Культ геометрии

Масонские братства пережили все цивилизации — во-первых, в силу особой живучести гибкой сетевой структуры, а во-вторых, потому, что удовлетворяли исконным человеческим потребностям в игре, тайне и общении.

«Адам, наш предок, созданный по образу Божию Великим архитектором Вселенной, должен был иметь в своем сердце начертание свободных искусств, и прежде всего геометрии; ибо с момента грехопадения мы находим их основания в сердцах его потомков». Джеймс Андерсон

С незапамятных времен искусство строительства было привилегией особой касты людей, находившейся под покровительством жрецов и правителей. В древности вообще всякое профессиональное знание воспринималось как дар того или иного божества, и посвящение в профессию носило характер особой инициации

В начале Нового времени масонские ложи стали той «нейтральной полосой», на которой был заключен исторический компромисс между аристократией и представителями нарождавшейся из недр третьего сословия молодой буржуазии

«Идеи могут давать власть, но мы не стремимся к власти как таковой. Вообще, все революции во Франции делались против авторитарной власти католической церкви. Нам не нужна церковь, не нужны и трансцендентальные подпорки, чтобы утверждать человеческие идеалы разума и справедливости». Жан Жермон, гроссмейстер ложи «Великий Восток»

Летнее политическое затишье во Франции нарушили два случившихся одновременно события. В начале июля президент Жак Ширак впервые за восемь лет своего пребывания на этом посту официально принял представителей девяти наиболее влиятельных масонских лож. На той же неделе прокурор Ниццы по фамилии де Монгольфье подал в отставку и публично заявил, что его затравили местные масоны, которые сомкнулись с мафией и занимаются махинациями в сфере продажи земельных участков на Лазурном берегу.

Эти сообщения вызвали очередную волну длящейся уже два с половиной века дискуссии о том, кто такие эти пресловутые вольные каменщики (франкмасоны), представляют ли они опасность для страны и человечества. Дискуссия эта, как и ожидалось, ни к чему не привела, все остались при своих давно сложившихся мнениях.

У российской публики представления об уникальном феномене мирового масонства не столь отчетливы, и потому авторы этой публикации надеются, что их версия будет воспринята доброжелательно или, по крайней мере, непредубежденно. Двое из нас — философ Владимир Малявин и журналист Искандер Хисамов — отправились в Париж разговаривать с живыми масонами, а культуролог Владимир Видеман тем временем проводил в родном городе Берлине собственные исторические изыскания. Затем мы встретились в Москве и совместили ракурсы.

Почему мы выбрали Францию? Во-первых, потому, что это интеллектуальная кухня объединяющейся Европы. Во-вторых, потому, что дискуссии вокруг масонства там наиболее жаркие и они накладываются на споры о еще более крупных вещах — судьбе христианства, например. В-третьих, линии вечного противостояния католической церкви и масонства пронизывают всю общественную жизнь Франции, и без знания этих линий мы мало что поймем в политических конфигурациях Пятой республики (впрочем, как и всех предыдущих).

В-четвертых, в ближнем пригороде Парижа живет хорошая женщина Ингрид Адлерберг. Ее прадед был советником Александра II, а с Александром III разошелся в вопросах идеологии и уехал в Париж. Ингрид называет себя представительницей нулевой волны русской эмиграции, поскольку первой принято считать волну после Октябрьской революции 1917 года. Она всю жизнь прожила во Франции, замужем за китайцем, но Россию считает своей родиной и по-русски говорит почти как мы. Так вот, Ингрид Адлерберг и устроила нам встречи с магистрами трех французских масонских лож, за что мы ей крайне благодарны. Заметим при этом, что к масонству она относится весьма скептически, а эти люди — просто ее друзья.

