К 100-летию белой «власти советов» — о земельной реформе Петра Врангеля

Русская Idea: Летом 1920 года в Крыму и Новороссии правительство Петра Врангеля, отказавшись от деникинского принципа непредрешенчества, разработало и начало реализовывать земельную реформу — под руководством Александра Кривошеина, в свое время ближайшего помощника Петра Столыпина, и при активном участии Петра Струве. В статье историка Белого движения Василия Цветкова раскрываются детали этой реформы, вводившей крестьянские советы и волостное самоуправление. Словами автора статьи, это была «белогвардейская власть советов».

Важно отметить и ещё одно наблюдение Василия Жановича — Врангель не обольщался признанием со стороны Франции правительства Юга России, понимая, что его рассматривают не как легитимного представителя всей страны, альтернативного большевикам, а как своего рода буферную зону — часть Малой Антанты. И этот статус, выгодный союзникам России по Первой мировой войне, его не устраивал.

Еще с 1918 года главной целью Белого движения было занятие Москвы. Однако после неудачной попытки Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР) генерал-лейтенанта Антона Деникина взять Москву летом-осенью 1919 года, начался отход белых войск на юг, к Дону и Кубани и закрепление в Крыму — на «последней пяди русской земли», как тогда говорили и писали белые газеты. В марте 1920 года новым Главнокомом ВСЮР стал генерал-лейтенант Пётр Врангель. В новых условиях он скорректировал цели Белого движения: не занятие Москвы, а создание из Крыма модели Белой России с реализацией на этой территории новой политической программы. Главными элементами этой программы стали земельная и земская реформы.

В рассматриваемый период Россия представляла собой аграрно-индустриальную страну с преобладанием сельского населения, легитимность власти во многом зависела от отношения крестьянства. Поэтому земельная реформа была рассчитана на создание новой социальной базы Белого движения, зажиточного и среднего крестьянства, способного снабжать армию и тыл, поддерживая тем самым Белую власть.

С учётом двоякой социально-экономической природы российского крестьянина — «трудящегося» и «мелкобуржуазного хозяйчика», по выражению Ленина, — оптимальная аграрная политика должна была сочетать оба этих элемента. Нельзя было допускать повторения «чёрного передела» большевиков 1917 года, крестьяне должны были наделяться землей, но и помещики должны были получать определённую компенсацию за «захваченную» землю.

Аграрная политика Деникина строилась на принципе «непредрешения» и предполагала проведение аграрных преобразований только после «окончательной победы над большевизмом». Для этого были основания: во-первых, неспособность предполагавшейся земельной реформы полностью удовлетворить все социальные группы, что могло привести к увеличению недовольных белой властью; во-вторых, потеря большей части юга, что также не прибавляло симпатий Белому Движению.

Но Врангель счёл необходимым придерживаться более радикальной и более демократичной аграрной политики.

Основой политического курса врангелевского Правительства Юга России в Крыму весной-осенью 1920 года стала идея русского экономиста и философа Петра Струве, состоящая в утверждении крестьянской собственности на основе уже состоявшегося «чёрного передела».

После провала земельной комиссией очередного, уже третьего (если считать ещё с «деникинского периода») аграрного законопроекта, Врангель поручил разработку законопроекта главе Управления земледелия сенатору Григорию Глинке. И к концу мая 1920 года, к началу наступления Русской армии (бывшей ВСЮР) из Крыма на равнины Северной Таврии, проект был готов и утверждён Врангелем как земельный закон. «Опора на крестьян» обеспечила бы, по мнению Врангеля, «победу над большевизмом». И в «Приказе о земле» от 25 мая 1920 года было объявлено, что «армия должна нести крестьянам землю на штыках». Правительство Юга России под руководством Александра Кривошеина, в своё время — ближайшего помощника Петра Столыпина — начало незамедлительную реализацию аграрной реформы, по мере занятия уездов и волостей Новороссии Русской Армией. Это означало полный отказ от деникинского «непредрешения».

+ + +

Задачи аграрно-крестьянской реформы признавались приоритетными во всей внутренней политике Правительства Юга России и на решение их были выделены большие средства. Для пропаганды среди крестьян в 1920 году распространялись листовки с основным содержанием земельного законодательства. В них разъяснялось, что вся «захваченная» у помещиков в ходе «чёрного передела» 1917 — 1918 годов земля оставалась у фактических владельцев, то есть у крестьян. Она переходила в их крестьянскую собственность, но после уплаты государству в течение 25 лет деньгами или натурой «пятикратного среднего за последние 10 лет урожая зерновых» данного района (в среднем 0,2 части текущего урожая зерна). Но уже в июне 1920 года были сделаны послабления: среднее определялось не за последние 10 лет (гораздо более урожайных), а всего лишь за последний, 1919 год. А помещикам специальным распоряжением Врангеля было запрещено возвращаться в свои имения и занимать любые административные должности в местностях, где находились их имения. Передачу выкупа бывшим помещикам государство брало на себя.

