То, что сегодня тема престолонаследия в Русской Православной Церкви обсуждается не только в среде духовенства, кажется совершенно естественным. Никогда еще в новейшей российской истории православная вера и церковь не были так публично почитаемы, как теперь.
Не стоит, однако, забывать, что та же новейшая российская история наглядно продемонстрировала нам, до какой степени иллюзорной бывает официально демонстрируемая приверженность общества тем или иным идеям и институтам. Каково истинное место православия в сознании народа, который когда-то с гордостью называл себя богоносцем, потом на протяжении многих десятилетий жил в богоборческом государстве, а теперь каждое Рождество видит на экране телевизора первые лица страны в православном храме?
В поисках ответа на этот вопрос мы обратились к доктору исторических наук, главному научному сотруднику Института Европы РАН Дмитрию ФУРМАНУ. В среде социологов профессор Фурман известен благодаря серии общероссийских опросов, которые в период с 1991 по 2002 год выясняли место религии в сознании постсоветского российского общества. Они легли в основу изданной под его редакцией монографии «Старые церкви, новые верующие», но это вовсе не сделало результаты исследований общеизвестными. Произошло это потому, что выводы ученого, основанные на беспристрастной статистике, полностью перечеркивают благолепную картину обращения россиян к духовному наследию православной церкви.
«Мы действительно наблюдаем в обществе православный консенсус. Но эта победа церкви столь же поверхностная и формальная, как недавнее мнимое торжество коммунистического мировоззрения в стране развитого социализма», — считает профессор Фурман. И подтверждает этот вывод следующей статистикой: симпатию к институту церкви обнаруживают свыше 90 процентов опрошенных, православными себя считают свыше 80 процентов русских, а хотя бы раз в месяц посещают храм… всего 7 процентов. Эта цифра, отражающая число истинно верующих, свидетельствует, что их у нас меньше, чем где бы то ни было в сегодняшней Европе. Сравнение с традиционно религиозной Польшей, где храм регулярно посещают 78 процентов населения, заведомо некорректно. Но даже самые светские соседи по континенту демонстрируют более впечатляющие показатели. Например, во Франции, где государство последовательно проводило политику секуляризации, церковь посещают 12 процентов населения.
Когда социологи стали выяснять, кто является сегодня оплотом православной веры в России, то они с удивлением обнаружили, что это те же категории граждан, что и при советской власти. Львиную долю усердных прихожан по-прежнему составляют люди пожилые, с низким образовательным уровнем, незавидным имущественным и социальным статусом. То есть Россия, растерявшая в первые постсоветские годы чуть ли не всех своих атеистов (только с 1991 по 1993 год их число сократилось с 35 до 5 процентов опрошенных), так и не обрела тот социальный слой, который бы мог стать реальным проводником православной веры.
То, что теперь православию публично присягает чуть ли не каждый россиянин, не может порадовать тех приверженцев веры, которые возьмут на себя смелость выяснить, что исповедуют «новые православные». Почти треть из них не раскрывали Библии, в Иисуса верят всего 23 процента от числа опрошенных, в то, что Бог создал мир, — 21 процент. Зато почти треть убеждены в возможности переселения душ и чуть меньше почитают за недобрый знак встречу с черной кошкой.
«Традиции Русской Православной Церкви, ее историческая память понуждают ее опираться на влияние власти. А власть, даже если бы она того и желала, не в силах обратить к вере россиян, которые так и не обратились к ней за все бурное предыдущее десятилетие», — говорит Дмитрий Фурман. Справедливость такого заключения подтверждается недавними событиями. Речь идет о проекте введения в программу средней школы курса основ православной культуры. Эта идея продвигалась через госструктуру — Министерство образования. Но при всем нынешнем уважении к воле центральной власти была похоронена в процессе обсуждения. Русская Православная Церковь, как ни странно, в дискуссии открыто не участвовала. Тут для сравнения опять уместно вспомнить Францию. Тамошнее духовенство в противовес отделению церкви от государственного образования создало целую систему прекрасных церковных школ и тем самым немало поспособствовало своему продвижению навстречу согражданам. Поступать аналогичным образом РПЦ пока что, видимо, не готова.