Онтология материи
«Адам, наш предок, созданный по образу Божию Великим архитектором Вселенной, должен был иметь в своем сердце начертание свободных искусств, и прежде всего геометрии; ибо с момента грехопадения мы находим их основания в сердцах его потомков». Такими словами начинается произведение под названием «Конституции вольных каменщиков, содержащие историю, обязанности и правила этого древнего и весьма почтенного братства», которое написал теолог Джеймс Андерсон в соавторстве с сэром Джорджем Пэйном. Опубликованный в Лондоне в 1723 году, этот документ стал чем-то вроде Библии мирового масонства.

Книга «Конституций» лежала на столе перед нами, и наши собеседники время от времени заглядывали в нее, чтобы сверить формулировки. Впрочем, к «Конституциям» обращался в основном Жан-Пьер Блонд, магистр Ложи Дидро — одного из почти восьмисот французских масонских объединений. Он имеет 18-й градус в 33-градусной шкале принятого здесь Шотландского регистра. Хозяин же дома Жак Лякомб имеет наивысший — 33-й — градус и, может быть, поэтому уже не чувствует нужды подкреплять свои суждения книжными авторитетами.

Бывший инженер Жак Лякомб живет в очень приятном южном сельском пригороде Парижа под названием Сан-Реми, в окружении дубрав и пшеничных полей. Дом у него большой, каменный, на просторной лужайке у дома и был стол, на котором после многоступенчатой обеденной процедуры блюдо с финальным сыром заменили упомянутые «Конституции», и пошел, наконец, разговор по существу.

Когда радушная мадам Клодиян Лякомб показывала нам дом, обнаружилось много красивой старинной мебели, посуды, картин и фотографий, но никаких мастерков, молотков, циркулей или каких-либо других ритуальных масонских принадлежностей. Начиная беседу, корреспондент «Эксперта» спросил у хозяина, верно ли описаны масонские ритуалы в «Войне и мире» Льва Толстого, сохранились ли эти ритуалы поныне, не упростились ли и какую они вообще играют роль.

— Ритуал определяет каждая отдельная ложа, — отвечает Лякомб, — и не принято его раскрывать непосвященным, извините. Но в целом он изменился несильно. Обряды посвящения учеников, например, довольно сложные. А вот ритуал начала работы собрания довольно прост, он занимает несколько минут. Но все это очень красиво и символично. Помимо прочего, ритуал взбадривает людей, ведь они приходят, как правило, уставшие, после работы. По себе могу сказать, во время процедур что-то происходит, утомление исчезает, ты приходишь в высокий тонус — духовный и физический.

— Форма, обряды, таинства очень важны, — вступает «сочувствующая профанка» (профанами масоны называют немасонов. — «Эксперт») Клодиян, — и этого не учитывает современная католическая церковь. Вот раньше месса пелась по-латыни, и, хотя мало кто понимал слова, это было очень красиво и торжественно. Теперь этого нет. В ложном стремлении демократизироваться священники уже от сутаны отказываются. Моя подруга повела дочь причащаться, вышел молодой священник в обычном костюме, и дети ему отказались даже руку целовать. «Какой это аббат, это школьный товарищ», — сказала девочка.

— Католическая церковь имеет очень плохую историю, — добавляет Жак Лякомб, — инквизиция, индульгенции, насильственное обращение. И сейчас много скандалов вокруг неправедного поведения церковных пастырей. Церковь давно утратила духовную гегемонию, а мы предлагаем светскую духовность.

Таинство, символическая эзотерика — цемент масонских, как, впрочем, и многих других культовых организаций. Но из этой же, говоря языком современного человека, непрозрачности, исходят и многие недоразумения, заблуждения и подозрения. В огромной литературе о масонстве есть ярлыки на любой вкус — рыцарский орден, мистическое братство, тайная политическая партия, союз заговорщиков и так далее. Пожалуй, самым расхожим является мнение, что деятельность их всегда носит некий закулисный характер и направляется из неведомого центра невидимой рукой.

Откуда они вообще пошли?

— От Адама, — без запинки отвечает мсье Блонд, показывая пальцем в книгу.

