 |
| Аргументы и факты | Епископ Панкратий (Жердев) | 09.07.2003 |
Благодать и «злодать»
— ОТЕЦ Панкратий, каждый приезжает на Валаам со своей целью: кто — поклониться святыням, кто — просто развлечься, посмотреть. Но почти все отмечают там особую духовную атмосферу. Или, как говорят, ауру.
— Аура — понятие не православное. Мы называем то, о чем вы сказали, благодатью, имея в виду энергию, посредством которой Бог действует в нас. Благодать привлекается исполнением заповедей, молитвой, аскезой, праведной жизнью. Благодать сообщается святым людям, которые этой силой могли совершать чудеса. Благодатью освящаются даже неодушевленные предметы и целые местности. Мир, покой, желание помолиться возникают в душе при их посещении. И наоборот, там, где были языческие капища, где идолам или демонам приносились жертвы, иногда даже человеческие, до сих пор присутствует темная, отрицательная энергия, как бы «злодать». Видимо, подобно тому как при храме, даже разрушенном, стоит ангел, в этих мрачных местах витают демоны. Но, как мы знаем из житий многих святых, подвижники силою благодати изгоняли их.
— Но все-таки есть на Валааме особая энергетика? Не случайно, наверное, монастырь поставили именно там?
— Мы знаем, что места для строительства храмов и монашеского подвига без молитвы не выбирались. Но стать святым, приблизиться к Богу человек может в любых условиях. Путь к совершенству можно начать везде — об этом свидетельствует тысячелетний опыт Церкви, которая прославила в лике святых многих царей, патриархов, монахов, простых людей, таких особого рода подвижников, как юродивые, которые не имели ни дома, ни семьи, иногда даже одежды. Мы почитаем мучеников и исповедников, сохранивших верность Христу в нечеловеческих условиях тюрем и лагерей. Не место освящает человека, а человек, стяжавший благодать Божию, освящает его.
«Бригада» на паперти
— ЧИТАТЕЛИ «АиФ» спрашивают: кому из нищих стоит подавать милостыню? Известно, что многие попрошайки, в том числе и те, кто стоит у церкви, отдают свою выручку «бригаде».
— В Евангелии сказано: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут», поэтому когда мы помогаем кому-то, то и сами не остаемся без воздаяния. В житии одного святого есть история: как он шел по дороге и увидел лежащего прокаженного, который потребовал отнести его в некое место, вел себя дерзко, словно искушая старца. Когда же тот терпеливо исполнил все требования больного, «прокаженный» стал невидим, ибо это был Ангел Божий. Если мы оказываем милость только людям, которые, по нашему мнению, того достойны, это может служить оправданием нашему жестокосердию и скупости. Хотя рассуждение, конечно, необходимо. Один старец советовал давать милостыню всем, но понемногу.
— А если лженищие стоят на паперти у храма — вы их прогоняете?
— Нет, это как бы бесплатная аренда. (Смеется.) В Древней Руси паперти даже называли «нищевиками». У верующего должна быть возможность для доброго движения души: немного, но помоги. Мы не вправе судить нищего, даже если он большую часть денег вынужден отдать уличной мафии. Отдает не отдает — видно же, что человек все равно бедствует.
— Это на кого попадешь! Бывает, следом летит проклятие: «Мало дал!» И понимаешь, что, если бы человек на самом деле бедствовал, он был бы рад любой копейке.
— Согласен с вами. Со мной такое случилось в Троице-Сергиевой лавре, в бытность молодым послушником. Нас поставили выдавать свечи рядом с папертью. А перед этим старший монах проинструктировал: «Смотрите, не давайте много! Нищие увидят, что вы новенькие, и все на вас кинутся. Десять-пятнадцать копеек, не больше! На буханку хлеба хватит». Я дал первому нищему, который ко мне подошел, 15 копеек. И тут же получил эти деньги себе в лицо. Со всеми проклятиями и хулами: «Маме своей столько подай!» — и так далее. Ну что сделать? Терплю. Следующий подходит — опять то же самое. А третий меня поблагодарил. Хотя бы ради этого подавать стоило всем троим.
