней — городок, обнесенный земляным валом. Решив обустроить город, Великий Князь заложил в нем каменную церковь во имя Преображения Господня. Но затем, по ностальгическим, экономическим или каким-то иным соображениям, в 1152 году Великий Князь повелел перенести и город, и заложенную в нем церковь на берег небольшой речки Трубеж. «В лето 6660, — повествует летопись, — Юрьи Володимеричь Переяславль переведе от Клещина и заложи град велик (созда болши старого) и церковь постави Святаго Спаса в Переяславле».
Чтобы покрыть расходы на строительство, требовалось усилить сбор податей с жителей города. Сборщиком денег был назначен уроженец Переславля Никита, взимавший с жителей много больше, чем требовалось для княжеской казны, и тративший эти излишки на буйные пиры и жизнь в свое удовольствие. Так длилось много лет. Но однажды на вечернем богослужении его как громом поразили будто к нему лично обращенные слова из Книги Пророка Исайи, призывавшие перестать делать зло. Всю душу перевернуло Никите это обличение Господне. А на следующий день он увидел, что в кипящем котле, где готовилось угощение для очередной пирушки, пенится кровь и всплывают на поверхность то человеческие головы, то руки и ноги…
Никита понял, что Господь призывает его к покаянию. И, мгновенно по зову Господню бросив все мирское, как в свое время Матфей, будущий Апостол, мытарь Никита ушел из дома. В трех верстах от Переславля стоял монастырь в честь Великомученика Никиты Готфского († 372 г.), основанный еще в XI веке. Туда и пришел Никита.
Игумен, в духе «Лествицы» и древних патериков, дал ему первое послушание: три дня стоять при входе в монастырь и перед всеми приходящими каяться в своих грехах.
Но Никите показалось этого недостаточно. Поэтому он ушел в близлежащее болото и там отдал себя на съедение комарам и мошкам, как бы искупая своею кровию и муками те муки, которые причинил людям за время неправедного мытничества. Потрясенный этой глубиной покаяния, игумен немедля постриг Никиту в монашество.
Преподобный Никита предался, помимо поста и молитвы, сугубым подвигам покаяния: он носил тяжелые железные вериги и каменную шапку, а потом и устроил для себя, по примеру древних подвижников, столп.
Смерть его (ок. 1186 г.) тоже явила собой мудрый Промысел Божий. Никита, при жизни в миру грабивший своими поборами людей, был умерщвлен людьми, польстившимися на его вериги, которые от долгого трения о тело вычистились и блестели, как серебряные. Увидев, что они обманулись, убийцы бросили вериги в реку, но три столпа света над водой указали благочестивым людям, где скрывается святыня.
Сейчас вериги хранятся в Никитском монастыре. Мощи Преподобного обретены 31 мая 2000 г. и также находятся в обители. Близ монастыря расположен святой колодец, ископанный Преподобным Никитой, и рядом с ним купальня. Никита при жизни был великим бесогоном, потому и вода из его колодца, как считают в народе, изгоняет бесов из одержимых.
Внутри монастыря находится часовня, возведенная над столпом, на котором подвизался Преподобный Никита.
Из других путеводителей узнаю дополнительные сведения. К Никитской обители очень благоволил Царь Иоанн Грозный, хотевший сделать его запасной опричной резиденцией (по соседству с Александровой слободой). Он делал в монастырь богатые вклады, следил за постройкой монастыря, присутствовал на освящении нового собора в честь Благовещения
Пресвятой Богородицы. Царь также выстроил в монастыре обширную трапезную и крепостные стены с башнями. Неоднократно приезжал сюда вместе с семьей на богомолье. По преданию, в одну из таких поездок и родился у него сын Феодор. В честь этого воздвигнута при въезде в Переславль Крестовоздвиженская часовня (называемая в народе — Часовня-Крест).
В Смутное время, в 1611 году, монастырь был осажден литовскими отрядами Сапеги. После двухнедельной осады монастырь пал, был разграблен и сожжен. Его защитников перебили, а игумен Мисаил «скитался меж двор». Но к середине XVII века обитель уже была восстановлена. Император Петр I, создавший на Плещеевом озере первый российский флот (на этом месте до сих пор сохранился Ботик Императора Петра Первого с музеем и памятником), в бытность свою в Переславле, по преданию, жил именно в Никитском монастыре.
В 1923 году монастырь был закрыт, пережил, как и многие другие русские монастыри, десятилетия разорения и забвения. В 1993 году он был возвращен Церкви. В путеводителях в графе о современном состоянии и деятельности монастыря есть и лаконичное «проводятся беседы для военнослужащих». О том, как именно проходит окормление военнослужащих монастырем, и беседуем мы с игуменом Александром, насельником монастыря.
— Отец Александр, расскажите нам, как возникла идея сотрудничества монастыря с воинской частью?