— Исторические корни прослеживаются до Древнего Египта, -добавляет мсье Лякомб. — Уже тогда были люди, которые имели представление об онтологии материи.

«Онтология материи» — это выражение восхитило философа Владимира Малявина. Онтология — наука о бытии, то есть в данном случае мы имеем дело с наукой о бытии материи. Причем материи не в самом широком философском смысле, а материи как материале ремесла и творчества. Ранним цивилизациям было свойственно все обожествлять — солнце, стихии, фауну и флору; масонство идет от обожествления собственного труда. Первой человеческой наукой стала геометрия, вот человек ее первую и сделал предметом культа. Когда он научился строить дома, то назвал своего бога Великим архитектором.

Тайны ремесла

Нынешние вольные каменщики произошли от средневековой корпорации настоящих каменщиков — строителей храмов, расцвет ее пришелся на XIII век — эпоху бурного возведения готических церквей в Европе. Но еще с древних времен искусство строительства было привилегией особой касты людей, находившейся под покровительством жрецов и правителей. В древности вообще всякое профессиональное знание воспринималось как дар того или иного божества и посвящение в профессию носило характер особой инициации. Средневековые европейские ремесленные союзы и корпорации (причем не только строителей, но и многие другие) стали наследниками профессиональных инициатических организаций, существовавших в античности. В Египте уже в эпоху Древнего царства был культ бога Птаха, считавшегося покровителем всех ремесел, а сама ремесленная и строительная деятельность, находившаяся в ведении особых жрецов-распорядителей, осмысливалась как форма ритуального поклонения этому богу. Подобные организации существовали и в других странах — в Греции, Риме, Месопотамии, Персии, Индии и Китае.

Все профессиональные знания окружались плотной завесой тайны и передавались в строгом соответствии с правилами предварительной экзаменации и последующего ритуала. Такое посвящение играло роль свидетельства об образовании. Специалист при устройстве на работу подтверждал перед коллегами свою квалификацию с помощью особой системы тайных паролей (например, в виде ключевых слов или ритуальных действий). Практически все корпорации первоначально имели семейно-клановый или кастовый характер. Посторонним вход в эту систему был строго ограничен. Сами по себе инициатические ритуалы содержали сильный элемент коллективного гипноза (как религиозный аспект действа) и таким образом программировали психику посвящаемых на полное подчинение руководству клана или ордена.

Для постоянного воспроизведения этой психологической зависимости служили обязательные для всех членов клана предписания, причем в отношении не только профессиональной деятельности, но и бытовых норм. С другой стороны, причастность к определенной профессии давала соответствующие социальные права и гарантии, что было критически важно для выживания человека в жестко-прагматических обществах древности.

О том, из какого конкретного источника была непосредственно инспирирована западноевропейская средневековая строительная традиция (то есть собственно масонская), спорят до сих пор. Но ко времени составления «Конституций» 1723 года масонские строительные корпорации существовали по всей Западной Европе и использовали сходные символы и ритуалы. Практически повсеместно каменщики — как строители соборов — пользовались особым покровительством церкви, а кроме того, — как строители замков и крепостей — и расположением светских правителей. К числу исключительных привилегий средневековых масонов можно отнести права на внутреннее самоуправление, внутреннее правосудие, а также назначение цены за выполненную работу. Конечно, схожими правами обладали и другие корпорации, гильдии или религиозные общины, но именно масонству, по мнению Жака Лякомба, суждено было сыграть центральную историческую роль в деле развития западной традиции гуманизма и правосознания.

— Именно каменщики прорвали сословную блокаду, — говорит он. — Они первые добились от светских властей права на участие в общественной жизни за пределами своей корпорации.

Иными словами, масонские ложи стали той «нейтральной полосой», на которой был заключен исторический компромисс между аристократией и представителями нарождавшейся из недр третьего сословия молодой буржуазии.

