Генерал С.Л.Марков

Из журнала «Кадетская перекличка № 41 1986»

От редакции: В начале 2-го Кубанского похода Добровольческой армии 25 июня 1918 г. у станции Шаблиевская погиб Георгиевский кавалер Генерального штаба генерал-лейтенант Сергей Марков. Он принадлежал к плеяде генералов скобелевского типа, сочетающих в себе личную храбрость и талант полководца. Гибель доблестного офицера стала невосполнимой потерей для Добармии. Позже, в критических ситуациях, читая сводки с фронта Главком генерал Антон Деникин с горечью вздыхал, качая головой: «Нет Маркова!»

Испрашиваем молитв всех, кто это читает, об упокоении раба Божия Сергия.

В нашей эмигрантской прессе довольно полно освещены Биографии вождей Белого Движения — ген. Алексеева, ген. Корнилова, ген. Врангеля, адм. Колчака, ген. Каппеля, ген. Деникина и др. Но незаслуженно мало мы знаем о генерале Сергее Леонидовиче Маркове, который сыграл важную роль при зарождении Белой борьбы и на несчастье России, не успев дать всё то что он мог, так как был убит во 2-ом Кубанском походе, т. е. в первые месяцы этой борьбы.

С.Л. Марков родился в 1878 г., в офицерской семье. Окончил 1-й Московский кад. корпус, затем Константиновское Артиллерийское училище, а потом Академию Ген. Штаба, которую блестяще окончил в 1904 году и пошёл на войну с Японией.

В 1909 г. он уже подполковник, а в 1911 г. назначается штатным преподователем Военной Академии. Во время Мировой войны он Нач. Штаба 4-ой Стрелк. «Железной бригады», которой командовал ген. Деникин. Потом в течении 14 месяцев командовал 13-ым Стрел. полком в той же бригаде и вписал в её историю славные боевые страницы. Достаточно сказать, что за это время он получил орден Св. Георгия, Георгиевское оружие и был дважды представлен к чину генерала за боевые отличия. Но из-за его молодости эти представления отклонялись. Позднее же он всё-таки был произведён в генеральский чин.

Ген. Деникин в «Очерках Русской Смуты» писал:

«Помню дни тяжёлого отступления из Галиции 1915 г., когда за войсками стихийно двигалась, сжигая свои дома и деревни, обезумевшая толпа народа, с женщинами, детьми, скотом и скарбом… Ген. Марков шёл в арьергарде и должен был немедленно взорвать мост через р. Стырь у которого столпилось живое человеческое море. Но горе людское его тронуло, и он шесть часов ещё вёл бой за переправу, рискуя быть отрезанным, пока не прошла последняя повозка беженцев».

Там же ген. Деникин пишет:

«Однажды я потерял совсем надежду увидеться с ним /Марковым/. В начле сент. 1915 г. во время славной для дивизии первой Луцкой операции, левая колонна, которой командовал Марков, прорвала фронт австрийцев и исчезла. Австрийцы замкнули линию. Целый день не было никаких известий, Наступил вечер. Встревоженный участью 13-го полка я выехал к высокому обрыву, наблюдая противника и безмолвную даль. Вдруг издалека, из густого леса, в глубоком тылу австрийцев раздались бравурные звуки полкового марша 13-го Стрелк. полка. Отлегло от сердца.

«В такую кашу попал — говорил потом Марков - что сам чёрт не разберёт где мои стрелки, где австрийцы; а тут ещё ночь подходит. Решил подбодрить и собрать стрелков музыкой».

Его колонна тогда разбила противника, взяла орудия, тысячи две пленных и гнала австрийцев в беспорядке бегущих к Луцку.

Очерки Русской Смуты Т. 1, стр. 96.

В первые дни революции ген. Марков по дороге в Минск оказался в Брянске. Там на вокзале ему пришлось пережить солдатский бунт многочисленного гарнизона, сопровождавшийся арестами и избиением офицеров. Среди арестованных был и ген. Марков. Толпа бесновалась, положение грозило самосудом.