— Это сотрудничество берет начало со времени восстановления монастыря, с начала 90-х годов. Как правило, в восстанавливающихся монастырях требуется провести много очистительных работ. Так было и у нас, а насельников было не очень много. Пришлось искать помощи со стороны. Помолившись, мы обратились за помощью в близлежащую воинскую часть. Командование части пошло навстречу — и по субботам и воскресеньям (когда получалось договориться насчет автобуса) солдаты стали помогать восстанавливать наш монастырь. С их помощью мы очистили от кирпича и мусора два главных храма, вычистили погреба, братские корпуса и саму территорию монастыря. Военнослужащие помогали заготавливать дрова, складировать завозившиеся для строительства материалы (кирпичи, доски). Участвовали в земляных работах. Меняли сгоревшую над трапезным храмом крышу — и материал на стропила, и обвязку (брусья, доски, бревна) за несколько дней подняли насельники и солдаты. Помогали также и в огороде, и при сборе и сортировке картофеля. Работ всегда хватает.
— Когда же стали проводиться духовно-просветительские беседы с военнослужащими?
— Совместная работа всегда людей. Возникает чувство команды, командной близости. Если вы сработались, то ты воспринимаешь человека, трудящегося рядом, именно как соработника, сотрудника. Испытываешь к нему какое-то определенное доверие. Он становится тебе близок — и когда ты спрашиваешь его о его жизни, то спрашиваешь уже как близкого человека, в вашем общении нет дистанции, какого-то неизбежного отчуждения. Поэтому солдаты совершенно искренне, не стесняясь, спрашивали что-то о Боге, вере, что их интересовало. Могли спросить у насельника, почему он в монастырь ушел. А могли даже и не спрашивать — потому что видели, что он в своей жизни искренен, что он что-то главное понял, потому и ушел в монастырь. Они невольно об этом задумывались: вот ты несешь вместе с парнем доску, вы стараетесь ее не уронить, как-то подбадриваете друг друга, руководите, куда кому заворачивать… Он такой же, как ты: и пошутить может, и устать может… И вспылить даже может — все же мы грешники, мы же в монастырь не чудотворить приходим, а каяться… И все-таки, при всей схожести, он — другой… Он — Божий. Он монах… А что это значит? Как он пришел к Богу? Как я могу прийти к Богу?.. Так и думали, так и спрашивали. Все это само зародилось, а мы уже потом только развивать стали. На совместные трапезы стали приглашать священника, проводить катехизические беседы.
— Были ли какие-то видимые результаты?
— Да, слава Богу, были. Некоторые из солдат пожелали креститься. Когда монастырь только восстанавливался, у нас не было возможности крестить у себя, поскольку не было купели. Поэтому сначала крестили в городском храме. Потом оборудовали купель в храме на подворье монастыря.
— Ездят ли насельники монастыря в саму воинскую часть или катехизация идет только на территории обители?
— Да, ездим мы и в часть. У нас стало доброй традицией каждый год летом и зимой проводить огласительные беседы в самой части, а затем крестить желающих. Все это возможно благодаря тем добрым отношениям, которые установились у монастыря с воинской частью при начале восстановления обители.
— И последний вопрос, отец Александр. Более привычно, когда военнослужащих окормляет какой-то храм или отдельный белый священник. Что меняется, когда катехизацию ведет монастырь?
— Монах и воин — в них есть духовно общее… Они оба ратники, бойцы — воин против врагов видимых, монах — против невидимых. Есть даже такая святоотеческая книга — «Невидимая брань». Вроде военного руководства — только для бойцов невидимого фронта, для монахов… Я не говорю, что мирянин не ведет этой борьбы. Каждый христианин — это воин Христов. Но в монастыре, как правило, эта брань усиливается. А во-вторых, и у монаха, и у солдата есть обязанность безоговорочного послушания. Всем известны солдатские анекдоты про приказ «копать отсюда и до обеда». Но ведь к этому можно относиться совсем по-другому — именно как к упражнению на отсечение собственной воли. В конце концов, мы знаем, что и в древних монастырях монахов заставляли сажать морковку морковкой вверх — за послушание. И монашество, и военная служба — это служение, суровое, но исполненное духа радости, если ты не ищешь своего, но — Божьего, если ты не себе комфортной жизни ищешь, а молишься — или сражаешься за мир, за людей, за Родину. Это духовно общее сближает, помогает в катехизации, хотя и остается, скорее всего, не озвученным. Помогают нам и молитвы нашего небесного покровителя, Преподобного Никиты. Вы уже приложились к его веригам? Приложитесь обязательно. Вот какое у него оружие против невидимой рати бесовской. И постом, и молитвой он с ними сражался. И против видимых врагов тоже поможет, и дух воинства укрепит — надо только ему молиться.
Берем у отца игумена благословение, выходим задумчивые. Благоговейно прикладываемся к мощам преподобного Никиты, к его веригам. Помоги нам всем, Преподобный отче, вести эту брань, укрепи нас молитвою твоею у Престола Вседержителя, помоги и воинству нашему хранить Святую Русь.