Братья реальные и почетные

Началось все с Англии. Уже со второй половины XVII века — сразу после буржуазной революции — Британия стала готовить себя на роль мировой сверхдержавы. Английская корона и аристократия всегда имели виды на культурный приоритет в Европе и на прямое наследование древнеримских традиций. А после разрыва англикан с Ватиканом эта претензия укрепилась и стала нуждаться не только в идейном, но и в материальном воплощении.

Не случайно в эту эпоху в Англии возрождается августинский архитектурный стиль — как намек на преемственность имперских традиций. Аристократия стала оказывать каменщикам — живым носителям этих традиций — знаки особого расположения, а те в ответ одаряли покровителей почетными титулами масонского признания. Кроме аристократов такие титулы получали и представители других сословий, особенно торговцы и финансисты, поддерживавшие строительное дело и дававшие на исполнение ложам крупные заказы. Так возникло звание «признанный масон», и обладавшие им братья — как номинальные, но не профессиональные члены лож — стали именоваться «спекулятивными» (от англ. to speculate — философствовать, размышлять), или же «духовными» масонами — в противоположность масонам «оперативным» как действительным строителям.

Число почетных признанных братьев быстро росло, и вскоре появились ложи, состоявшие уже исключительно из спекулятивных масонов. Заимствовав от предшественников ритуалы и правила поведения братьев, они стали вырабатывать свою собственную интерпретацию масонства как традиции универсального научного знания и морального совершенствовавния.

Главными распространителями идей и ритуалов нового (спекулятивного) масонства были английские купцы. Основывая за границей свои фактории и торговые дома, они организовывали там же и филиалы масонских лож. Эти ложи играли роль своеобразных клубов и поначалу состояли исключительно из самих англичан. Впоследствии туда стали принимать и представителей местного общества, которые, достигая мастерских градусов, основывали новые, уже национальные ложи. Очень быстро масонские ложи распространились по всей Западной Европе, а вскоре и по другим частям света. Разумеется, никакой жесткой централизации в деятельности лож тогда не существовало, как не существовало твердых правил организации и устройства самой ложи. Нет их и сейчас.

Таким образом, помимо благородных целей самосовершенствования, духовного общения и соединения с трансцендентальным масонские объединения во все времена играли и сугубо практическую роль. В древности принадлежность к ним помогала выживать, в начале Нового времени ложи позволяли налаживать торговые связи между странами и устранять мешающие развитию капитализма сословные перегородки. А теперь?

— А теперь ничего этого нет, — говорит мсье Блонд. — У нас нет никаких экономических стимулов и политических целей, и в этом наша сила.

— Но во Франции многие говорили нам, что масоны — это нечто вроде обществ взаимной поддержки, что масоны тайком помогают друг другу делать карьеру в политике, бизнесе, усиливать свое влияние. И вот этот скандал в Ницце, где масоны якобы затравили прокурора…

— Там, на юге, все по-другому. Там и послушание другое, и порядки почти итальянские. Фактически это уже не масоны, а мошенники, — отвечает Жан-Пьер.

— Да, это распространенный миф, что у нас круговая порука, все так думают, — вмешалась Клодиян. — И пускай думают, нам же лучше…

Чем им от этого лучше, выяснить не удалось. Скорее всего, профанка Клодиян слегка проговорилась. Что бы ни утверждали наши собеседники, такая прагматическая составляющая в современном масонстве есть. Но она, видимо, все же не главная.

В каждой стране масонские клубы, будучи по природе космополитическими объединениями, обрели некую национальную специфику и проблематику. Скажем, если британское масонство имело имперский и буржуазный пафос, если немногочисленные российские масоны, вопреки традиции, все время впадали в прямую конфронтацию с властью (Радищев, декабристы, меньшевики), если в Италии подчас трудно отличить масонские ложи от мафиозных кланов, то во Франции сутью масонства стало республиканство, права человека и оппонирование бюрократической машине католической церкви.