Находчивость Маркова спасла всех. Он, стараясь перекричать всех, обратился к толпе. Это была его первая митинговая речь. А оратор он был первоклассный. Он закончил её такими словами:

-- Если бы тут был кто-нибудь из моих железных стрелков, он сказал бы вам, кто такой генерал Марков!

— Я служил в 13-ом Стрелковом полку — отозвался какой-то солдат из толпы.

— Ты?

Марков с силой оттолкнул несколько окруживших его людей, быстро подошёл к солдату и схватил его за ворот шинели.

— Ты? Ну, так коли! Неприятельская пуля меня пощадила в боях, так пусть покончит со мной рука моего стрелка!

Толпа заволновалась ещё больше, но уже от восторга. И Марков с другими арестованными офицерами, при бурных криках Ура и аплодисментах толпы уехал в Минск.

Великую войну ген. Марков окончил Начальником Штаба Юго-Западного фронта. На этой должности, летом 1917 г. он за связь с ген. Корниловым был арестован Керенским и оказался в Быховской тюрьме вместе с Корниловым.

С ген. Алексеевым и Деникиным в Быхове. С.Л. Марков — крайний справа во втором ряду.

После Октябрьского переворота, сбрив бороду и усы и загримировав себя под пролетария, он бежал и один из первых пробрался к ген. Алексееву на Дон. На следующий день по прибытии, не успев привести себя в порядок, он вместе с ген. Деникиным посетил только что сформированную офицерскую роту. Деникина уже все знали, но всех заинтриговал человек его сопровождавщий — в старом пиджаке явно не с его плеча, в обширных и украшенных бахромой брюках. Неизвестный не носил ни усов, ни бороды, но был заросший и давно небритый. На него невозможно было не обратить внимания не только из-за его странного вида, но и из-за какой-то скрытой силы и одновременно теплоте, излучаемой всей его фигурой. Он интересовался всем что касалось жизни роты, начиная с оружия, пищи, чем укрываются добровольцы когда спят и т. д. Один офицер, сгорающий от любопытства, спросил его:

— А какой ваш чин?

— А как вы думаете? — ответил ген. Марков.

— Поручик?

— Давненько это было. Уже и забыл. — Такой ответ заставил офицеров прибавить два чина:

— Капитан?

— Бывал и капитаном. — засмеялся Марков.

— Полковник? — спросили его, уже начиная подозревать что-то неладное.

— Был и полковником! -

— Генерал? — и даже зажмурились, уж вид-то был больно не подходяший.

-А разве вы не помните, кто был в Быхове с ген. Корниловым?

— Генерал Марков?

— Я и есть!

Так произошло первое знакомство добровольцев с ген. Марковым.

В первые дни, не имея ещё определённого назначения, он уделял много внимания молодёжи, среди которой он сразу завоевал уважение и любовь. Он особенно часто посещал юнкерскую батарею, состоявшую главным образом из юнкеров Констант. и Михаил. училищ.

— Мне особенно приятно вас здесь видеть — юнкеров двух артил. училищ, честью которых я всегда дорожил. Константиновское я окончил, в Михайловском я преподавал — сказал он, знакомясь с юнкерами.

Он как-то читал им лекцию о патриотизме. Говорил о прошлому России, о том что Россия переживает сейчас. О том как в прошлом лучшие люди во имя спасеня отечества приносили в жертву свою жизнь.

— Легко быть честным и смелым, но лучше умереть, чем прозябание в нашей униженной и жалкой стране! — так закончил свою лекцию. Это были не громкие слова оратора, — так он чувствовал, таким он был сам — честным и храбрым, вскоре, сложившим за Отечество свою голову.

С этими юнкерами ген. Марков встречал Новый 1918-ый год, Пьянства не было, было немного глинтвейна. Пели с подъёмом «Братья, все в одно моленье души Русские сольём». Была дружеская беседа, её закончил ген. Марков такими словами:

— Сегодня для многих из нас это последняя застольная беседа. Многих из собравшихся здесь не будет между нами к следующей встрече. Вот почему не будем ничего желать себе, нам ничего не надо кроме одного: Да здравствует Россия!

