Русская линия / Новости / Протоиерей Максим Козлов: «Этот праздник исторически восходит к силе, которая была разрушительна для нашего Отечества»

Сегодня в России официально празднуется День защитника Отечества. С исторической точки зрения это весьма сомнительный праздник. Он установлен в память якобы бывшей победы отрядов красноармейцев над немецкими частями под Псковом и Нарвою. Впрочем, есть основания сомневаться, что 23 февраля 1918 г. было какое-то сражение. Известно, что 23 февраля в Петрограде был проведен день Красной Армии под лозунгом «защиты социалистического Отечества от кайзеровских войск».

С 1922 г. чествование Красной Армии и Флота приобрело характер государственного праздника, который стал отмечаться ежегодно. С 1946 г. праздник стал называться День Советской Армии и Военно-Морского флота. В 1995 г. Государственная Дума России приняла федеральный закон «О днях воинской славы (победных днях) России», в котором этот день назван так: «23 февраля — День победы Красной Армии над кайзеровскими войсками Германии (1918 год) — День защитника Отечества». В 2003 г. Госдума отклонила предложение перенести дату празднования Дня защитника Отечества с 23 февраля на 8 сентября — день Бородинского сражения — «за» тогда проголосовали всего 3 депутата.

Несмотря на сложную историю этого праздника, 23 февраля в настоящее время является традиционным профессиональным днем военных. «Как относиться к этому государственному празднику православным христианам, и стоит ли отмечать его в кругу семьи?» — на эти вопросы мы попросили ответить профессора Московской Духовной академии, настоятеля храма св. мч. Татианы при МГУ протоиерей Максима Козлова:

Протоиерей Максим Козлов «Мне кажется, 23 февраля православному человеку рассматривать, как праздник, более чем затруднительно. Во-первых, этот праздник исторически восходит к силе, которая была разрушительна для нашего Отчества — к Красной армии, к большевикам. Во-вторых, история этого так называемого „праздника“ во всем связана с обманом. Николай Крыленко, который был членом Верховного трибунала, арестовал за должностные преступления народного комиссара по военным и морским делам Павла Дыбенко, но за Дыбенко поручилась Александра Коллонтай, и, будучи освобожден, Дыбенко скрывался вместе с ней. Затем был арестован в Самаре, судим и полностью оправдан.

Оправдан он был в том, что ему инкриминировалось бегство из Нарвы, когда немцы наступали. Поскольку он ушел раньше всех, ему сначала это вменяли в бегство, а потом сказали, что он якобы руководил отступлением. Затем уже это превратилось в какие-то победы Красной армии на северо-западном направлении. Одним словом, всё это было придумано Троцким-Бронштейном и Сталиным-Джугашвили.

Поэтому, для православных людей есть, кого вспомнить и без 23 февраля — почтить память настоящих защитников Отечества. Неужели мы не можем проводить этот день в день Куликовской битвы с ее великим народособирающим значением — преподобным Сергием и благоверным князем Дмитрием Донским? Или в день битвы под Бородино, которая, конечно, была трагическим и великим событием, которое обессилило Бонапарта и помешало ему залить кровью всю Европу от его маниакального честолюбия? Мы могли бы перечислять часами и другие великие битвы, и других настоящих защитников Отечества. Вот в один из таких событий и нужно праздновать День защитника Отечества. А все эти отговорки о том, что мы обидим тех, для кого это семейный праздник, и кто служил в Советской армии, малосостоятельны. Какая заслуга в том, что кто-то служил в Советской армии, и почему надо праздновать этот день?

Я думаю, что если удалось зачеркнуть один странный день в календаре — 7 ноября, то вполне благоразумно было бы зачеркнуть в качестве праздника и другой неадекватный день календаря. В конце концов, если так хочется вспоминать наше новейшее прошлое в его великих проявлениях, давайте всей страной вспоминать 9 мая или 22 июня, дни которые кажутся более значительными, чем тот, что сейчас празднуется — дни, когда всё начиналось и всё кончилось. Этого вполне будет достаточно и для прославления армии, и для памяти о трагедиях XX века.

Всё это в равной степени можно отнести и к так называемому „Международному женскому дню 8 марта“. Сейчас эти „праздники“ воспринимаются, как некие весьма странные гендерные торжества. У нас, похоже, начинается что-то китайское — инь и янь. Но мы, к счастью, гендерных праздников в чистом виде не знаем — Православие прославляет подвиг, а не гендерную принадлежность. Сама идея таких праздников, даже с забвением о Розе Люксембург, Дыбенко, Бронштейне, Кларе Цеткин, но с сведением этого к гендерному началу, — в этом есть какое-то подчинение тленным началам века сего. А православные люди должны помнить, что душа — это субстанция бессмертная, и надо не забывать о вещах, которые превышают, в том числе, и гендерную принадлежность».
Русская линия