Вне политики и внутри нее

— Хочу напомнить, что «Свобода, равенство, братство» на знаменах Великой французской революции — чисто масонский лозунг, — говорит Жан-Пьер Блонд, — причем этот лозунг не предназначался для всего общества, он просто описывал внутренние отношения в ложах, среди посвященных. Между прочим, хотя среди лидеров этой революции было немало масонов, сами ложи преследовались. Вообще все тоталитарные режимы преследовали масонство — именно за эти слова.

— Но вы не навязываете другим свободу, равенство и братство? Оставляете их для общения внутри братства?

— В том-то и дело, что мы вообще ничего не посылаем во внешний мир. Все наши дела и задачи — внутри ложи и даже внутри себя. Масоны никогда не будут массовой организацией, не будут церковью. В нашей ложе есть католики, протестанты, мусульмане. Даже атеисты есть, неверующие, хотя в принципе мы считаем, что масон должен признавать наличие высшей силы, наличие Великого архитектора. А недавно мы приняли буддистского монаха. Все металлы мы оставляем перед входом в храм. Внутри нашего храма между людьми нет никаких различий, нет ни богатых, ни бедных, ни умных, ни глупых. Таким образом, как вы видите, масонство не чурается никаких религиозных движений, оно пытается соединить людей на основе общих ценностей.

— Каких, например?

— Чести, благородства, высоких моральных принципов. Масон должен быть порядочным гражданином, трудиться на благо своей страны.

— Кстати, — вступает Жак Лякомб, — одним из наших постоянных ритуалов является тост за Францию, за президента республики. Даже если мы не согласны с правительством, если мы его не любим, мы все равно поднимаем такой тост. Масон не имеет права выступать против власти. Его ценят за лояльность и миролюбие.

— А если к власти приходят фашисты, вы и за них поднимаете тост?

— Нет, за них мы тост не поднимаем. Даже если бы захотели — не успели бы. Любой тоталитарный режим немедленно разгоняет масонские ложи. Так делали фашисты, большевики, исламские режимы. Кстати, среди масонов практически нет ни крайне правых, ни крайне левых…

— Ну вот вчера президент Ширак официально встречался с масонами.

— Но никаких конкретных вопросов не обсуждали. Просто познакомились.

— И все-таки это уже политика. Он, видимо, как-то рассчитывает на вашу поддержку?

— Масонские ложи в политике не участвуют, это табу. Среди масонов всегда было много больших политиков, но это их собственная деятельность.

Заметим здесь, что масоны — надежный электорат социалистов, к которым принадлежит и нынешний президент Франции. Это неудивительно, если учесть, что многие взятые на вооружение левыми принципы социальной солидарности выросли из организации масонских лож Средневековья. Оттуда, из этих корпораций, выросли, в частности, профсоюзы, страховые общества и кассы взаимопомощи.

— Но вы говорите в ложе о политике?

— Конечно. Но это не дискуссия. У нас каждый может высказаться, и запрещено с ним спорить, перебивать, вставлять реплики. Человек высказывает свое мнение, потом выходит следующий и высказывает свое, не споря с предыдущим.

— Ну вот что вы говорили, например, о войне в Ираке?

— Я могу сказать, что я сам говорил. Психологические причины этой войны — гордость, тщеславие и фанатизм. Фанатизм американский. Это безумие. Мы, французы, хорошо знаем арабский мир, с ними нельзя так. Все взорвется, и Израиль в итоге погибнет — лет через сорок его не будет на карте. А перед этим будет много крови. И даже Америка тут ничего не сможет сделать.

— Пожалуй, после этих слов мне уже не нужно ваших опровержений мифа о «жидомасонском заговоре». Все и так ясно.