В начале января 1918 г. ген. Деникин принял командование над всеми частями Добровольческой Армии в Ростове и Таганроге. Начальником его штаба стал ген. Марков, на которого легла задача срочного завершения формирования частей и приведения их в боевую готовность. В связи с новыми формированиями неимоверно распухли штабы. Он потребовал их максимального сокращения, в соответствии с численностью их частей. Он стал грозой «штабной психологии», за что его не взлюбили одни, но полюбили и оценили все рядовые добровольцы, чувствуя в нём близкого им по духу начальника.

Приток добровольцев шёл очень медленно. Надежды на большой приток пополнений из Центральной России не оправдались. И донское казачество в начале не поддержало. Атаман Каледин, разочаровавшись в своем казачестве, застрелился. А большевики продолжали давить со всех сторон. Надвигалась катастрофа…

Ген. Корнилов, чтобы спасти армию, решил уходить на Кубань. Эвакуация Ростова была поручена ген. Маркову. Вот как описывает её один из участников:

«В ночь с 9-го на 10-ое февраля город был как вымерший — в окнах темно, холодный ветер несет снег и сухую пыль. Кое-где раздаются ружейные выстрелы. Только на углу Таганрогского проспекта и Садовой (главная улица Ростова) оживление: там собралась небольшая колонна войск, но всё покрывает громкий, твёрдый и категорический голос ген. Маркова. Он в белой высокой папахе, которая видна издалека. Вот стоит бронеавтомобиль.

— Когда колонна двинется — взорвать его! — приказывает генерал — у нас нет бензина!

Там же стоят несколько пыхтящих грузовых машин, на которые грузятся пулемёты.

— Это ещё что? Да вы с ума сошли? Ведь я сказал, что у нас нет бензина — перегрузить на лошадей!

Ген. Маркову докладывают, что достать лошадей и повозок невозможно.

— Чушь! — коротко бросает он и подойдя к пожарному сигналу, прикрепленному к столбу, ударом разбивает стекло. Не прошло и 15-ти минут как из темноты прикатила пожарная команда.

— Стой! — приказывает генерал, — Распрячь лошадей!

Напрасно протестовал лихой бранд-майор. Холёные пожарные кони стали в строй пулемётной команды 1-го офиц. батальона…«

10-го февраля 1918 г., около Аксая, Белая Армия перешла на Другую сторону Дона. Переправу главных сил начал ген. Алексеев, который пешком, опираясь на палку и как бы ею ошупывая крепость льда, перешел Дон. На другой стороне Дона, в станице Ольгинской, гн. Корнилов решил остановиться и произвести реорганизацию армии.

Армия главным образом была сведена в три полка — Сводно-Офицерский, Корниловский и Партизанский (впоследствии Алексеевский).

Командиром Сводно-Офицерского был назначен ген. Марков. Принимая полк, он обратился к офицерам с речью:

— Немного же вас здесь! По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть вас больше. Но не огорчайтесь! Я глубоко убеждён, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела.

(Увы, как известно, судьба решила иначе. Б.П.)

— Приказом Верховного Главнокомандующего, имя которого хорошо известно всей России, ген. Корнилова, я назначен командиром Офицерского полка, который сводится из ваших трёх батальонов, роты моряков и Кавказского дивизиона. Командиры батальонов переходят на положение ротных командиров, ротные командиры на положение взводных. Ну и тут вы, господа, не огорчайтесь: здесь и я с должности начальника штаба фронта фактически перешёл на батальон!

Едва ген. Марков произнёс это, как ком-р 1-го батальона, полк, Борисов, заявил:

— Я считаю для себя невозможным с должности ком-ра полка (он был таковым во время войны) перейти на роту!

Без единой минуты промедления ген. Марков резко оборвал его:

— Полковник, вы мне не нужны! Назар Борисович (полк. Плохинский), примите роту!

