Эдуард Лимонов: мое дело сродни делу Чернышевского
Саратовский областной суд во вторник продлил Эдуарду Лимонова и пяти активистам возглавляемой им Национал-большевистской партии сроки содержания под стражей до дня вынесения приговора. Во вторник в суде продолжились прения сторон, которые начались 31 января. В связи с тем что в пятницу на прошлой неделе прокурор Сергей Вербин отказался от обвинения четырех активистов НБП по некоторым статьям УК «за недоказанностью», суд во вторник вынес соответствующее определение. Суд прекратил в отношении Владимира Пентелюка, Нины Силиной, Олега Лалентина и Дмитрия Корягина дело по статьям 205 УК РФ — «приготовление к терроризму» — и 208 УК РФ — «покушение на создание незаконных вооруженных формирований». Во вторник также начал свое выступление адвокат Эдуарда Лимонова и учредителя газеты «Лимонка» Сергея Аксенова Сергей Беляк. Он заявил, что «тезисы» занимают 494 листа, и поэтому его речь продлится не менее 30 часов, сообщает «Интерфакс». Между тем гособвинитель Сергей Вербин считает доказанной вину Лимонова и Аксенова в «приготовлении к терроризму», «покушении на создание незаконных вооруженных формирований», «призывах к насильственному захвату власти и изменению госстроя», а также в «незаконном приобретении оружия и боеприпасов». Прокурор просил суд приговорить Лимонова и Аксенова соответственно к 14 и 12 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Владимиру Пентелюку и Нине Силиной прокурор предложил назначить наказание в виде 6 лет лишения свободы в колонии общего режима за «незаконное приобретение и перевозку оружия». С учетом признательных показаний Олега Лалетина и Дмитрия Корягина прокурор считает возможным осудить за совершение аналогичного преступления условно: Лалетина на 6 лет, а Корягина на 7. Корреспонденту телекомпании 'Эхо' Александру Орлову, единственному из представителей российских и зарубежных СМИ, удалось взять в Саратовском централе интервью у Лимонова. 4 февраля интервью было распространено агентством 'Новый регион'. Александр Орлов: Многие писатели российские осуждают вас. И не просто осуждают, чувствуется какая-то издевка, злорадство, мол, хорошо, что Лимонов сидит, столько много написал, ну и пусть сидит — может быть еще 20 книг напишет. Эдуард Лимонов: Ну, у современников редко кто вызывает симпатию, такого не бывает, обычно неприятие. Во-первых, недаром же — нет пророков в своем отечестве — это очень важная вещь; а второе — нет пророка в своем поколении, например, люди моего возраста меня на дух не выносят, и это нормально, я считаю, для такого среднего человека нормально не выносить людей, которые живут иначе, которые видны, ярких людей то есть. Те люди моего поколения мне совсем не интересны, практически все вялые и ничего интересного они не создали, они недостаточно смелые в своей мысли, они недостаточно смелы были в своих, назовем это пышно, творениях, они неудачники, по сути дела, в любом смысле. Поэтому критика этих людей мне совершенно безразлична. Орлов: Адвокат Беляк говорит о том, что ваше дело 'литературное', что вот эти статьи (уголовного кодекса — прим. ред.) вытекают, каким-то образом, из литературного текста. Лимонов: Ну, это не только адвокат. Все, кто присутствовал на процессе, те убедились, что речь шла о текстах. Речь шла о трех документах под названием 'НБП-инфо', речь шла о других статьях и, в конце концов, даже на одном из последних заседаний, которое представлялось обвинению, чтобы принести свои доказательства, даже прокурор внес просьбу приобщить к делу иск о закрытии газеты 'Лимонка'. Закрывалась газета по поводу моих статей, глав из книги, написанных уже в тюрьме. То есть это абсолютно верно на две трети, только одна треть — статья 222-я — имела дело с реальностью: с реальными автоматами, с реальным оружием. Они говорили о текстах, о параграфах, о том, кто автор этого текста, кто автор такого текста и так далее. Это роднит мое дело с делом Чернышевского. Потому что там — то же, как ни странно. Я хорошо это изучал и знаю, он был арестован 7 июля 1862 года за прокламацию, называлась она 'Барским крестьянам', прокламация эта даже не была написана им самим. Она была написана Михайловым. Затем был провокатор Костомаров, который якобы собирался отпечатать