Верить или не верить — право каждого человека

«Нужно отличать школу от церкви и лекцию от проповеди», — считает член-корреспондент Российской академии образования Евгений Ямбург

Директор центра образования # 109, заслуженный учитель России, доктор педагогических наук Евгений Ямбург известен как человек, выступающий против преподавания религии в светских школах. В интервью, данном «НГР», он поделился своими соображениями о роли религии в воспитании детей и о том, как преодолеть страх и ненависть к людям иной веры.

Евгений Ямбург уверен, что школа не имеет права навязывать конфессиональную принадлежность.

— Евгений Александрович, вы последовательно высказываетесь против преподавания религии в школе, а как вы оцениваете роль веры в формировании личности ребенка?

— Я никогда не выступал против религии как таковой. Хорошо, что школа перестала быть агрессивно атеистической. Очень многие философы, культурологи считают, что один из самых трагических поворотов русской истории ХХ века был связан с кризисом безрелигиозного сознания и морали. Оказалась разрушенной шкала ценностей, которая должна опираться на чувство священного. Ведь если понятие святого, сакрального отсутствует, то любые ценности также начинают провисать. Школа не имеет права навязывать конфессиональную принадлежность, тем более что религиозное чувство не передается в процессе обучения. Веру опасно превращать в прописи. Еще в V веке до нашей эры Лао Цзы сказал: «О высоком нужно знать только одно — оно существует». Когда появляется эта ценностная вертикаль, человек избавляется от излишнего антропоцентризма, от ощущения неограниченности собственных возможностей.

Религию можно преподавать в частных или воскресных школах, но светское учебное заведение должно оставаться внеконфессиональным из соображений безопасности. Мы живем во многонациональной и многоконфессиональной стране, где очень легко перессорить людей на почве веры.

— В чем вы видите основную сложность разговора о вере в светской школе?

— Человек, говорящий с детьми о религии, должен отличать лекцию от проповеди и школу от церкви, в нем должна сочетаться живая вера и адекватность. Этими качествами обладал, например, убиенный отец Александр Мень, а где гарантия того, что человек, пришедший в школу преподавать «Основы православной культуры», не придерживается черносотенных или фундаменталистских взглядов? Таких гарантий нет, и нельзя просто пригласить в школу батюшку из соседнего храма, потому что проповедь — это одно, а работа с детьми — другое.

А если ко мне придут родители и скажут: «Мы хотим, чтобы наши дети в школе могли факультативно изучать основы православия или ислама»? Значит тогда я должен буду найти им учителя? Но здесь есть опасность: сегодня пришли православные, завтра мусульмане, послезавтра иудеи или буддисты, и я должен буду им всем предоставить преподавателя. Тогда светская школа перестанет существовать и у наших учеников будет больше поводов для конфликтов, а кто за это ответит?

Конечно, в процессе изучения литературы или истории неизбежно возникают вопросы, связанные с верой, потому что подлинное религиозное чувство было у Толстого и Достоевского, и оно отразилось в их творчестве. Если учитель литературы достаточно культурен, он не оставит без внимания эту проблему. Но он будет говорить о христианстве не как богослов или проповедник, а как образованный человек, понимающий важность этого аспекта.

— Существуют ли методические проблемы преподавания религии, может быть, достаточно написать хороший учебник и толковую программу, на которую преподаватель сможет ориентироваться?

— Методика здесь не поможет. Вопрос не в том, чтобы дети знали, какие книжки читать или какие фильмы смотреть. Нужно учить школьников не отличать библейские сюжеты, а понять, что Голгофа и крестные страдания — это про каждого из нас. В духовной сфере невозможно передать то, чем ты не владеешь. Главное — это ответственность и культура человека, который берется это делать. Говоря о религии, очень легко обидеть, здесь затрагиваются глубокие эмоции.

Недавно я был на презентации книги «Врата милосердия» о докторе Гаазе. Там были христиане разных конфессий, журналисты, педагоги. И все говорили о единстве религий. Вдруг слово взял один очень образованный старообрядец, которого я знаю лично. Он сказал: «Вы тут говорите о каком-то лимонадном объединении религий, а его нет и не может быть. Мы сотни лет боремся за наши обряды». Потом этот человек помолчал и добавил: «Впрочем, когда Бог устает от нашей борьбы, появляются такие святые, как доктор Гааз». Так что в религиозной сфере не может быть механической толерантности, а должна быть политкорректность и уважение, а для этого нужна постоянная работа над собой.

— Что должен воспитывать политкорректный учитель в ребенке, говоря о разных вероучениях?

— Уважение к религиозной традиции. Школьник должен знать, что и Великий пост и Рамадан — явления одинаково достойные. Каждый человек имеет право чувствовать себя удобно в любой конфессии или не принадлежать ни к одной. Сегодня наши дети знают об исламе только по словам «джихад» и «Аллах акбар», разве это нормально?