Затем, не останавливаясь на только что происшедшем инциденте, ген. Марков продолжал:

— Штаб мой будет состоять из меня, моего помощника, полк. Тимановского и доктора Родичева, он же будет и казначей.

Генералу Маркову было чуждо тщеславие и он не признавал его у других.

Свой офицерский полк он свёл фактически в батальон. Никаких промежуточных инстанций между ком-ром полка и ротами. Все в строю, все на передовой линии и ком-р полка сам руководит боем.

Марковцы (так начали называть Офицерский полк), как траур по порабощённой России, надели чёрные погоны. Их полковым значком стал чёрный флаг с крестом Андрея Первозванного.

Памятник ген. Маркову в г. Сальске

Первый бой Белой армии, по дороге на Кубань, был 21 марта 1918 г. за село Лежанка Ставропольской губернии Село было занято красной, возвращавшейся с Кавказского фронта, 39-ой пех. дивизией. Красные подготовились к бою и окружили село окопами и тем не менее бой окончился полным разгромом красных.

Героем боя был ген. Марков, который во главе своего полка лобовой, молнеиносной атакой взял мост через р. Ягорлык и этим решил успех боя.

Огромный успех первого боя Офицерского полка, незначительные потери (четверо убитых и несколько раненых), восторг офицеров своим командиром, влили уверенность в дальнейшие успехи полка и армии.

Кубанский поход — это напряжённая цепь ожесточённых, почти ежедневных боёв, причём в каждом из этих боёв решалась судьба армии и похода. Почти в каждом бою Марковцы принимали участие и каждый раз белая папаха Маркова была впереди, в самых опасных и ответственных местах, часто в цепи, где решалась судьба боя. Ген. Марков никогда не щадил себя.

В его присутствии люди преображались, заражаясь его стремительной энергией и бесстрашием. Всегда бодрый и уверенный, он умел шуткой, метким словом поднять дух.

Памятник ген. Маркову в г. Сальске

Под стан. Кореновской шёл тяжёлый бой. Попытки белых сломить красных не удаются. Большевики упорны и бросают в бой новые резервы, у белых резервов нет. Подъехавший ген. Корнилов, обращаясь к ген. Маркову, говорит:

— Сергей Леонидович, кажется придётся нам здесь ночевать?

— Ночевать не будем! — бодро отвечает Марков.

Он, не обращая внимания на огонь противника, перебежками добирается до передовой цепи.

— Жарко? — кричит ген. Марков.

— Жара! Да вот патронов нет! — сразу ответило несколько голосов.

— Вот нашли чем утешить! В обозе их тоже нет. По сколько есть?-

— Десять, пятнадцать, двадцать… - в разнобой ответили ему.

— Ну, это ещё не так плохо! Вот если одни штыки, то будет хуже.

— Ну, а теперь в атаку, добывать патроны! - и первый бросился вперёд.

Подобные сцены происходили нередко.

19 марта в станице Ново-Дмитриевской к Добр. Армии присоединился Кубанский отряд, во главе с Кубанским Войск. атаманом, полк. Филимоновым. Армия была переформирована в три бригады. 1-ую бригаду принял ген. Марков; в неё вошли:

Офицерский полк,

Кубанский Стрелковый полк из Кубанского отряда,

1-ая Инженерная рота,

Одна батарея, — 4 орудия.

Общая численность армии возросла до 6000 бойцов. Решено было идти на Екатеринодар. Но, как известно, Екатеринодар добровольцам взять не удалось. Не хватило сил, одного геройства оказалось недостаточно. При этом на несчастье Белой России случайным снарядом был убит ген. Корнилов. Это был тяжёлый удар и о продолжении осады не могло быть и речи.

Встал вопрос, кто заменит Корнилова и спасёт и выведет армию из создавшегося положения? Называли два имени — ген. Деникин и ген. Марков (кандидат молодёжи). Как оказалось, ген. Корнилов ещё в станице Ольгинской перед выходом в поход, назначил своим заместителем ген. Деникина.