Хотя не бывает правил без исключения. Отчуждение земли не было всесторонним. Для защиты от ликвидации многих ценных хозяйств из списка отчуждаемых исключались хуторские, отрубные земли, а также земли, имеющие «культурное, общественно-полезное значение». В районах с относительной стабильностью и отсутствием повстанческого движения (например, в Таврической губернии, особенно в Крыму) многие помещики продолжали жить в своих имениях, а с крестьянами заключались договоры аренды. Разделу подлежали земли с отсутствующими владельцами, земли, на которых помещики не вели самостоятельного хозяйства, а сдавали его в аренду, запущенные и заброшенные земельные участки.

Проведение реформы возлагалось исключительно на самих крестьян (через посредство избираемых ими земельных советов), но при контроле, консультациях со стороны местного административного аппарата. Организация делопроизводства при проведении землеустроительных работ отличалась систематичностью и продуманностью.

Основной категорией «подлежащих разделу земель» стали земли «частновладельческие сельскохозяйственного пользования». Нормы землевладения устанавливались волостными земельными советами с учетом местных особенностей (вида преобладающих сельскохозяйственных культур, рельефа, типа почв, наличия инфраструктуры); в среднем 50−60 десятин. На землях отчуждаемых частновладельческих имений образовывались «показательные селения», в которых земельные участки распределялись между владельцами равномерно на определённой площади, при селах устраивались школы, больницы, артезианские колодцы, опытные станции, мельницы. Прежним владельцам оставлялись, как правило, земли при усадьбах, сады, постройки имения, не превышающие верхнего предела площади, устанавливаемого для каждого района (в среднем 50−100 десятин).

Тяжело шёл раздел имений, обращенных в совхозы; легче — крупных имений, уже обрабатываемых арендаторами. Проведению земельной реформы в Крыму мешали близость фронта, неуверенность в устойчивости власти, противодействие бывших владельцев.

Трудности размежевания даже в многоземельной Новороссии продемонстрировали, с какими трудностями предстояло встретиться Правительству при проведении земельной реформы в малоземельных и густонаселенных Малороссии и Центральной России, если бы до них дошли части Русской армии.

Следующий вопрос в реализации земельной реформы — внесение выкупа за закрепляемую в собственность крестьянам землю. Внесение выкупа должно было бы разрешить для правительства Юга России проблемы продовольственного снабжения армии и тыла, городов, зернового экспорта, поскольку выкуп собирался натурой. Однако надежды не оправдались. Разорённые хозяйства крестьян Таврии, в условиях ухудшения обстановки на фронте не в пользу Русской армии, гибели озимых из-за ранних заморозков осени 1920 года, оказались не в состоянии удовлетворить потребности фронта и тыла. К концу сентября сдача выкупного урожая практически прекратилась. Белый Крым существовал только за счёт прошлогодних запасов зерна и муки на элеваторах и мельницах.

Ещё одна проблема в проведении земельной реформы Врангеля — низкая поддержка со стороны крестьянства. Частая смена власти не побуждала крестьян с доверием относиться к новому земельному порядку, тем более что период деникинского правительства нередко ассоциировался у крестьян с бездействием властей, произволом чиновников и помещиков, реквизициями, повинностями.

Раздел имений, помимо чисто политических, даже пропагандистских целей, должен был способствовать повышению эффективности использования земель. Предполагалось, что передача крестьянам необрабатываемых и арендованных частновладельческих земель на правах собственности станет для них дополнительным стимулом к расширению посевов и увеличению сельскохозяйственного производства. Это решение оказалось бы верным в стабильной обстановке, но в условиях военных действий, реквизиций, повинностей, приводивших к резкому сокращению посевных площадей и снижению урожайности зерновых, крестьянам было невыгодно обзаводиться дополнительной землей. В то же время высокие нормы, установленные земельными советами, производились из расчёта обязательного расширения посевов при ожидаемой, в случае победы Белого движения, стабильности экономической и политической жизни.

Для мотивации участия крестьян в земельной реформе Врангель создавал волостные и уездные земельные советы, в которых крестьяне-собственники самостоятельно решали вопросы сельской жизни — и не ради «мировой революции», «Великой, Единой, Неделимой России», «самостийной Украины» и т. д., а ради своего собственного благополучия. По сравнению с предыдущими земельными реформами врангелевская реформа оказалась существенным шагом вперёд на пути развития самоуправления и взаимосвязи намерений, действий и результатов. Ставка Врангеля на проведение земельной реформы снизу и существование в Таврии Белой власти в течение более года (из-за чего деревня мало-помалу привыкла к белым), также способствовали проведению земельной реформы.

