У каждого свои Соловки

Историки, правозащитники и монахи пытаются поделить святыни на островах

Ровно 80 лет назад, летом 1923 года, возникло первое лагерное управление Страны Советов — Соловецкие лагеря особого назначения (СЛОН). И Соловецкий монастырь, один из самых мощных монастырей на Севере России, стал на долгие 16 лет (с 1923 по 1939 год) «академией убийств». Последние годы обитель активно реставрируется. Однако выкорчевывая следы пребывания большевиков на этих святых землях, монахи не слишком заботятся о том, чтобы сохранить документальную память о погибших здесь политзаключенных, о людях, которым пришлось провести здесь в суровых условиях долгие годы. Как ни странно, кровавая история соловецких репрессий не слишком интересует и сотрудников местного музея, исследованием следов красного террора занимаются в основном энтузиасты.

В местном музее, расположенном на территории Соловецкого кремля, есть только маленькая экспозиция, посвященная ГУЛАГу. Выставка эта была создана исследователем истории соловецких репрессий Юрием Бродским и его друзьями еще в 1988-м и стала первой экспозицией в стране, посвященной ГУЛАГу. Посетители плакали, заходя в маленькую темную комнатку: стенды в виде носилок, дверь с кормушкой и волчком и фотографии узников. Других напоминаний о годах репрессий и террора посетитель Соловецкого кремля на территории музея не заметит. Да и эта экспозиция доживает последние дни. Здание музея скоро начнут реставрировать, выставку разберут, а ее экспонаты передадут в фонды. Что будет вместо нее, пока непонятно. Юрий Бродский считает, что ради сохранения памяти о тех страшных годах здесь нужно создавать целый институт истории соловецких репрессий. Но в этом, похоже, совершенно не заинтересованы два пользователя памятников истории и архитектуры на Соловках — местный музей и Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь, возрождение которого началось в 1991 году.

Политику музея правозащитники считают несколько странной. С одной стороны, сотрудники музея устраивают передвижные мини-экспозиции фотографий, ведут научные изыскания, принимают детей в образовательном центре. То есть, бесспорно, занимаются популяризацией этого уникального края. С другой — довольно расточительно относятся к попавшему к ним наследию. Например, на территории кремля музей получил в свое пользование новообратский корпус — тот самый, где сидел в свое время Дмитрий Лихачев. Довольно быстро в этом корпусе устроили евроремонт, и теперь в камере академика размещается касса музея — почти всегда, кстати, запертая на замок. За территорией кремля, несмотря на то что в 70-е тщательно уничтожались все следы ГУЛАГа, пейзаж сохранился неизменным практически со сталинских времен. Бараки трудколонии, женский барак — теперь здесь столовая, парикмахерская, жилые дома. В почти разрушенном белокаменном здании на пристани когда-то было Управление Соловецких лагерей особого назначения, а в его подвальчике — карцер, где ожидали расстрела в 1929 году участники сфабрикованного «Кремлевского заговора». Но сейчас это здание никому не нужно, хотя, по мнению историков, и здесь можно было бы устроить экспозицию.

Те же мемориальные места, которые поддерживаются местными властями, вызывают определенные сомнения, а порой и недоумение у историков СЛОНа. Например, вблизи улицы Флоренского, к югу от монастыря, стоит так называемый Расстрельный камень и крест в память о казни заключенных — расстреле 1934 года. Однако, по словам Юрия Бродского, в 1934 году на Секирной горе расстреляли не «политических», а чуть больше 30 уголовников, пытавшихся поднять бунт и захватить власть в лагере.

Впрочем, куда более серьезный конфликт у историков продолжается с монастырем. Сейчас в кремле, скитах, на всех островах и подворьях материка живет около 40 монахов, по странному стечению обстоятельств большинство из них выходцы из Молдавии. Многие очень плохо говорят по-русски. Наместник архимандрит Иосиф, разумеется, знаком с историей СЛОНа и русским языком владеет в совершенстве. Он сам водит высоких гостей по монастырю, все показывает и рассказывает. Однако монахи жаждут уединенной жизни на здешней святой для них земле и все чаще выражают недовольство как по поводу многочисленных туристов, приезжающих на острова, так и по поводу слишком, на их взгляд, непотребных для такого места жителей.

Соловчан, не имеющих отношения к монастырю, около тысячи человек. Люди начали приезжать сюда в 60-х, селились в бывших лагерных бараках, строили новые дома и школы. В последние годы отношение светских граждан с православными становятся все более напряженными. Например, этим летом монастырь выступил против занятий местных детишек парусным спортом на Святом озере. Дело в том, что ребята «слишком шумели», а один из тренеров посмел одеться непотребно — в трусы и майку. Архимандрит Иосиф считает: «В церкви должно пахнуть ладаном, а не духами и перегаром. Конечно, люди живут здесь десятилетиями, и для них уехать с острова — это трагедия. Но этот вопрос надо как-то решать».