Вера и бизнес
— НАСКОЛЬКО, на ваш взгляд, допустим монастырский и вообще церковный бизнес?
— Монастыри создавались не для хозяйственной деятельности, а для того, чтобы исцелять души. Конечно, Церковь сама не должна заниматься предпринимательством, для этого существуют церковные предприятия, такие как, например, объединение «Софрино», гостиница «Даниловская» и т. д. До революции источником средств для существования монастырей, в том числе и Валаамского, были церковные имения: земли, доходные дома, рыбная ловля и т. п., — которые сдавались в аренду. Монахи также трудом своих рук создавали многое. Как сказал один старец, труд и молитва — как два весла у лодки. На Валааме действовали небольшие заводы — смоляной, кирпичный, свечной и кожевенный, несколько мастерских, была своя ферма. Сейчас мы восстанавливаем монастырское хозяйство. То же самое происходит и в масштабах Церкви — идет становление церковной экономики. То, что народ созидал веками, нам нужно восстановить за десятилетия.
— Это тяжелейший труд! Может, надо отреставрировать столько церквей, сколько необходимо, и служить там?
— Но как ходить по попранной, поруганной святыне? Разве можно оставаться спокойным, взирая на почерневший, разрушенный храм? Душа верующего не может такое терпеть. Приходится жертвовать последним. Мы на Валааме стараемся ограничивать себя во всем, лишь бы восстановить святыню. И некоторые священнослужители, может быть, слишком далеко заходят в своем рвении.
— Многие-то как раз видят не это рвение, а внешнюю, праздничную сторону жизни. Некоторые читатели недоумевают: почему церковная элита ездит на «Мерседесах», зачем столько золота и драгоценных камней в убранстве и облачениях? Может, лучше все-таки не смущать души?
— Автомобиль для первых лиц Православной церкви — чисто представительская вещь. Было бы странно, если бы патриарх ездил по Москве на «Жигулях». Или, скажем, храм Христа Спасителя. Это главный храм России, символ величия Русской православной церкви, отражающий ее роль в нашей истории, культуре, государственности. Ну, а на более низком уровне, в повседневной церковной жизни, конечно, все должно быть намного скромнее. То, что вы принимаете за золото и драгоценные камни, произведено на предприятии «Софрино», которое старается следовать образцам церковного искусства, складывавшегося веками. Храм Божий очень много значил для русских людей, и они старались дать ему самое лучшее и прекрасное. Однако материалы, из которых сейчас изготовлены церковные украшения, стоят недорого. Это вызвано необходимостью, иначе сотни храмов стояли бы пустыми.
— Скажите, пожалуйста, если кто-то наживает деньги неправедным путем, а потом жертвует их, — этот человек тем самым искупает свои грехи? В каком положении оказывается Церковь, когда получает из рук мошенников «грязные» деньги?
— Для Церкви есть средства, так сказать, запретные. Священники — не такие уж прозорливые люди, и спрашивать каждый раз, откуда пожертвования, невозможно. Но, конечно, если священник знает, что деньги добыты преступным путем — наркотиками, разбоем, проституцией, — он не должен их брать. Они во благо не пойдут.
Ну, а что касается обычного бизнеса — мы знаем, что могут быть и нарушения. Однако Церковь — не налоговая инспекция. Мы не можем спрашивать с прихожанина: а все ли у тебя чисто с отчетностью, дебет с кредитом сходятся до копеечки? Это было бы странно, если не оскорбительно. Государству нужно создать такие условия, при которых не было бы необходимости идти на нарушения налогового законодательства. Тогда будут меньше грешить.
— Есть ли в православии иерархия грехов? Что является самым страшным злом, что меньшим?
— Апостолом сказано, что нарушающий одну заповедь нарушает все. Есть смертные грехи, которые вопиют к небу. Вспомните Содом и Гоморру, Каина, Иуду-предателя. И есть грехи, совершенные по немощи, повседневные. Например, чревоугодие, болтливость, пьянство, нарушение поста. Однако, как сказал один святой, мелкие грехи подобны мешку с песком: могут утянуть на дно, как большой камень.