В соответствии с утверждённым 25 мая 1920 года «Временным положением о земельных учреждениях» выборы в земельные советы должны были производиться на специально созываемых волостных сходах. Право участия в них получали волостные старосты и по одному выборному из каждых 10 дворов в волости. Они составляли основную категорию выборщиков. Кроме них право «избирать и быть избранным» получали выборщики, имеющие земельные участки в пределах волости (то есть представители церкви, учебных заведений, земств и городов, а также бывшие помещики). От участия в выборах отстранялись дезертиры, бывшие члены советских хозяйств и коммун, лица, состоявшие под судом. Тем самым в состав советов должны были войти люди, связанные исключительно с трудом на земле. Тот, кто пахал и сеял, кто знал цену тяжёлому крестьянскому труду в условиях войны и разрухи, должен был определить и судьбу земли.

Разным был и национальный состав избранных советов, что опровергает мнение о «подавлении национальностей» в Белом Крыму.

Сразу же после выборов и распределения должностей, земельные советы приступали к работе по распределению земельного фонда между «обрабатывающими его хозяевами». Почти во всех известных постановлениях советов право на получение земли в собственность получали военнослужащие Русской армии, земледельцы, имеющие «ценз оседлости» в волости (от 3 до 15 лет), «инвентарный ценз» (наличие сельскохозяйственных орудий, рабочего скота и др.), арендаторы частновладельческих земель и «лица, имеющие землевладельческие знания и навыки». «Землю тем, кто её обрабатывает» — этот лозунг чётко прослеживался во всех конкретных действиях советов. Советы делали всё, чтобы земля не стала предметом спекуляций.

Помимо землеустроительных работ земельные советы активно участвовали в повседневной сельской жизни. В условиях войны и разрухи советы неоднократно обращались к правительству с ходатайствами о снижении выкупных платежей за закрепляемую землю, о выдаче кредитов, о снабжении сельскохозяйственной техникой и запасными частями.

Безусловно, не везде работа земельных советов была эффективна. Встречалась и бессистемность, и существование советов только на бумаге, и пассивность (например, в Феодосийском, Бердянском, Днепровском уездах). Но, несмотря на все трудности, к 15 октября 1920 года, к моменту оставления Русской армией Северной Таврии и отхода в Крым, на территории Таврической губернии было избрано уже 90 волостных советов в 140 волостях.

Итак, в Белой Таврии за короткий период белогвардейской «власти советов» воплотилась столыпинская идея создания органов, выбранных крестьянами, наделённых реальными полномочиями по проведению земельных преобразований.

Реформа 1920 года стала не только этапом в развитии аграрно-крестьянской политики белых правительств юга России, но и этапом во всей аграрной истории России начала ХХ века. Признание совершившихся революционных перемен в деревне, введение их в русло организованного реформирования было, безусловно, большой заслугой правительства Врангеля. Вместе с тем, отказ от не оправдавшего себя принципа «непредрешения», попытка проведения действительно радикальной земельной реформы многими современниками всё же расценивалась скептически. Монархисты называли эту реформу неосуществимой из-за отсутствия ресурсов, кадеты — несвоевременной и конъюнктурной. Позднее данная характеристика стала типичной и в советской литературе.

Возможно, что некоторые из обвинений обладали определённой долей объективности. Да, в Белой Таврии 1920 года уже не было возможности проводить аграрную политику, альтернативную советской, на сколько-нибудь значительной территории. Но нельзя забывать, что земля не может и не должна становиться предметом политической борьбы и спекуляций всякого рода. Земля должна иметь настоящего хозяина. И само по себе принятие аграрного законодательства в условиях конца гражданской войны, законодательства, призванного восстановить разрушенное земледелие, заинтересовать крестьянина-труженника в результатах своего труда, продолжить путь отечественного сельского хозяйства, предначертанный в начале века реформами Столыпина, было несомненной заслугой Правительства Юга России.

С земельной реформой оказалась тесно связана и реформа местного самоуправления, реформа земства. Предполагалось, что после окончания основных землеустроительных работ в уездах и волостях земельные советы передадут свои полномочия вновь избранным волостным земствам, также выбранным самими крестьянами. Волостное земство было структурой необычной для российской истории (в предреволюционной России земство существовало только на уровне уезда и губернии). Оно должно было состоять почти исключительно из крестьян — землевладельцев, хозяев, заинтересованных не только в государственной стабильности, но и в том, чтобы эту стабильность охранять собственными силами. В компетенцию волостных земств предполагалось отнесение вопросов развития и финансирования местного хозяйства, строительства школ, больниц, распоряжения землей. К сожалению, волостная земская реформа так и не успела осуществиться в Таврии, накануне «крымской эвакуации».