Вот и решают в меру сил. Денис Новиков, предприниматель из Петербурга, приехал на Соловки в начале июня этого года и организовал свое дело. Палатка с велосипедами, которые Денис сдает напрокат туристам, находится буквально в двух шагах от Соловецкого монастыря. Денис утверждает, что ему монастырь работать не мешает, так как с монахами налажены «особые» отношения. Дело в том, что Денис в монастыре недавно крестился, и братия хочет, чтобы он здесь остался, так как монастырю сейчас не хватает рабочей силы, трудников. Денис говорит, что его монахи «просто заваливают книгами церковными, подарками, даже ядро английское XIX века подарили недавно».

Но Денис скорее счастливое исключение. Другим участникам и организаторам здешнего туристического бизнеса приходится часто сталкиваться с гласным или негласным сопротивлением монахов.

Анна Головань, которая занимается организацией экскурсий на Соловках, утверждает, что в последнее время на остров приезжает очень много туристов, в том числе и иностранцев. Однако туристическим фирмам непросто выполнить все пожелания клиентов. Например, остров Анзер, на котором находился штрафной изолятор, в прошлом году передали монастырю, и на нем сейчас создан закрытый скит. Попасть туда могут только православные паломники. Для остальных же экскурсии на Анзер можно теперь организовать только по благословению и распоряжению монастыря, которое далеко не всегда удается получить. «Свежий» скит возведен и на месте страшного штрафного изолятора на Секир-горе, откуда живым вернулся только историк Николай Анциферов, автор книги «Душа Петербурга».

Правозащитники и историки уже давно пытаются наладить рабочие отношения с монахами для того, чтобы «разделить» святыню, которая каждому дорога по-своему. И нельзя сказать, что православная церковь не откликается на призывы к сотрудничеству — представители РПЦ участвуют в научных конференциях о судьбе Соловков и даже в чем-то соглашаются с оппонентами. Однако пока на материке идут жаркие дискуссии, на самих островах продолжаются реставрационные работы. Монахи и трудники постепенно приводят в порядок храм Вознесения — в его дверях еще остались волчки, через которые палачи наблюдали за жертвами, но надписи, оставленные узниками, спешно закрашивают краской.

Монастырь казался большевикам лучшим местом для тюрьмы

Основанный в середине XV века энергичным помором Зосимой и старцем Савватием Соловецкий монастырь сто лет своего существования был довольно скромной обителью с деревянными церковными, жилыми и хозяйственными постройками. Однако в 1548 году его игуменом стал Филипп, при котором в монастыре началось не только активное строительство каменных храмов и крупных хозяйственных сооружений, но и развитие торговли и собственного флота. При игумене Филиппе были проложены новые дороги, многочисленные озера соединены каналами, которые действуют и в наше время. Восемнадцать лет управлял Филипп монастырем, превратив его за эти годы в один из крупнейших на Севере. В 1566 году Филипп был призван Иваном IV на место митрополита Московского, а в 1569 году по приказу царя был задушен Малютой Скуратовым в Твери, куда был сослан за протест против произвола опричников. Филипп был также канонизирован РПЦ.

Однако спустя еще сто лет монастырь подвергся страшному разгрому. Так наказали его в конце знаменитого восьмилетнего «Соловецкого сидения» (1668−1676 гг.) царские войска за сопротивление церковной реформе патриарха Никона. Впрочем, разлад между монастырем и светской властью был кратковременным, и отношения вскоре наладились. Заботы об обустройстве монастыря продолжались и во времена, близкие к нашим. В 1912 году, например, на самотечном канале из Святого озера в Белом море была построена гидроэлектростанция. После 1917 года жизнь монастыря по понятным причинам кардинально изменилась. Внимание большевиков монастырь привлек тем, что в нем можно было без особых затрат устроить тюрьму. Конечно, стены монастыря и раньше использовались для изоляции и наказания еретиков и преступников. Но если за 400 предыдущих лет здесь перебывало чуть более трехсот узников, то всего за 20 неполных лет существования Соловецкого лагеря (потом тюрьмы) особого назначения (СЛОН) их было сотни тысяч, большинство из которых так и остались на Соловках в безымянных братских могилах. К концу 40-х годов прошлого века Соловецкий архипелаг перестал быть тюрьмой, а уже в 1965 году в Соловецком кремле начались реставрационные работы.