Ген. Алексев как Верховный Руководитель Армии, это назначение утвердил.

Молодёжь осталась недовольна и продолжала этот вопрос дебатировать и переживать. Узнав об этом, ген. Марков в тот же день, обращаясь в строю к своей бригаде, как бы отвечая на этот волнующий всех, вопрос сказал:

— Армию принял ген. Деникин. Бояться за её судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше чем самому себе!

И этого оказалось достаточно, чтобы все успокоились, примирились с новым назначением.

1-го апреля, чтобы выйти из окружения, начался спешный отход морально подавленной, поредевшей армии. Бой за Екатеринодар стоил около 50% состава армии. Нужно было вырваться из окружения и уходить в места, где можно будет залечить раны. При отступлении пришлось даже бросать орудия — к ним не было снарядов.

3-го апреля, у ст. Медведовской армия должна была пересечь железную дорогу, где действовали красные бронепоезда. От этого зависела дальнейшая судьба армии. Эта операция была поручена ген. Маркову. Оставив свою бригаду в одной версте от переезда, он с несколькими разведчиками поехал вперёд.

У переезда — железнодорожная будка, Марков и его разведчики входят в неё. Там три человека, один у телефона. Их разоружают и связывают. Марков посылает приказание бригаде двигаться вперёд и остановиться в шагах двухстах от железной дороги. В это время телефонный звонок, Марков берёт трубку.

— Кто говорит? — спрашивает генерал.

— Станция Медведовская. Что, не видать кадетов?

— Нет, — отвечает Марков, — всё тихо.

На станции стоят два бронепоезда. Один из них красные предлагают прислать к переезду.

— Пришлите, товарищи. Оно будет вернее, — соглашается ген. Марков.

Спешно, для встречи бронепоезда, Марков устанавливает два орудия у полотна жел. дороги.

Красный бронепоезд медленно подходит к будке. Ген. Марков, сняв свою белую папаху, с гранатой в руке, выскакивает на полотно жел. дороги.

— Кто на пути? — кричат с бронепоезда.

— Не видите, что свои? — отвечает Марков и подбежав вплотную к паровозу, бросает в топку гранату и кричит, отбегая от паровоза:

— Орудие — огонь!

Первый снаряд попадает в колёса паровоза, второй в самый паровоз.

Происходит короткий бой, — команда бронепоезда, состоящая из матросов, погибает полностью…

Как результат боя — дорога открыта, и армия спасена. А главное — армия почувствовала, что она не разбита и может ещё одерживать победы. При этом взято 360 оруд. снарядов, около 100 000 руж. патронов, пулемётные ленты, продукты питания, т. е. то, что для армии в тот момент было жизненно необходимо, запасы были все израсходованы.

В армии в те дни ген. Маркова всюду встречали несмолкаемым «Ура!».

7-го апреля ночью Белая армия опять пересекла жел. дорогу. Ген, Марков, бывши на переезде (ему опять была поручена эта операция), когда последний белый боец перешёл дорогу, не удержался, и чтобы поиздеваться над красными протелефонировал им:

— Добр. армия благополучно опять перешла жел. дорогу.

12-го апреля армия пришла в станицу Успенскую. Там был объявлен трёхдневный отдых и ген. Деникиным был сделан первый смотр армии. Там же было получено известие о восстании казаков на Дону. К добровольцам прибыла делегация казаков с просьбой о помощи восставшим.

Решено было идти на Дон. Пехоту посадили на подводы. Пошли по тому же пути как пришли на Кубань. 18-го апреля были уже в Лежанке, которая на этот раз более гостеприимно встретила белых.

Здесь ген. Маркову пришла мысль поставить пулемёты на подводы и составить из них как бы пулемётные батареи и применить их в бою с кавалерией. Они показали себя блестяще — в решительный момент боя под Лежанкой они, неожиданно для красных, вылетели и в упор застрочили по флангам идущей в атаку красной кавалерии. Победа была полная. Так появилась «Тачанка», выдумка ген. Маркова, ставшая знаменитостью Гражданской войны.