эту прокламацию в типографии. Было письмо, перехваченное на границе, от Герцена, адресованное Серно-Соловьевичу, в котором упоминался Чернышевский. Речь шла о публикации 'Современника' в Женеве или где-то там на Западе. У нас тоже есть и перехваченное письмо на границе у гражданина Франции Мориньяка. Удивительно и поразительно, что 140 лет спустя тот же, фактически, прецедент. Это говорит о чем? Это о многом говорит, и, среди прочего, что после, вдруг, советской власти, после революции Великой Октябрьской, 70 лет диктатуры пролетариата мы вдруг видим, что наши доблестные спецслужбы обратились к методам 140-летней давности — (эпохи) Чернышевского. Там существует в деле 130 полицейских донесений по наружному наблюдению. За ним велось наружное наблюдение с осени 1861 года. Два года он содержался в Петропавловской крепости, где написал свое знаменитое 'Что делать?' и потом был осужден на 20 лет каторги. Фактически, государство угробило его. Причем он был не просто там какой-нибудь, он был революционный демократ, как Ленин его назвал. Он был революционным демократом. Это был один из самых блестящих людей своего времени. И вот теперь мы вдруг обнаруживаем, через 140 лет, совершенно идентичные методы. Орлов: Знакомые журналисты спрашивают: правда, что у Лимонова тюремная кличка «Энерджайзер», правда, что он сидел с Радуевым и что от Радуева все тюремные телевизоры ломались? Лимонов: Радуев сидел надо мной, я сидел в 46-й в Лефортово, а он сидел наверху, в 101-й. И со мной сидели фактически два человека, которые вместе с ним, в одной камере сидели. Меня с Радуевым не посадили, хотя я, как писатель, хотел и даже просил там следователя. 'Слушай, может быть, сделаешь мне, чтобы я посидел там месяц, книгу написал. Мне интересен типаж, неприятен, может быть, но интересен'. У Радуева действительно: он перенес операцию в Германии, и это простая вещь, скажем, когда операция ноги — туда вставляют временно, чтобы кость наросла, вставляют металлическую пластину и привинчивают, чуть ли не к кости, шурупами. Когда надкостница разрастается и восстанавливается, то потом ее надо удалять. Это делается при всяческих операциях, и в голове тоже выдалбливают кусок черепа. Ему надо было вынуть это, но так как он находился в тюрьме и поскольку это была металлическая пластина, а камера маленькая, там, в Лефортово, такие же камеры, как и здесь, то, проходя мимо телевизора, он действительно фонил: очевидно, это была титановая пластина, и просто смещалось изображение. Ну, это, скорее, такая чисто позиция наблюдателей. Орлов: Почему Вас называли Энерджайзером? Лимонов: Поскольку я достаточно энергичный человек. Сидя в Лефортово, я на прогулки постоянно ходил, никогда не пропустил. На прогулках постоянно или бегал, или отжимался, в камере отжимался. Сейчас я меньше это делаю, просто поднадоело это. Потом еще я никогда не сплю днем. Люди спят безбашенно, я стою, работаю, пишу, книги читаю, здесь уже читал тома Ленина, меня интересовали письма Ленина, я 49-й том читал, делал выписки для себя. Те, кто просто лежит и ждет, пока время пройдет, конечно, для них это казалось странным, и так вот — я якобы слишком энергичный человек. Я для себя считаю, что это нормально, тем более — чего зря время терять, можно что-то узнать за это время. Орлов: А что такое пресс-хата? Лимонов: Существует такая практика якобы в тюрьмах. На себе я этого почти не испытывал, поэтому говорю то, что слышал. Это когда человека помещают в такую ситуацию, когда из него надо выбить какие-то показания, помещают с такими крутыми ребятами, которые из него эти показания выбивают. В одну камеру. И они в соответствии с обращениями, что написано, например, в тюремных правилах поведения и прочее, что нельзя притеснять сокамерников, они вот притесняют сокамерников, стараясь так, чтобы никто не видел. В моей книге там написано, что вот этот вот Леха — там есть у меня, по-моему, в одной из первых глав — добился признания, чистосердечного признания. Бил чеченца Французова — и тот дал признание. Это знала вся тюрьма Лефортово. По мнению адвоката Эдуарда Лимонова Сергея Беляка, приговор его подзащитному может быть вынесен ориентировочно в начале марта этого года. Сам Лимонов отвергает все предъявленные ему обвинения. Newsru.com