+ + +

«Врангелевский период» продолжался с марта по ноябрь 1920 года. В историографии сложилось мнение, что это был наиболее удачный и перспективный период, если не во всём российском Белом движении, то, во всяком случае, в южнорусской его части. Принято считать, что именно в это время началось преодоление тех «пороков» и «ошибок», которые были допущены антибольшевистскими силами на протяжении предшествующих лет гражданской войны. Однако, следует иметь в виду, что «врангелевская» политическая программа лишь развивала уже сложившиеся в 1918 — 1919 годах принципы политической программы Белого движения, отнюдь не отрицая их. Это отразилось и в структуре управления (сильная единоличная власть), и в «национальном вопросе» (возможность признания фактической независимости возникших после октября 1917 года «государственных образований», признание федерации), и в судебно-следственной системе (разделение полномочий военной и гражданской юстиций, прокурорский надзор за деятельностью органов правопорядка), и в системе местного самоуправления (демократизация «низового» звена (волости) при сохранении определённого административного контроля), и в аграрно-крестьянской сфере (закрепление за крестьянами «захваченной» ими земли в собственность, но за выкуп). Разница состояла в отношении к последовательности при реализации запланированных мер (не дожидаясь созыва Учредительного Собрания, осуществлять назревшие преобразования), а также в способах проведения в жизнь тех или иных приказов и распоряжений Главкома как в военной, так и в гражданской областях. На «острове Крым» требовалась решительность и вместе с тем последовательность в осуществлении «нового курса», готовность отказаться от безусловного понимания лозунга «непредрешения», чего в действительности не всегда хватало предшественникам Врангеля.

Сам Правитель Юга России и Главком Русской армии Пётр Врангель в октябре 1920 года, оценивая результат полугодовой работы своего правительства, отмечал, что возможности осуществления политического курса сдерживались военными обстоятельствами, несмотря на которые в сфере гражданского управления удалось провести необходимые преобразования. «Программа» Врангеля содержала следующие общие положения: «Благо и свобода народа; внесение в русскую жизнь оздоровляющих начал гражданского строя, чуждых классовой и племенной ненависти; объединение всех уцелевших от разгрома живых сил России и доведение военной и идейной борьбы до того желанного часа, когда русский народ властно выразит свою волю: как быть России». В отношении «кадровой политики» подтверждались идеи беспартийности. Наибольшее значение придавалось земельной и земской реформам, закладывающим основы государственного строя новой России. В судебной сфере основное значение придавалось факторам усиления правительственного контроля. Подчеркивалось значение новой модели управления, строящейся на основе соглашения с казачьими атаманами, отмечался общегосударственный, всероссийский статус власти.

Основными проблемами Главком считал экономические и финансовые. Необходимо было воссоздать разрушенную экономическую жизнь: снизить инфляцию и уровень цен, увеличить количество производимых в городе товаров, на которые можно обменивать хлеб из деревень, восстановить равновесие между городом и деревней.

Выходом из создавшегося положения, по мнению Врангеля, могло стать не только более активное вмешательство государства в экономику, но и поддержка со стороны самоорганизующихся общественных сил, прежде всего земства, кооперации и профсоюзов, а также поддержка авторитетных учёных, политиков, экономистов (Финансово-Экономическое Совещание в Севастополе). В этот курс вполне вписывались реформирование уездного земства и городского самоуправления, активизация Совещаний государственных и общественных деятелей и Крестьянского Союза.

Таковы были перспективы внутриполитического курса. Что же касается «международного статуса» Правительства Юга России, то здесь положение было менее оптимистичным. Ведь даже признание его «де-факто» Францией свидетельствовало не столько о признании белого правительства как центра всероссийской «борьбы с большевизмом» (на что надеялись белые политики и военные), сколько о следовании политике признания и поддержки государств, образовавшихся на западных и южных границах России после 1917 года, в частности, государств «Малой Антанты», в состав которой могло войти и врангелевское правительство. В условиях советско-польской войны это означало бы создание так называемого «санитарного кордона» против Советской России. Примечательно, что на запланированных международных конференциях в 1920 году участие представителей Правительства Юга России предполагалось лишь в качестве делегатов от Крыма.

Таким образом, реформы Врангеля, в частности, земельная и земская, были перспективны, но оказались не осуществимы по объективным причинам.

https://politconservatism.ru/articles/k-100-letiyu-beloj-vlasti-sovetov?fbclid=IwAR1gkSLFcyGQSh67TmsnlCllxOyh9UzLuq16nyy_jByf_Wublp0xhdTOTfw