Пасху 24 апреля уже встречали на Дону, в станице Егорлыцкой. Первый Кубанский поход окончился.

За время похода произошли большие перемены. Весь юг Европейской России был оккупирован немцами. На этой территории вырос целый ряд новых государств: Украина, Дон, Крым… В отношении Добровольческой Армии немцы решительно враждебных шагов не предпринимали, но в то же время всеми силами старались ограничить в неё приток сил и задержать её рост. Для этого ими были созданы конкуренты Добровольческой армии — «Южная армия» и «Русская Народная армия» с сугубо консервативными идеологиями, задача которых была якобы тоже борьба с большевиками. Там были немецкие деньги, там платились большие жалования и быстро и легко шло повышение в чинах. Пользы они не принесли, но разложили и оторвали довольно большую часть тех, кто собирался поступать к добровольцам.

Как показало будущее, воевать им не пришлось, а когда Германия капитулировала и денег не стало, они сами собой развалились и большая их часть наполнила праздношатающимися улицы южно-российских городов.

С этой пропагандой пришлось столкнуться пришедши из Кубанского похода. Были попытки переманивания к себе уже существующих Добровольческих отрядов.

Чтобы в самом начале обезвредить подобную пропаганду, ген. Марков 8-го мая, ещё в станице Егорлыцкой провёл беседу на эту тему с офицерами своей бригады. Он откровенно рассказал о создавшейся ситуации, о друзьях и недругах Добровольцев. Указывая на пачку газет, лежащую перед ним, Марков заявил, что нашлись и другие организации, зовущие к себе офицеров, сулящие им производство в чинах, командное положение и большое жалование.

— Как офицер Великой Русской Армии и патриот, я не представляю для себя возможным служить в «Крымской» или «Всевеликой» республике, которые мало того, что своими идеями стремятся к расчленению России, но считают допустимым вступать в соглашение и находиться под покровительством страны фактически принимавшей главное участие в разрушении нашей Родины. Что даст офицерам, пошедшим на службу в какие-то Татарские, Астраханские или иные армии несуществующих государств? Хотите высших чинов? Пожалуйста!.. Но я как был произведен в генрал- лейтенанты законным русским Монархом, так и хочу остаться им.

Беседа продолжалась несколько часов.

На следующий день, 9-го мая, по случаю престольного праздника Егорлыцкой церкви, был парад войскам Егорлыцкого района. Парад принимал ген. Марков. Громким и восторженным «Ура» встречали и отвечали ген. Маркову части. Это было как бы ответом Маркову на его вчерашнюю речь.

17-го ген. Марков уехал в отпуск в Новочеркасск, где жила его семья.

Предпологался новый поход на Кубань, при этом как всегда главная нагрузка должна была лечь на ген. Маркова и он нуждался перед этим в отдыхе.

Нужно сказать, что были и противники этого плана похода на Кубань (к ним относился и ген. Алексеев), считавшие, что Добр. армия должна идти на Царицын, на Волгу и дальше к центру России. Они считали, что уход на окраины даст большевикам возможность в центре создать армию и окрепнуть и, что именно там будет решаться судьба России, а не на окраинах. Как показало будущее, они были правы.

Потом в эмиграции часто обвиняли ген. Деникина, что он не пошёл на Волгу, где, как раз в это время ген. Каппель со своим двухтысячным отрядом одерживал блестящие победы и очистил от большевиков почти всё Среднее Поволжье.

Но так или иначе ген. Деникин решил идти на Кубань и 10-го июня Добровольческая армия выступила во 2-ой Кубанский поход. А 12-го июня около ст. Шаблиевка, последним снарядом с отступающего красного бронепоезда был смертельно ранен ген. Марков. Снаряд разорвался в трёх шагах от него, он упал как подкошенный, рядом лежала его знаменитая белая папаха.

