«Серые кардиналы» добрались до Православия

Иерархи бездумно предоставляют право говорить от имени Русской Православной Церкви и толковать ее интересы странноватым политикам и дельцам, считает политолог Глеб Павловский

— В своей служебной записке «О негативных последствиях „летнего наступления“ оппозиционного курсу президента РФ меньшинства» вы утверждаете, что группе высокопоставленных чиновников удалось более активно, чем раньше, использовать поддержку руководства РПЦ". В чем конкретно заключается эта поддержка и как ее использует группа?

— Хочу напомнить, что эта записка — просто сводка данных из средств массовой информации. Такое мнение в общественном сознании утвердилось, и документ содержит аналитическую оценку, построенную на этих данных.

Как я уже не раз говорил и писал, есть собственно православие и есть клерикальные махинации, за которые православие никакой ответственности не несет. Есть Церковь, и есть мирские по духу злоупотребления церковностью. Клерикальные тенденции вообще исходят не от Церкви, они вторичны и материалистичны, даже прямо корыстны. Это попытки политиков, которым нечего сказать людям, скрыть свою идейную нищету за показной набожностью. Чтобы имитировать моральный пафос и принципиальность, где этого нет и в помине, они делают широкие жесты в сторону РПЦ, а затем отсылают ей свои политические векселя к оплате. Отсюда нелепые псевдоцерковные мероприятия, часто при участии местных властей и некоторых иерархов.

У этой тенденции есть общепринятое имя — клерикализм. Разумеется, это не определяет политику всего руководства РПЦ. Но такая тенденция, безусловно, наметилась. И группа, о которой говорится в моей записке, злоупотребляет авторитетом Церкви так же, как она злоупотребляет авторитетом президента.

— Почему этой группе так необходима поддержка со стороны православия?

— Любой политической силе в стране, чтобы выйти к людям, нужны какие-то принципы — ответ на вопрос о том, что, собственно, она предлагает России. У описанных мною людей позиции нет, они враждуют между собой и спаяны временными интересами, а православие для них своего рода идеологическая лицензия. Россия действительно нуждается в твердых и честных, может быть, и жестких традиционалистах. Но люди, для которых Церковь это просто большое ХОЗУ (хозяйственное управление. — Прим. ред.), не должны нас учить православию, они его только дискредитируют. Из-за этого голос Церкви в России имеет слабое влияние на общество, несоизмеримое с ее высоким авторитетом. Впрочем, против попыток политической спекуляции верой не раз выступал сам Патриарх.

— К каким последствиям для православия и государства может привести такая манипуляция?

— Подобные злоупотребления свидетельствуют о духовной слабости политиков, общества и, к сожалению, многих иерархов РПЦ. Клерикализм всегда является следствием духовной и вероисповедной слабости, это нарушение иммунитета к мирским соблазнам. В Церковь он заносился извне, с целями, глубоко ей чуждыми. Клерикализм настолько чужд традиционному православию, что я вижу в нем влияние протестантских технологий. Это своего рода православный протестантизм, пытающийся в ответ на протестантское наступление в России (угроза, на мой взгляд, совершенно реальная) развернуть вторую перестройку — «православно-государственную».

Проблема Русской Православной Церкви состоит в том, что ей пока не удается занять хотя бы такую же роль в обществе, какую она играла до Октября 1917 года. Отсюда у слабых духом тяга к эрзацам, и «от имени» Церкви нарастает активность, направленная фактически на внешние — материальные или политические — цели.

Русское православие едва-едва возобновляет труды по духовному просвещению России, это программа на поколения. Надо восстановить хотя бы примерное уважение к церковности. Клерикализм этому помеха, он создает поводы к разъединению там, где их нет. Православие нигде не разъединяло русскую землю, поэтому оно ее и собрало. Клерикалы дезориентируют верующих, подменяя церковный авторитет церковно-общественными авторитетами, которые всегда спорны. В итоге сумбур вместо православия, хаос, который когда-то пройдет. Но пока он дезориентирует тех, кто ждет серьезных, внутренне православных политиков, которые обычно хоругвями не размахивают.

— Кого вы имеете в виду под серьезными православными политиками?

— Я знаю, что среди нынешних политиков есть твердо верующие православные христиане. Их активность проникнута православными ценностями на фундаментальном уровне. Православию вообще чужда набожная манифестация в публичном пространстве. Подобная манифестация стилистически уже сама по себе являет отход от церковности. Православная политика узнаваема большей смелостью и маневренностью по сравнению с интригами так называемых «прагматиков». Но при этом она не вносит в нацию разделений и, уж конечно, не ищет себе таможенных льгот.

Настоящие православные политики не так заметны, как те, кто манифестирует свою церковность. Я считаю, что, например, Путин — пример православного политика, но он же не выступает с клерикальными призывами к «соборности», он ее осуществляет на деле. Путинская политика истинно соборная, поскольку собирает моральное большинство нации вокруг твердого ценностного ядра. Как и православие, такая политика не разъединяет, поскольку не делится Бог, не делится Церковь. Твердая вера вообще дает политику неслыханное равновесие среди бурь. Благодаря ей можно не вспыхивать по пустякам, не суетиться, не рыскать вокруг митрополитов. Как политик Путин в добром смысле слова всеяден, поскольку готов работать со всеми силами нации, лишь бы сфокусировать общее внимание на истинно важных задачах.

— Можно ли говорить об РПЦ как о серьезной политической силе?

— Со светской точки зрения пока что только как о грузноватом церковно-политическом хозяйстве, недоиспользующем то значительное место, которое она занимает в народной жизни. Нынешняя РПЦ — материальный гигант, но церковно-общественный карлик. Беда в том, что иерархи РПЦ бездумно предоставляют право говорить от имени Церкви и толковать ее интересы странноватым политикам и дельцам, морально отталкивающим ее же прихожан. Невозможно представить, чтобы, например, молодой православный студент-экономист стал выслушивать пещерные поучения в стиле «Русского дома».

— А про другие традиционные российские религии, например ислам или иудаизм, можно сказать то же самое?

— Вероятно. Однако ни ислам, ни тем более иудаизм не играют равномощной церковно-общественной роли в масштабах России. Вопреки тому, что иногда говорят, мы все-таки не мусульманская страна. Ислам — религия традиционная на русской земле, но все же локальная, и заболевания его для нас не столь опасны.