А вы не помните моего прадеда?

Как мало мы знаем о своих корнях! Кто были наши предки, прадеды, прабабки? Зачастую мы даже не знаем их имён. Бывают и исключения, например, наш епископ, коренной москвич, с помощью специалистов-архивариусов отыскал по церковным, метрическим книгам своих предков. По отцовской линии, до 16 колена, а по материнской до 12 колена. Шутка ли, заглянуть вглубь веков и узнать имена своих родных, пройтись по всей родословной, составив генеалогическое древо и занести их имена в помянник, для ежедневной молитвы. Мои предки переехали из Полтавской губернии в Сибирь ещё в царские времена. Москва — город больших возможностей, только денежки плати, а как быть переселенцам с Украины? Что там теперь на Полтавщине, и можно ли что узнать в тамошних архивах? Ведь это теперь отдельное государство.

Ефим Абрамович и Mарфа Петровна Ткаченко, февраль 1941 г.

Помню, как в 70-е годы двадцатого века, мой дед рассказывал: «Семь коней у отца было, двое выездных, на них не работали, только выезжали. А какая сбруя была! Как на масленицу выедешь на них народ катать..» И моё недоумение: «А где они теперь?» Дед отвечал: «Всё забрали в колхоз и дом, и коней, и землю, и всё имущество. Отец кулаком был, а у кулаков власть всё отнимала. До Новосибирска довезли, а там на баржу, и по Оби в Нарымский округ в ссылку на десять лет отправили. А я за ним на лошади по берегу ехал сто километров и плакал».

Мне тогда было около девяти лет. Воспитанный в советской школе и на советских фильмах, где прославлялись только красные герои-коммунисты, я твёрдо знал, что кулаки — это бандиты, враги народа, эксплуататоры, с которыми надо безжалостно расправляться, чтобы идти в светлое будущее, указанное нам великим Лениным под мудрым руководством коммунистической партии. Мне было понятно, что о своём прадеде говорить друзьям нельзя. Ведь меня стали бы дразнить и, наверное, бить. Быть правнуком кулака это означало быть под ударом. И я вместе со всеми пел пионерские песни, вскидывал руку в заученном жесте и маршировал строем. Нам детям взрослые тогда постоянно говорили: «Вы будете жить при коммунизме, в космос будете летать, как мы сейчас на трамвае ездим». И мы верили, что так и будет в своё время. Но пришло время, мы узнали правду, которая тщательно скрывалась, и, не желая иметь ничего общего с демагогами-коммунистами виновными в гибели миллионов людей, я избавился от членского билета ВЛКСМ, выбросив его в мусорное ведро. Жажда правды, после многих лет оболванивающей советской пропаганды, жива до сих пор. Вновь и вновь меня тянет открывать новые, неведомые страницы истории.

Ефим Абрамович Ткаченко катает людей на лошади, 1940−1950 гг.

В условиях НЭПа количество кулацких хозяйств в 1927 году увеличилось до 900 тысяч. В 1928/29 годах в результате проведённых чрезвычайных мероприятий при хлебозаготовках их число резко уменьшилось до 600−700 тысяч семей. 27.12.1929 г. Сталин в речи перед аграрниками-марксистами, объявил о ликвидации кулачества как класса. В «Правде» от 11.01.1930 г. была статья с призывом «объявить войну не на жизнь, а на смерть кулаку и в конце концов смести его с лица земли». 30.01.1930 г. Политбюро утвердило текст постановлений ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Кулаки были поделены на три категории и подлежали выселению. Часть кулацких семей (200−250 тыс.) успело «самораскулачиться», т. е. распродать или бросить своё имущество и бежать в города или на стройки. Кроме кулаков на селе были репрессированы и вступившие в колхоз, их привлекали за невыполнение плана по хлебозаготовкам, за хищение колхозной продукции, за отказ от работы.

В нашем районе мне недавно рассказали такой случай: «Когда всех уже раскулачили, пришла из города разнарядка, сослать за болото по одному человеку от деревни. Видимо для устрашения остальных колхозников, чтобы лучше работали. И вот актив собрался, стали думать, кого сослать? Все одни бедные остались. Но выполнить приказ советской власти были обязаны и нашли одну женщину, у которой было меньше всего трудодней, её и сослали».