Кому патриархом не бывать
Слово «православие» для россиянина ассоциируется, как правило, с Русской православной церковью (РПЦ), возглавляемой Патриархом Алексием II. Неизмеримо реже вспоминают о других Поместных православных церквях — от древнейших восточных Патриархатов (Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского) до совсем молодой, получившей автокефалию лишь три десятка лет назад Православной церкви в Америке. Совсем редко кто-нибудь вспомнит о Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), образованной в 1920-е годы русскими архиереями-эмигрантами, не признавшими советскую власть.
Однако и внутри России есть некоторое количество организаций, также именующих себя православными. Официальные представители РПЦ называют их членов сектантами, а они, в свою очередь, обвиняют Патриаршую церковь и ее представителей во всех смертных грехах. Разумеется, по своему влиянию весьма разнообразные организации «альтернативного православия» даже в своей совокупности не сопоставимы с РПЦ.
Среди «альтернативных православных» немало тех, кто утверждает, что ведет свою «генеалогию» от катакомбной церкви, противостоявшей большевистской власти. Наиболее известны так называемые «андреевцы», считающие своим основателем владыку Андрея (Ухтомского), расстрелянного в 1937 году. Сам епископ отличался широтой взглядов и попытками сочетания религии и социализма, а его преемники, объединившиеся в Катакомбную церковь истинно-православных христиан (КЦИПХ), напротив, склонны к ксенофобии и антисемитизму. «Браки расово полноценных ИПХ (истинно-православных христиан) с жидами, хамитами негроидного типа и идумеянами (мохнатыми) запрещаются», — гласит их устав. Евреям запрещено занимать какие-либо должности в КЦИПХ и даже иметь в общинах право голоса. Со ссылкой на некий Второй Подмосковный собор 1996 года в устав введена следующая норма: «Запрещается крестить как нелюдей: труположников, содомитов, транссексуалов, гомункулов, гермафродитов (или в таковых постепенно перерождающихся), рогатых, мохнатых, хвостатых, шестопалых, чешуйчатых, сиамских близнецов и прочих, имеющих внешне нечеловеческие признаки». Руководит «андреевцами» архиепископ Амвросий (Сиверс, ранее носил фамилию Смирнов).
«Даниловцы», еще одна группа «альтернативных православных», утверждают, что являются преемниками той части «катакомбников», которых в 20-е годы возглавлял архиепископ Феодор (Поздеевский), управлявший Свято-Даниловым монастырем. Однако нынешние «даниловцы» вряд ли пришлись бы по нраву консервативному архипастырю. Их религиозное объединение было зарегистрировано под названием Российская православная кафолическая церковь (РПКЦ), и ему принадлежат в Москве два храма. Созвучие «кафолической» и «католической» церквей, очевидно, носит все же не случайный характер, а связано с особенностями биографии главы РПКЦ митрополита Михаила (Анашкина). В молодости он был прихожанином римско-католического храма Св. Людовика в Москве, затем учился в католической семинарии в Риге, где его рукоположили в диаконы. В 1992 году ему было отказано в посвящении в католические священники, с чем и был связан его уход из Папской церкви.
Не менее примечательно и то, что руководство РПКЦ митрополит Михаил активно сочетает с бизнесом. Он — гендиректор АО «Русское золото», где президентом небезызвестный предприниматель Александр Таранцев. «Русское золото» контролирует несколько московских рынков. Принадлежность Михаила (Анашкина) к РПКЦ привела к любопытному казусу: когда осенью 1997 года освобожденный из американской тюрьмы Таранцев возвратился в Россию, на аэродроме в числе встречавших был и гендиректор его фирмы в митрополичьем облачении. Поэтому Московской Патриархии пришлось опровергать сообщения журналистов, что Таранцева встречали ее представители.