— Но мы и не антисемиты, конечно. В нашей ложе есть братья-евреи, и они, кстати, часто защищают позицию Америки и Израиля. Мы не даем нашим разногласиям отразиться на наших человеческих отношениях. Что касается Америки и даже Англии, то с каждым днем становится все явственней, насколько мы в Европе от них отличаемся. У нас просто разные подходы к жизни, разные цивилизации. Кроме того, Европа становится равным экономическим конкурентом Америки. Во Франции все больше людей настроены резко антиамерикански, да почти все. Это не может не сказаться на политике.

— Вы говорите: будет взрыв и много крови, а вы не думаете, что это может коснуться Европы? Европа же слаба в военном отношении…

— Это не будет война армий, это будет подрывная война, против которой армии бессильны. Тут нужны полиция и спецслужбы.

— Тем не менее многие говорят, что Европа является потребителем американской безопасности. Она не хочет тратить больше на развитие собственных вооруженных сил.

— Точно так же можно сказать, что мы являемся потребителями российской безопасности — до известной степени.

— Кстати, ваш президент говорил неоднократно о Европе до Владивостока. Вы согласны с этим?

— Да, и я считаю, что было бы очень хорошо, если бы Россия стала ближе нам, была бы глубже интегрирована в Европу, наш экономический и ваш военный потенциал могли бы быть полезными друг другу, — сказал Жак Лякомб. — А культурная наша общность несомненна.

Партия хороших людей

— Как часто вы собираетесь и где?

— Обычно мы собираемся два раза в месяц, — отвечает Жан-Пьер. — У нас есть свои храмы — храмы Соломона, Великого строителя.

— Вы их сами строите?

— Да, у нас есть членские взносы — около трехсот евро в год, на них мы строим храмы, выпускаем свои журналы, помогаем семьям умерших братьев и так далее.

— Как можно вступить в ложу?

— Только по личному приглашению и рекомендации кого-нибудь из братьев этой ложи. Я предлагаю вам вступить в нашу ложу, и вы сами все увидите. Правда, есть еще испытательный срок — это около года, потом вступающий делает какой-нибудь доклад, и потом ложа решает, принять или не принять.

— Есть ли какая-нибудь связь между ложами?

— Между ложами одного послушания есть связь. Мы, например, делегируем кого-нибудь из своих братьев в Великую французскую ложу, в которой действует шотландское послушание. Всего там тридцать три делегата, это своеобразный парламент, он выбирает великого магистра, казначея, секретаря. В данный момент я являюсь депутатом от своей ложи. А до этого был Жак.

— Решения Великой ложи обязательны для «нижестоящих» лож?

— После того как решение принято, оно обязательно для исполнения.

— А сколько масонов во Франции?

— Около ста тысяч, если считать женские ложи, они недавно появились. Раньше не было.

— То есть сто тысяч масонов объединены общим руководством?

— Да, можно так сказать.

— Ложа должна где-нибудь регистрироваться?

— Да, все мы регистрируемся как культурные организации, по закону от 1901 года. Его приняло правительство Третьей республики, которое было сплошь масонским. Кстати, именно в период Третьей республики, которая просуществовала от Парижской коммуны до второй мировой войны, то есть с 1871-го по 1939 год, во Франции были заложены основы нынешнего социального общества.

— Третью республику обвиняют в том, что она позволила фашистской Германии подняться и в итоге захватить Францию и наделать много бед.

— В этом все виноваты.

— А потом был де Голль, он, кажется, не жаловал масонов.

— Да, он был великий человек, но ограниченный в чем-то.

— Так вот, возвращаясь к сегодняшнему дню: трудно поверить, что сто тысяч мыслящих людей, объединенных общим духовным руководством, не ставят перед собой никаких политических задач. Вы видите недостатки в обществе, у вас есть организация, неужели не возникает желания что-то подправить?

— Нет, наше участие в политике ограничивается тем, что мы поставляем в нее хороших граждан.