8.05.1933 г. вышла директива-инструкция ЦК ВКП (б) и СНК СССР «О прекращении массовых выселений крестьян, упорядочении производства арестов и разгрузке мест заключения». В результате же раскулачивания были ликвидированы от 1 000 000 до 1 000 100 тыс. хозяйств.

Среди этих хозяйств, есть и хозяйство моего прадеда — Ефима Абрамовича Ткаченко, переселенца из Полтавской губернии. Я побывал в Чулыме, в тамошнем архиве сохранились кое-какие сведения по раскулачиванию и мне сделали копии. Обратился и архив НСО лично, можно и звонить туда, в читальном зале выдают документы для ознакомления после предварительной заявки, но очередь на два месяца вперёд. А можно через сайт послать запрос, оплатить им копии, и их вышлют вам на электронную почту. Этим вариантом я и воспользовался.

Мне прислали дело моего прадеда, в котором 13 листов. Документов о том, что изъято у прадеда нет, нет и сведений куда высылается и какие вещи, инструменты и продукты разрешается взять в собой. Раскулачивали прадеда в 1931 году, а обложка дела выпущена в 50-е годы. Один номер на ней 331 — зачёркнут, и написан — 1157. Первый лист — семейный список лишенца Ефима Абрамовича Ткаченко г. р. 1885:

— жена Марфа 1885,

— сын Филипп 1910,

— Николай 1925,

— дочь Мария 1916,

— Татьяна 1919,

— Пелагия 1922.

Список удостоверен Больше-Никольским с/с. Почему в этом списке нет имени моего деда Петра?

Пётр Ефимович Ткаченко

Видимо, он уже женился и жил отдельно. Раньше центром района был не Чулым, а село Ужаниха, и в документах фигурирует название Ужанихинский район. На момент раскулачивания в 1931 году у прадеда уже не было семи коней, как рассказывал дед, а было лишь четыре, но и это уже служило основанием раскулачивания. Также была косилка и молотилка, на которых не только сам работал, но ещё сдавал в аренду. Сначала было собрание (от 26.04.1931), на котором присутствовало 19 человек. Слушали: О лишении избирательных прав голоса Ткаченко Ефима. Выступил Варчака: «Ткаченко Ефим исторический кулак с 1910 по 1920 год каждый год держал батраков, которых сильно эксплуатировал. Пускал в эксплуатацию с/х машины бедноте на кабальных сделках на отработ бедноте почти до 1930 года». Выступил Татарщиков: «Ткаченко ежегодно кроме годовых батраков каждый сезон до 1930 года имел сезонных рабочих-бедняков, которые отрабатывали за хлеб». А также подтверждается тов. Кирижский председателем с/совета «Не только имел эксплуатацию наёмных рабочих, но и постоянно занимался спекуляцией хлебом и мясом. По базарам Чулым, Б.-Никольское, от чего имел доход до 800 руб. Выгоду скрывал, не выполнял своих планов, а всё сбывал на частных рынках по высоким ценам». Постановили: Ткаченко Ефима за систематическую эксплуатацию рабочей силы и спекуляцию — лишить прав голоса от места. Просить с/совет утвердить. И подписи.

2.05.1931 г. Вновь было собрание на котором присутствовали 17 членов с/совета и б/партийного актива и 47 колхозников. Слушали: об утверждении протокола общего колхозного собрания с участием бедняцко-середняцкого актива о эксплуатации и высылке кулацкого хозяйства Ткаченко Ефима. Постановили: Признать к высылке такового. В деле есть донесение, написанное председателем с/совета, в котором он повторяет прежние обвинения и добавляет «Элемент всегда выступал против мероприятий сов. власти, в период реконструкции сельского хозяйства, часть своего хозяйства размотал. Не выполнял своих планов, за что с/совет последнее время распродал. В настоящее время сам сбежал».

В деле есть карточка лишённого избирательного права Ткаченко Ефима, в которой указывается «количество едаков — 7, работоспособных членов семьи — 3, посева десятин — 5,86, всего скота — 26 всех видов, лошадей — 4, молотилок конных — 1, косилок- 1. Годовой доход от машин в аренду — 20 руб. Общая сумма доходностей от хозяйства -800 руб. в год. Ещё в деле есть заявление от 02.12.1934 г. старшей дочери прадеда Марии (которая стала жить в городе, и «не имела со своими связи»). В нём она просит власти о восстановлении в правах: «мне было 15 лет на момент раскулачивания и я не участвовала в эксплуатации чужого труда. Я желаю быть лояльной гражданкой нашего Советского Союза, в чём прошу просьбе не отказать».