Его перенесли в ближайший дом. Он был без сознания. Через некоторое время, придя в себя, он спросил: «Как мост? и узнав что он взят — успокоился, поцеловал икону, которую всегда возил с собой и. с трудом выговаривая слова, сказал: «Умираю за вас… как вы умирали за меня…благославляю вас…» Через несколько минут его не стало. Ему было только 40 лет.

«На утро 1-ый Кубанский Стрелковый полк, входящий в дивизию Маркова провожал останки любимого своего командира. Раздалась команда:

— Слушай! На караул!

В первый раз полк так небрежно отдавал честь своему генералу: ружья валились из рук, штыки колыхались, офицеры и казаки плакали навзрыд". (Ген. Деникин «Очерки Русс. Смуты» 3-ий том).

13-го июня ген. Деникин отдал следующий приказ по армии:

«Русская армия понесла тяжёлую утрату: 12 июня при взятии ст. Шаблиевки пал смертельно раненый ген. С.Л. Марков.

Рыцарь, герой, патриот с горячим сердцем и мятежной душой, он не жил, а горел любовью к Родине и бранным подвигам.

Железные стрелки чтут подвиги его под Творильней, Журавиным, Борыньей, Перемышлем, Луцком, Чарторийском… Добровольческая армия никогда не забудет любимого генерала, водившего в бой её части в Ледяном походе.

В непрерывных боях, в двух кампаниях, вражеская пуля щадила его. Слепой судьбе угодно было, чтобы великий русский патриот пал от братоубиийственной русской руки. Вечная память со славою павшему!"

И второй приказ:

«Для увековечения памяти первого Командира 1-го Офицерского полка, части этой впредь именоваться — 1-й ОФИЦЕРСКИЙ ГЕНЕРАЛА МАРКОВА ПОЛК«.

Гроб с телом ген. Маркова был отправлен для погребения в Новочеркасск. 15-го июня весь Новочеркасск хоронил ген. Маркова. За гробом шли ген. Алексеев, Донской атаман, высшие чины Добр. армии, семья ген. Маркова: мать, жена и дети… а также 1-ый Офицерский ген. Маркова полк.

Военное кладбище. Там вырытая могила. Последняя лития… и гроб опущен.

Несколько залпов Офицерского Генерала Маркова полка.

Ген. Алксеев, как-то тяжело поворачивая голову в сторону присутствующих, говорит своё надгробное слово. Ген. Марков стал очень близким ему человеком и он полюбил его как родного сына. Ген. Алексеев говорил о Христолюбивом воине Сергии, положившем жизнь свою за други своя; говорил о нём как о сыне Отечества, для которого жизнь была недорога, жила бы только Россия; говорил он о примере для всех, который дал воин Сергий… Хриплым, сдавленным, прерывающимся голосом говорил ген. Алексеев. Заканчивая, он повернулся к семье покойного и, с усилием повысив голос, обратился ко всем присутствующим:

— Поклонимся же мы земно матушке убиенного, вскормившей и вспоившей верного сына России. И упав на колени, отвесил ей земной поклон, а за ним все присутствующие.

— Поклонимся мы его жене, разделявшей с ним жизнь и благословившей его на служение Родине — и снова земной поклон. И повернувшись к могиле, он бросил первую горсть земли на гроб.

Новая свежая могила со скромным деревянным крестом, как на других могилах, появилась на Новочеркасском военном кладбище. На кресте не было никакой надписи, на нём висел лишь терновый венец.

До самого конца в Добр. армии чувствовалась потеря ген. Маркова — достойного заместителя ему не нашлось. Уже в эмиграции ген. Деникин писал:

«Сколько раз потом, в поисках нужного человека, на фоне безлюдья, я говорил себе: Нет Маркова…»

Когда я пишу это, мне вспоминается сентябрьский день 1919-го года. Был я тогда мальчишкой. Большевики спешно без боя оставляли наш город Ливны Орловской губернии. Под вечер в город вошли добровольцы — это были Марковцы. Они пели «Смело мы в бой пойдём». Весь город вышел их встречать, их забрасывали цветами, многие плакали.

http://www.xxl3.ru/kadeti/gen_markov.htm