— Недавние события в Тушине не подняли престиж ислама в глазах общества. Первого сентября ребенок придет в школу с твердым убеждением, что взрыв осуществили террористы-мусульмане. А из этого семени может вырасти страх и ненависть к «терроризму с исламским лицом». Что реально можно противопоставить этому?

— Противостоять этому трудно и почти невозможно, так как ненависть разлита в воздухе. Это проблема любой ксенофобии. Прежде всего нужно сделать так, чтобы сведения об исламе не были у наших детей односторонними. В одной из сунн Корана написано: «Пусть все религии соревнуются друг с другом в добре», но ведь об этом мало кто сейчас знает. Кроме того, я, как историк, могу сказать, что в начале ХХ века было множество мучеников за веру, они принадлежали к разным традициям, в том числе и к исламу. Борьба со страхом и ненавистью — очень долгая работа, от которой не следует ждать немедленных результатов, особенно в нашей стране, где слишком часто льется кровь.

Кроме того, терроризм нового типа зародился в Палестине более полувека назад. Причем шахидами становились не крестьяне, а образованные люди, учившиеся в европейских университетах. Нужно это все в школах рассказывать, но не в виде отдельного курса «История терроризма», а в комплексе. Тем более что закрыться от этих проблем невозможно, жизнь все равно о них напомнит.

— Вы предлагаете знакомить детей с основами мировых религий? Однако найти преподавателя, особенно за пределами Садового кольца, еще труднее, чем человека, нормально рассказывающего о православии…

— Мнение о том, что в Москве нет проблем с учителями, ошибочно. Что касается ситуации в глубинке, она даже лучше. Во многих русских городах люди читают гораздо больше, чем в столице. Выбор книг, конечно, меньше, но многие уже пользуются интернетом. Так что в провинции также можно хорошо преподавать этот курс, хотя сложности есть, главная — униженное положение российского учителя.

— Вы не опасаетесь, что «Основы православной культуры» сделают обязательным предметом? Уже сейчас в некоторых городах принцип факультативности соблюдается только на бумаге. Мало кто захочет писать заявление на имя директора с просьбой разрешить ребенку не посещать этот курс.

— Я думаю, что у людей хватит мудрости не идти на заведомо ложные шаги, которые могут привести к непредсказуемым последствиям. Извращения же возможны всегда, но когда посещение занятий добровольно, то никто не имеет права принуждать к этому. Вообще есть хороший принцип французской светской школы: все религии уравнены в своих правах.

— Как вы оцениваете историческую роль православия в России?

— Ее очень сложно переоценить. Я недавно посетил Соловецкий монастырь. Люди, когда-то возглавлявшие его, не только обладали подлинной духовностью, но и были превосходными хозяйственниками. Например, при игумене Филиппе (Колычеве), ставшем впоследствии митрополитом московским, построены система каналов и озер, каменное монастырское здание, в специальных водоемах разводили рыбу. Многие обители на Руси становились центрами культуры и просвещения, поэтому естественно, что православие формировало мировоззрение наших предков.

— Не является ли этот выдающийся вклад в русскую культуру и историю достаточным основанием для того, чтобы во всех школах преподавать «Основы православной культуры»? Еще в ХIX веке возник лозунг «Быть русским — значит быть православным"…

— Это очень примитивная посылка, которая не подтверждается реальными фактами. В России всегда большую роль играли христиане других конфессий, мусульмане и представители других религий. Как быть с доктором Гаазом или «русскими немцами», которые оказали огромное положительное влияние на русскую культуру? Не нужно врать детям, замалчивая очевидные вещи.

После революции 1917 года храмы разрушали не одни только большевики, но и народ. Конечно, среди православных были такие исповедники, как митрополит Филипп, которые не боялись возражать Ивану Грозному и другим правителям, но разве все иерархи таковы? Нужно честно признать, что в истории православия на Руси, как и в истории других религий, были и славные, и трагические страницы. А потому о преимуществе какого-либо вероисповедания в рамках светской школы речи быть не может.

— Как вы оцениваете историю с учебником Аллы Бородиной «Основы православной культуры»?
— Я, к сожалению, не видел этой книги. Могу только заметить, что Россия вырывалась вперед всегда, когда она вступала на новый путь. Мы приняли христианство, и уже через несколько веков появилась иконопись более сильная, чем в Византии. В начале XIX века русская литература училась у европейского романа, а в конце века Толстой и Достоевский стали учителями западных писателей ХХ столетия.

Любая закрытость страшна, она приводит к затхлости, а нации, перестающие учиться, вымирают. В России сейчас модно создавать «русские школы», в которых преподается православие или национальные виды спортивной борьбы. Мы очень многое делаем в пику Америке. Я могу это понять. В провинции людям кажется, что западные ценности не дали ничего, кроме роста детской проституции, наркомании и социального расслоения, но такая позиция обречена на поражение, особенно если это касается вопросов веры.