Б.-Никольский с/совет обратился в райцентр. Из Чулымского районного исполнительного комитета Новосибирского округа пришёл ответ: «Возвращаем заявление дочери кулака Ткаченко Марии Ефимовны, для сообщения, чем занимается Ткаченко, т.к. согласно ст. 40 инструкции ВЦИК о выборах советов дети высланных кулаков могут быть восстановлены в избирательных правах, при условии, если они занимаются общественно полезным трудом и добросовестно работают. Причём факты эти, должны быть обязательно доказаны характеристиками и отзывами учреждений, предприятий, организаций, в которых они работают. Кроме того, Райисполкому необходимо знать, в каком возрасте была Ткаченко М. в момент лишения избирательных прав её отца и где они проживают теперь».

С/совет 09.03.1935 отвечает, что «Ткаченко в Б.-Никольском не проживает с 1930 года и в данный момент, чем занимается Ткаченко сведений в с/совете нет».

Выписка из протокола заседаний ПРЕЗИДИУМА Чулымского Райисполкома от 31.07.1935 г.: «Слушали заявление гр-ки Ткаченко Марии Ефимовны о восстановлении в избирательных правах. Постановили: В виду того, что никаких опровергающих правильность лишения в избирательных правах гр-ка Ткаченко не предоставила — в восстановлении отказать». Дед мне рассказывал, что «она вышла замуж за американца, и уехала жить в Америку, где родила дочь. Мы переписывались до 1937 года, потом это было запрещено, могли обвинить в шпионаже»

После отбытия ссылки мой прадед жил в городе Прокопьевске Кемеровской области. Там жили и остальные члены семьи. Умер Ефим Абрамович в 1948 году в возрасте 63-х лет. Уже несколько лет мне хочется побывать в селе Больше-Никольское, где жил мой прадед, и в деревне Зырянка, откуда родные по женской линии и спросить у местных жителей: «А вы помните моего прадеда?» Конечно, никто не помнит, ведь никого в живых уже давно нет. Но побывать на родине предков хочется, и в этом году я обязательно съезжу, оставив все дела. Ведь юбилейная дата будет — 90 лет как раскулачили и сослали моего прадеда.

Репрессированное раскрестьянивание и насильственная коллективизация до сих пор тяжко отзывается в нашей стране. Нередко можно слышать: «Люди разучились и не хотят работать». Силовое давление по принудительному огосударствлению аграрного сектора отозвалось тем, что полностью был уничтожен жизненный уклад основной части населения страны. Крестьян «перековали», страхом превратив в рабов, которые десятилетия работали за «палочки», получая раз в год за них пару вёдер зерна. И лишь в конце 60-х годов им выдали паспорта и они, став свободными, могли покинуть колхоз и уехать в город.

А в начале 30-х годов сбежал в город мой дед — Пётр Ефимович Ткаченко с женой Татьяной Захаровной.

Пётр Ефимович и Татьяна Захаровна Ткаченко с дочерью Марией, конец 1930-х гг.

Сыну кулака из села Больше-Никольское Чулымского района места там не было, жить стало невозможно из-за травли комсомольцами. Они купили маленький домик на улице Хасановской, дед устроился грузчиком на завод Сибсельмаш, и всю жизнь там проработал. А бабушка была домохозяйкой. У них родилось пятеро детей, двое из них умерли в детском возрасте. Дед поехал в Чулым и купил там корову, детям нужно было молоко, и гнал её пешком в город три дня. Позже, уже при Хрущёве корову держать в городе запретили, и её пришлось ликвидировать, а в брежневские времена они держали свиней и даже гусей, пенсии были крохотные. И всегда дед вспоминал коней, что были у его отца. Любил он их, что поделать — таков русский крестьянин, его жизнь без скотины и земли представить невозможно.

Ефим Абрамович Ткаченко катает людей на лошади, 1940−1950 гг