Без Великого архитектора

Если бы мы приняли предложение Жан-Пьера и вступили в масоны, то перед нами стояли бы три инициатические степени: ученика, подмастерья и мастера. Эти три степени — или, согласно классической масонской терминологии, градуса — были переняты спекулятивным масонством у оперативного. Ложи, основанные на трехградусной системе, получили название «иоанновские», их покровителем считается Иоанн Креститель, а само иоанновское масонство начало иначе именоваться «регулярным», то есть традиционным масонством, действующим в соответствии с правилами, принятыми в самой ранней Лондонской ложе.

Затем некоторые ложи начали добавлять дополнительные градусы. Наконец, появились ложи, перенявшие 33-градусную систему розенкрейцеров — близкого к масонству учения, в основе которого лежит почитание не геометрии, а химии или алхимии. Такие ложи называются шотландскими, их символический цвет — черный. Система эта возникла в середине XVIII века во Франции, но при этом не без влияния англичан. Первым гроссмейстером шотландского масонства считается Чарльз Эдуард Стюарт — католический претендент на французский престол. В связи с этим этимология термина «шотландское» связывается некоторыми учеными не с Шотландией, а со словом «акация» (по французски Escossais — Шотландия, acassais — акация). Акация — это также эмблема дома Стюартов и один из символов всей Франции. Именно к такому послушанию и принадлежат наши собеседники.

Бесчисленные ответвления и послушания масонства объединяет одно — признание единого божества в образе Великого архитектора, который вложил в сердце Адама знание геометрии и через нее — прочих наук и искусств. Но некоторые пошли дальше, как, например, известная ложа «Великий Восток». Мы беседовали с магистром этой ложи Жаном Жермоном в его особняке в городе Масси рядом с Парижем. Мсье Жермон два десятка лет был мэром этого симпатичного городка, депутатом Национального собрания Франции. Сейчас он отошел от политики и ведет дела своей винодельческой компании.

— Мы не верим в Великого архитектора, — говорит он.

Именно на этом коренном пункте разошлись в 1877 году пути «Великого Востока» и Великой французской ложи. «Великий Восток» стал первой светской ложей.

— Но как же ритуалы, сакральность, символы? Или вы обходитесь без этого? Тогда чем вы отличаетесь от обычного интеллектуального клуба?

— Нет, ритуалы мы сохранили, и символы тоже. Просто содержание в них вкладываем другое, для нас это символы всеобщего человеческого братства, труда, науки, свободы…

— А какова цель ваших собраний?

— Самосовершенствование, как и у других.

— Иезуиты утверждают, что вся разница между ними и масонами состоит в том, что они честно заявляют, что их цель — власть, а масоны имеют такую же цель, но не говорят об этом.

— Это неправда. Мы за власть идеи. Идеи могут давать власть, но мы не стремимся к власти как таковой. Вообще, все революции во Франции делались против авторитарного режима католической церкви. Нам не нужна церковь, не нужны и трансцендентальные подпорки, чтобы утверждать человеческие идеалы разума и справедливости.

— Так кто главный субъект существования для вас — человек, природа, что-то еще?..

— Не Бог, точно не Бог. Надо подумать. Да, человек. Человек выдумал все это.

— То есть вы гуманист? Не боги создали человека, а человек создал богов?

— Да, видимо, я гуманист.

То, что в процессе нашей беседы и с нашей помощью впервые сформулировал для себя мсье Жермон, наши учителя в начальной советской школе барабанили без запинки. Не зря говорят, что как символы серп и молот произошли от масонских мастерка и молотка. Из причудливой смеси религии, древних ритуалов, каббалистики, суеверий и идей Просвещения, которую представляет собой масонство, каждый может выбрать что-то по своему вкусу. Масонские сообщества пережили все цивилизации — во-первых, в силу особой живучести гибкой сетевой структуры, а во-вторых, потому, видимо, что удовлетворяли исконным человеческим потребностям в игре, тайне и общении. А главное, они никогда не заходили слишком далеко в стремлении облагодетельствовать всех вокруг.
Париж-Берлин-Москва