С катакомбниками связывают свое происхождение и некоторые другие группы «альтернативных православных», которые находятся в состоянии постоянного дробления. Так, Российская истинно-православная церковь (РИПЦ) неоднократно раскалывалась, причем каждая новая «церковь» включала в себя все более экзотические личности. Так, архиепископ Сергий (Моисеенко) в одном интервью подробно рассказывал о своей деятельности в коммерческой сфере: «Много предприятий просто передают нам свой пакет акций. Мы становимся стопроцентным учредителем, и за счет этого идет освобождение от налогов. Получается оффшорная зона — весьма выгодная или намного более выгодная, чем любая оффшорная зона в принципе».
Однако наиболее оригинальным из последователей РИПЦ является Православная церковь возрождения (ПЦВ), основанная в 2000 году Стефаном (Линицким). Новая организация принципиально отказалась от одного из главных «истинно-православных» принципов — консерватизма, перейдя на ярко выраженные либеральные позиции. Протопресвитером ПЦВ является Глеб Якунин, бывший народный депутат РСФСР и депутат Госдумы РФ от фракции «Выбор России», лишенный сана священника РПЦ в 1993 году и отлученный от церкви Архиерейским собором РПЦ в 1996 году. Основные реформаторские идеи ПЦВ — переход к богослужению на русском языке, вынос престола на середину храма, отказ от системы церковных наград.
Есть среди «альтернативщиков» и Российская (автономная) православная церковь (РАПЦ) с центром в Суздале. Она основана бывшим архимандритом Московской Патриархии Валентином (Русанцевым), которого рукоположили в епископы архиереи Зарубежной церкви (РПЦЗ). В середине 90-х годов Валентин оказался в жестком конфликте как с РПЦ, так и с РПЦЗ. Начав свою деятельность как структура, пользовавшаяся поддержкой демократических СМИ, РАПЦ быстро потеряла поддержку либералов. Это произошло после того, как в полной мере проявились ее жестко антиэкуменические и консервативные позиции. Позиции РАПЦ еще более серьезно пошатнулись после того, как ее глава в 2002 году был признан судом виновным в «насильственных действиях сексуального характера» и осужден к условному сроку лишения свободы.
Среди представителей «альтернативного православия» есть чрезвычайно экстравагантные фигуры. Бывший патриархийный священник Константин Васильев (запрещен в священнослужении в 1990 году) основал Восточную небесную церковь Откровения Иоанна Богослова (другое название — Российская Истинно-Православная церковь — Московская митрополия) и возглавил ее с именем Лазаря. В 1992 году епископ Лазарь провозгласил себя митрополитом всея Сибири, в 1994 году — царем и патриархом, а затем и Агнцем Откровения. Его паства — в основном пожилые люди — собирала милостыню в московском метро. Лазарь (Васильев) известен тем, что рассылал в письменном виде «анафемы» и «смертные приговоры» различным духовным и светским лицам. Одно время к нему был близок Александр Баркашов, но затем они прекратили сотрудничество.
Наконец, бывший архимандрит РПЦ Адриан (Старина), в 1997 году отлученный от церкви, побывал в трех юрисдикциях. В 1992 году он был отстранен от должности настоятеля Богоявленского собора в Ногинске за недостойное поведение, но, не подчинившись этому распоряжению, ушел в валентиновскую РАПЦ, где был запрещен в служении. В 1993 году его приняли в юрисдикцию Украинской православной церкви Киевского Патриархата (отлученного от РПЦ Филарета), а в 1994 году был рукоположен в епископы. В 1996 году Адриан в Богоявленском соборе Ногинска короновал «императора Николая III» (Николая Дальского, утверждающего, что он является внуком Николая II и сыном «чудесно спасшегося» царевича Алексея). Однако позиции Адриана были подорваны, когда в сентябре 1997 года правоохранительные органы выдворили.
